Чтение 5–й страницы книги ~Музыкодел~

сотню, когда будешь уходить. Считай это премией.

Усталый от долгой поездки на движущемся тротуаре, Бак тихонько вошел
в свою полутемную комнату и огляделся. Вэл не видно - еще спит. Он сел к
своему мультикорду и тронул клавишу.

Невероятно. Музыка без коммерсов, без слов может заставить людей
смеяться, и плакать, и танцевать, и сходить с ума.

И она же может превратить их в непристойных животных.

Дивясь этому, он заиграл мелодию, которая вызвала такую откровенную
похоть, играл ее все громче, громче.

Почувствовав руку у себя на плече, он обернулся и увидел искаженное
страстью лицо Вэл...

...Он пригласил Халси прийти послушать его на следующий же вечер, и
Халси сидел в его комнатушке, тяжело опустившись на койку, и все
вздрагивал.

- Это несправедливо. Никто не должен иметь такой власти над людьми.
Как ты это делаешь?

- Не знаю, - сказал Бак. - Я увидел парочку, которая там сидела, они
были счастливы, и я почувствовал их счастье. И когда я заиграл, все в зале
стали счастливы. А потом вошла другая пара, они ссорились - и я заставил
всех потерять голову.

- За соседним столиком чуть не начали драться, - сказал Халси. - А уж
то, что ты устроил потом...

- Да, но вчера это было еще сильнее. Посмотрел бы ты на это вчера!

Халси опять содрогнулся.

- У меня есть книга о греческой музыке, - сказал Бак. - Древняя
Греция - очень давно. У них было нечто, что они называли "этос". Они
считали, что различные звукосочетания действуют на людей по-разному.
Музыка может делать людей печальными или счастливыми, или приводить их в
восторг, или сводить с ума. Они даже утверждали, что один музыкант,
которого звали Орфей, мог двигать деревья и размягчать скалы своей
музыкой. Теперь слушай. Я получил возможность экспериментировать и
заметил, что игра моя производит самое большое действие, когда я не
пользуюсь фильтрами. На этом мультикорде все равно работают только два
фильтра - флейта и скрипка, - но когда я пользуюсь любым из них, люди не
так сильно реагируют. А я думаю - может быть, не звукосочетания, а сами
греческие инструменты производили такой эффект. Может быть, тембр
мультикорда без фильтров имеет что-то общее с тембром древнегреческой
кифары или...

Халси фыркнул.

- А я думаю, что дело не в инструментах и не в звукосочетаниях. Я
думаю, дело в Баке, и мне это не нравится. Надо было тебе остаться
музыкоделом.

- Я хочу, чтоб ты мне помог, - сказал Бак. - Хочу найти помещение,
где можно собрать много народу - тысячу человек по крайней мере, не для
того чтобы есть и смотреть коммерсы, а чтобы просто слушать, как один
человек играет на мультикорде.

Халси резко поднялся.

- Бак, ты опасный человек. Будь я проклят, если стану доверять тому,
кто заставил меня испытать такое, как ты сегодня. Не знаю, что ты
собираешься затеять, но я в этом не участвую.

Он вышел с таким видом, будто собирался хлопнуть дверью. Но
мультикордист из ресторанчика Лэнки не заслуживал такой роскоши, как дверь
в своей комнате. Халси нерешительно потоптался на пороге и исчез. Бак
последовал за ним и стоял, глядя, как тот нетерпеливо пробирается к выходу
мимо столичоч.

Лэнки, смотревший на Бака со своего места за стойкой, взглянул вслед
уходящему Халси.

- Неприятности? - спросил он.

Бак устало отвернулся.

- Я знал этого человека двадцать лет. Никогда я не считал его своим
другом. Но и не думал, что он мой враг.

- Иногда такое случается, - сказал Лэнки.

Бак тряхнул головой.

- Хочу отведать марсианского виски. Никогда его не пробовал.

За две недели Бак окончательно утвердился в ресторанчике Лэнки. Зал
бывал битком набит с того момента, как он приступал к работе, и до тех
пор, пока он не уходил утром. Когда он играл один, он забывал о коммерсах
и исполнял все что хотел. Как-то он даже сыграл посетителям несколько пьес
Баха и был награжден щедрыми аплодисментами-хотя им и было далеко До
неистового энтузиазма, обычно сопровождающего его импровизации.

Сидя за стойкой, поедая свой ужин и наблюдая за посетителями, Бак
смутно чувствовал себя счастливым. Впервые за много пет у него было много
денег. И работа ему нравилась.

Он начал думать о том, как бы совсем избавиться от коммерсов.

Когда Бак отставил поднос в сторону, он увидел, как швейцар Биорф
выступил вперед, чтобы приветствовать очередную пару посетителей, но
внезапно споткнулся и попятился, остолбенев от изумления. И неудивительно:
вечерние туалеты в кабачке Лэнки!

Пара прошла в зал, щурясь в тусклом, дымном свете, но с любопытством
оглядываясь кругом. Мужчина был бронзовый от загара и красивый, но никто
не обратил на него внимания. Поразительная красота женщины метеором
блеснула в этой грязной обстановке. Она двигалась в ореоле сверкающего
очарования. Ее благоухание заглушило зловоние табака и виски. Ее волосы
отливали золотом, мерцающее, ниспадающее платье соблазнительно облегало ее
роскошную фигуру.

Бак вгляделся и вдруг узнал ее. Мэриголд, или "Утро с Мэриголд". Та,
кому поклонялись миллионы слушателей ее программ во всей Солнечной
системе. Как говорили, любовница Джемса Дентона, короля видеоскопа.
Мэриголд Мэннинг.

Она подняла руку к губам, притворяясь испуганной, и чистые звуки ее
дразнящего смеха рассыпались среди зачарованных звездолетчиков.

- Что за странное место! - сказала она. - Слыхали вы когданибудь о
чем-то подобном?

- Я хочу марсианского виски, черт побери, - пробормотал мужчина.

- Как глупо, что в портовом баре уже ничего нет. Да еще столько
кораблей прилетает с Марса. Вы уверены, что мы успеем вернуться вовремя?
Ведь Джимми будет вне себя, если нас не будет, когда приземлится его
корабль.

Лэнки тронул Бака за руку.

- Уже седьмой час, - сказал он, не спуская глаз с Мэриголд Мэннинг. -
Они торопятся.

Бак кивнул и вышел к мультикорду. Увидев его, посетители разразились
криками. Садясь, Бак увидел, что Мэриголд Мэннинг и ее спутник глядят на
него разинув рты. Внезапный взрыв восторга удивил их, и они отвернулись от
топающих и вопящих посетителей, чтобы посмотреть на этого странного
человека, который вызвал такой необузданный восторг.

Сквозь шум резко прозвучало восклицание мисс Мэннинг:

- Какого дьявола!

Бак пожал плечами и начал играть. Когда мисс Мэннинг наконец ушла,
обменявшись несколькими словами с Лэнки, ее спутник так и не получил
своего марсианского виски.

На следующий вечер Лэнки встретил Бака двумя полными пригоршнями
телеграмм.

- Вот это да! Видел сегодня утром передачу этой дамочки Мэриголд?

- Да я как будто не смотрел видеоскопа с тех пор, как начал здесь
работать.

- Если тебя это интересует, знай, что ты был-как она это назвала? -
сенсацией Мэриголд в сегодняшней передаче. Эрлин Бак, знаменитый
музыкодел, теперь играет на мультикорде в занятном маленьком ресторанчике
Лэнки. Если хотите послушать удивительную музыку, поезжайте в
Нью-джерсийский космопорт и послушайте Бака. Не упустите этого
удовольствия. Это стоит целой жизни, - Лэнки выругался и помахал
телеграммами. - Она назвала нас занятными. Теперь я получил десять тысяч
предварительных заказов на столики, в том числе из Будапешта и Шанхая. А у
нас пятьсот мест, считая стоячие. Черт бы побрал эту бабу! У нас и без нее
дело шло так, что только поворачивайся.

- Вам надо помещение побольше, - сказал Бак.

- Да, между нами говоря, я уже присмотрел большой склад. Он вместит
самое меньшее тысячу человек. Мы его приведем в порядок. Я заключу с тобой
контракт, будешь отвечать за музыку.

Бак покачал головой.

- А что, если открыть большое заведение в городе? Это привлечет
людей, у которых больше денег. Вы будете хозяйничать, а я обеспечу
посетителей.

Лэнки с торжественным видом погладил свой сплющенный нос.

- Как будем делиться?

- Пополам, - сказал Бак.

- Нет, - сказал Лэнки задумчиво. - Я играю честно, Бак, но пополам в
таком деле будет несправедливо. Ведь я вкладываю весь капитал. Я дам тебе
треть, и ты будешь заниматься музыкой.

Они оформили контракт у адвоката. У адвоката Бака. На этом настоял
Лэнки.

В унылом полумраке раннего утра сонный Бак ехал на переполненном
тротуаре домой. Было время пик, люди стояли вплотную друг к другу и
сердито ворчали, когда соседи наступали им на ноги. Казалось, что толпа
больше чем обычно. Бак отбивался от толчков и ударов локтями, погруженный