удалось добиться, чтобы его соединили с директором Коулской обсерватории.
чем заняться ею, я хотел бы уточнить данные. Насколько мне известно, новое
собственное движение продемонстрировали четыреста шестьдесят восемь звезд.
Это число по-прежнему верно?
неизменной?
идея?
позвоню.
участком между Большой Медведицей и Львом, он нанес на нее 468 линий,
которые обозначили траектории взбесившихся звезд. На полях карты у начала
каждой линии он записал видимую скорость звезды, но не в световых годах в
час, а в градусах в час с точностью до пятого знака.
одновременно, - бормотал он себе под нос, - предположим, что и остановятся
они одновременно. Когда? Скажем, завтра в десять вечера.
позиции звезд. Нет, не то!
в ту или иную сторону значения не имели, так что тратить время на точные
вычисления не стоило. Теперь он знает все. Невероятно, но факт!
карту. Потом прошел в библиотеку, взял справочник и получил нужную
информацию. Адрес.
Правда, как оказалось, бесполезных, но все же в чем-то сравнимых со
странствиями Одиссея.
ректора, благо комбинация цифр была ему известна. Записка, которую он
оставил в сейфе, могла служить образцом лаконичности:
улицу и подозвал такси.
Бостоне.
рассудительно сказал профессор Хейл.
сейфа, рассеяли опасения шофера, и они покатили.
работал не слишком хорошо. Зато "Тартановый плед" отлично согревал и
профессора, и шофера, так что через Нью-Хейвен они промчались, распевая
старинные ковбойские песни:
действительности, в Хартфорде профессор Хейл якобы одарил сияющей улыбкой
даму, которая ждала последнего трамвая, и осведомился, не в Бостон ли ей
надо. Но, по-видимому, она ехала не в Бостон, потому что в пять часов
утра, когда такси остановилось перед домом номер 614 по Фремонт-стрит в
Бостоне, в нем сидели только профессор Хейл и шофер.
миллионера, окруженный высокой чугунной оградой с колючей проволокой
поверху. Ворота и калитка были заперты, а звонка, во-видимому, не имелось.
профессор Хейл не преминул воспользоваться этим обстоятельством. Он бросил
камень. Потом еще один. В конце концов ему удалось разбить окно.
решил профессор Хейл.
увидеть мистера Резерфорда Снивели. По крайне важному делу!
Соединенных Штатов!
профессор потряс его за плечо.
стон. Но сунул ее в карман и включил мотор.
голову в комнату. Мистер Снивели не держал дворецкого.
мистера Снивели, он знал бы, что вся прислуга в доме номер 614 по
Фремонт-стрит приходящая и уже в двенадцать часов дня покидает особняк,
куда приходит в десять. Если не считать этих двух часов, мистер Снивели
постоянно пребывал в величественном одиночестве. Ни друзей, ни светских
знакомых у него не было. Все свободное время, которое у него оставалось от
управления делами одной из ведущих галантерейных фирм страны, он проводил
в своей домашней мастерской за изготовлением всевозможных занятных
приспособлений и аппаратов.
сигарету всякий раз, когда он протягивал к ней руку, и радиокомбайн,
который автоматически включался на программах, оплачиваемых фирмой
"Снивели", и выключался, едва они подходили к концу. Его ванна мелодично
аккомпанировала ему, когда он затягивал песню, плескаясь в воде, и еще у
него была машина, которая читала ему на сон грядущий вставленную в нее
книгу.
некоторый комфорт. Конечно, он был чудаком, но человеку с ежегодным
доходом в четыре миллиона это вполне по карману. А уж если ты начал жизнь
сыном кассира в мелком пароходстве, то это и совсем неплохо.
постель и уснул сном праведника.
срока, - подумал он, засыпая. - Ну и на здоровье!"
сделал...
опустели. У широкой публики вдруг проснулся горячий интерес к небесным
явлениям, и даже древние пропыленные тома ньютоновской "Principia" шли
нарасхват по бешеным ценам.
очень мало не только науки, но и просто здравого смысла, ибо почти все
астрономы в этот день крепко спали. Двое суток они не смыкали глаз, но на
третьи, измученные душой и телом, махнули рукой на звезды, считая, что им
(астрономам, а не звездам) следует немного соснуть, а небесные светила
могут сами о себе позаботиться.
соблазнили двух-трех из них, и они попробовали выступить с лекциями, но
чем меньше будет сказано об этих плачевных попытках, тем лучше. Профессор
Карвер Блейк, объясняя многочисленным телезрителям разницу между апогеем и
перигеем, впал в каталептическое состояние.
именитым из них оказались тщетными. Краткая записка: "Взял деньги. Объясню
потом", - единственный ключ к исчезновению профессора Милтона Хейла -
ничего не дала. Его сестра Агата опасалась худшего.
печатались в газетах под аршинными заголовками.
усиливался. Перед въездом в Уотербери (штат Коннектикут) шофер профессора
Хейла почувствовал, что всему есть предел. Что он, железный, что ли, чтобы
без передышки гонять то в Бостон, то в Вашингтон? Разве можно требовать
такого от человека хоть бы и за сто долларов?
когда удается разлепить веки.. А пассажир храпит себе на заднем сиденье.
Почему бы не съехать на обочину и не подремать часок? Всего часок!
Пассажир ведь и не заметит ничего. И вообще, псих какой-то - кажется, мог
бы сесть на поезд или на самолет.