боярышник? Весь украшен лоскутками, как рождественская елка.
дела творятся здесь до сих пор.
хотелось оборвать лекцию. Но она не устояла перед предложенной приманкой:
- Какие же?
выдаивая из момента все возможное.
улыбка. - Такие, что кровь стынет в жилах.
жевательной резинки, от которой она отказалась, похлопав себя по животу и
состроив кислую мину.
ему четыре-пять месяцев. Она взглянула на Шона. Тот поманил ее к себе.
Энджела собрала вещи.
повернулась, чтобы уйти. - Вот медные лбы!
свининой. Не соблазнившись ни тем, ни другим, Энджела съела пару яблок.
Потом их караван двинулся в библиотеку колледжа Святой Троицы снимать
Книгу из Келлса.
редеющие седые волосы, зачесанные так, чтобы скрыть лысину; лоснящиеся на
седалище форменные брюки; говорящие о больной печени пятна. Энджела
явственно почувствовала его неодобрение. Увидев их кабели, смотритель в
конце концов облек его в слова. Сильный свет повредит манускрипту. Прошу
прощения. Это невозможно. Энджела и Шон обменялись взглядами. Случайность,
которую они не предусмотрели. Форменная катастрофа. Книга должна была
стать кульминационным моментом фильма.
Кьярана Маккея. Молитвами оставшегося в Бостоне доктора Маккея доступ в
библиотеку открылся. Был достигнут компромисс. Они получили разрешение
пользоваться своими осветительными приборами при условии, что будут
выключать их в перерывах между съемками.
мастикой для натирки полов коридорам и вошли туда, где хранилось Евангелие
восьмого века.
наэлектризованную атмосферу, потрескивание воздуха, скопление грозовых
облаков невидимой силы. Святыня, инстинктивно подумала она. Темнота,
царившая в комнате, усиливала впечатление.
Присоединившись к Джейни у витрины с раздернутыми теперь шторками, Энджела
ахнула.
покрытые изысканными, выцветшими ирландскими письменами, виньетками и
орнаментами со змеями. Энджела скользнула взглядом по витой полосе
сложного узора, сразу приковавшей к себе ее внимание. Растение перерастало
в змею; делало петлю; заплеталось; у него отрастали ноги, стопы, голова;
оно пожирало другое подобное себе извивающееся создание. Энджела внезапно
ощутила укол вины, вспомнив излюбленное поучение матери, которое получала
теперь в среднем дважды в год: Что за наплевательское отношение. Так
пренебрегать талантом, данным от Бога. Ее талант художницы! Если бы только
я была так же талантлива, печально подумала Энджела. Ей оставалось
довольствоваться почтовыми открытками.
занимали плавные лопасти похожего на ветряную мельницу заглавного Х, ниже
плыли сонные головы трех херувимов, над ними, как живые, - две украшенные
драгоценными камнями бабочки. Гэльская Библия. Энджела выдохнула эти
слова, смутно припоминая читанные в юные годы предания о кельтских святых:
Патрик, Колумба, Поборники Христианства, сражавшиеся с язычниками - они
владели Евангелием, как мечом; рассекающим тьму мечом света,
противостоящего ужасу и боли, страху и отчаянию. Мысль о том, что свет
можно считать разрушительной силой, вдруг потрясла ее, показавшись
странной и извращенной. Свет заставлял все на свете расти. Цветы в ящиках
за окнами. Ростки бобов. Детей. Свет нес добро и здоровье. Разумеется,
губительным он был только для тьмы. Для тьмы и того, что эта тьма
вскормила, как правило, плохого: кротов, грибов, бактерий, болезней. И
свет во тьме светит. Пришедшие на память слова принесли с собой сияние
тепла, ощущение безопасности, защищенности. Энджела знала, что какая-то
часть ее "я" все еще жаждет чудес. Но она бы скорее умерла, чем призналась
в этом Шону, записному скептику. Жажда чудес набирала силу лишь в канун
Рождества. Зов воспоминаний: мириады крохотных огоньков,
горьковато-сладкий запах ладана, звяканье колокольчика. Волнение и трепет!
Мама, Он в самом деле сейчас здесь? Да? Как легко в те дни верилось. Кому
нужны были доказательства? Чудо случалось, если ты того хотел. Молитвы
оказывались услышанными. Артрит миссис Мерфи проходил. Могущество святых.
Присутствие над алтарем: в поверхностном восприятии - хлеб, вопреки
внешнему смыслу внутренне полный жизни. Однако теперь все это осталось в
прошлом. Пришла пора отбросить детские забавы. Света больше не было. Лишь
благоразумная, умудренная взрослая тьма.
показалось, будто она коченеет, заключенная в свинцовую оболочку. Тьма...
Слово отозвалось у нее в душе колокольным звоном.
они покинули Дублин и отправились в Слиго. Ни одна из оставшихся точек не
требовала озвучивания, и Кенни со стариком вернулись в Лондон - их работа
над фильмом завершилась. Диллон остался в Дублине. Энджела обнаружила, что
скучает по его болтовне.
ехали следом в фургоне с операторским оборудованием.
золотистые и ослепительно-зеленые просторы, особенно яркие на фоне
предгрозового серого неба. За окном машины мелькали пшеничные поля,
серебристый ячмень, волнующаяся под ветром трава, большие темные холмы,
далекие горные цепи. То здесь, то там попадались невысокие домики, позади
которых на задних дворах копошились куры. Позади оставались
безмятежно-спокойные озера, стремительно несущие свои воды потоки, стада
пятнистых коров, каменные башни. Один раз машину остановила отара овец.
Они ехали через маленькие провинциальные городки: между рядами приземистых
оштукатуренных домиков, кирпичных труб, черепичных крыш, выступающих
окон-"фонарей". Каждая бакалейная лавка встречала их "ЗОЛОТЫМИ ХЛОПЬЯМИ
УИЛЛСА", и неизбежным "ГИННЕС ВАМ НА ПОЛЬЗУ".
туманных берегах Лох Гилла, снимая "Озерный остров Иннишфри" Йитса. Потом,
рано утром в пятницу, взяли курс на юг Гэлоуэя.
похожая на Бо Дерек девушка с голосом Джоан Баэз играла на ложках.
Традиционная ирландская музыка. Флейта. Арфа. Жалобно плачущие трубы.
Грустные, тоскливые напевы.
музыкальные темы: вот эта - для Пауэрскорта, где разыгралась битва Оливье
за Ажинкур, а эта - для "Острова Иннишфри". Потом Шон рассказывал байки о
том, как он был юристом, а Энджела хохотала.
откинулась на спинку сиденья и устроилась поудобнее, чтобы впитать пейзаж,
сутулясь под отороченной каракулем замшевой курткой - день был холодным, а
печки в машине не было.
укрыться от атлантических ветров; лоскутные одеяла бесплодных с виду
полей, обнесенных невысокими, сложенными из незакрепленных строительным
раствором камней, стенами. Казалось, что камни - повсюду, словно их, как
мраморные шарики, разбросала по этому краю рука великана. Массивные валуны
величиной с хорошую церковь. Дружескими группами по три и по четыре.
Балансирующие друг на друге, как акробаты.
Русанов Владислав
Максимов Альберт
Орлов Алекс
Каргалов Вадим
Семенова Мария
Белогорский Евгений