правая, судя по мозолькам на большом и указательном пальцах,
выросшим за годы рисования -- такая же широкая, как у него,
сильная и прохладная ладонь. Не повернув головы, он спросил:
а сегодня они все ввалились к нам и увезли его рыбачить в
Заливе. Мне кажется, он вот-вот окончательно придет в себя.
нарочно разыскивала, думала, что тебе может потребоваться
помощь. Над чем бы Эйффи не колдовала у себя в лаборатории, все
свои новинки она испытывает на Турнире Святого Кита, так всегда
было. А этот еще не кончился.
дьявольщина творится?
потерпел поражение в поединке. Если на то пошло, он не видел
даже, чтобы этот костлявый рыцарь, сражаясь, оборонялся, а не
нападал; но теперь только это и осталось ему после первого же
удара, который он попытался нанести скачущему, ныряющему из
стороны в сторону, визжащему, драконоголовому воплощению
неистовства, только что не крутившему взад-вперед сальто на
манер японского демона. Ложный выпад, вихрь неразличимых
движений, и Гарт уже упал на колени, прикрываясь щитом, -- еще
один выпад, и он сложился почти вдвое, а меч его отлетел,
беззвучно приземлившись у ног Леноры. Ронин Бенкеи победно
завопил, молотя по Гартову щиту, который, от каждого удара
съезжал назад и в конце концов начал гулко биться о черный
шлем.
не допустила, чтобы Гарт потерпел такое поражение.
покачал головой, поднявшись на цыпочки и вытянувшись вперед.
пути к короне и бросить пять минут спустя? Не понимаю, как она
могла это сделать.
Фаррелл.
линии, обычным ее пронзительным криком подбодрила отца, когда
тот с трудом поднялся с колен, чтобы снова взять меч. Пока Гарт
тащился к Леноре, острый край его щита скреб землю, а Ронин
Бенкеи пританцовывал и глумливо вскрикивал, но добраться до
оружия Гарту позволил. Фаррелл произнес:
часа меняются, заостряются, будто у эльфов -- в общем-то,
довольно красивые, но не ее. И с его ушами тоже что-то не так.
И нечего на меня таращиться. У меня привычка такая --
приглядываться к ушам.
сосредоточиться на противнике, но все озирался в немом неверии
на Эйффи и Никласа Боннера. Ронин Бенкеи одной из граней меча
парировал отчаянный, нанесенный вслепую рубящий удар, другой
отбросил в сторону мотающийся щит противника и с такой силой
гвозданул Гарта де Монфокон по черному шлему, что шлем загудел,
будто внутри его не было никакой головы. Даже мощный рев Розина
Бенкеи не смог заглушить вопля мстительного наслаждения,
который испустила Ленора.
турнирное поле, сминая аленькие цветочки Святого Кита. Фаррелл
с Джулией, держась за руки, старались не отставать от него. Не
обращая внимания ни на приветственные вопли зрителей, ни на
чумазых и громогласных воинов, валящих толпой, чтобы отдать
ритуальные почести второму за этот день новому Турнирному
королю -- Фаррелл хорошо видел Хамида ибн Шанфара, который,
стоя на музыкантском помосте, хладнокровно импровизировал
победный пеан, совершенно отличный от того, какой он
намеревался пропеть -- Бен прошагал к молодым людям, что
стояли, глядя, как Гарт поднимается на ноги, и взяв обоих за
плечи, развернул к себе лицом и сказал:
выбираться отсюда, -- собственное его лицо приобрело внезапно
оттенок старого тротуара.
Никласа Боннера. С близкого расстояния все в них -- возраст,
внешность, одежда, пол -- расплывалось мреющими пятнами, будто
смазанная газетная фотография. Они улыбались, рты у них
двигались, издавая человеческие звуки, и похоже, никто еще не
заметил, что на людей они похожи не больше, чем плавленый сыр.
Фаррелл глядел на них достаточно долго, чтобы почувствовать
головокружение и дурноту. Ему подумалось, что если они коснутся
его, он, не сходя с места, умрет.
древней Норвегии умели делать таких, Эгиль о них знал.
Сотворить их довольно просто, но они быстро разлагаются. Эти
сгниют уже к закату, они нужны были только для того, чтобы
продержать нас здесь подольше. И это им удалось.
прокладывал ими дорогу через толпу, запрудившую турнирное поле.
Фаррелл прикрывал рукой лютню и все оглядывался, норовя еще раз
увидеть уподобищ, хотя даже мысль о том, что их мякотные,
ухмыляющиеся, бескровные образы могут надолго пристать к его
сетчатке, представлялась ему омерзительной. В конце концов, все
трое вывалились на улицу остановились, задыхаясь, под опускной
решеткой на въезде в автостоянку, и Джулия сказала:
держал ее за руку.
одной, -- голос Бена казался таким же серым, как лицо, и звучал
так тихо, что шум вечернего движения почти заглушал его. Джулия
взглянула на него и кивнула, и Бен ее отпустил.
Джулия ожидала их, сидя верхом на BSA. Бен, высунувшись из
окошка, крикнул ей:
мимо палаток, флажков и автобусов телевидения, стоявших на
лужайке у "Ваверли". Пара соколов так и кружила над отелем,
Фаррелл видел их в зеркальце заднего вида еще долго после того,
как синий с золотом Стрелец Лиги Архаических Развлечений
скрылся из глаз.
размеченной полосами дороге, ныряя в поток машин и выныривая из
него, как штопальная игла, и вынуждая Фаррелла без передышки
совершать одно уголовное преступление за другим, чтобы хоть из
виду его не терять.
над панелью управления, кулак, прижатый ко рту, заглушал слова.
Другая рука, сколько Фаррелл ни отбрасывал ее, раз за разом
возвращалась к рычагу скоростей, стискивая его так, что
заржавелый металл покрякивал, будто натянутый трос.
бы она не постаралась немного себя приукрасить...
требует, -- голос Бена, сердитый и оскорбительный, казалось,
распадался, на манер уподобищ. -- Забава для ученика чародея,
идиотские упражнения, чтобы руку набить. Ради Христа, объедешь
ты, наконец, этого чертова старого маразматика?
вывалился из-за автофургона длиной в четверть мили, собираясь
его обогнуть, но водитель фургона немедленно поднажал, на
недолгий, но волнующий промежуток времени превратив дорогу в
трехрядное скоростное шоссе.
внимание на угрозу неминучей погибели, бормотал:
просто быть не может. Зия ее по стенкам размажет.
школьный автобус -- Мадам Шуман-Хейнк лучше всего чувствовала
себя на спуске.
внезапно все разом пришли в движение, точно их сдернул с места