сколько от нервного напряжения. Он знал, что цель близка. Ему предстояла
встреча со Смертью - и тут уж кто кого.
существовавших в действительности. Почти все они обладали способностью
отринуть в решающий момент собственные тревоги, смятение, застилающую
глаза ярость и вспоминали обо всем этом только позже, в более подходящей
обстановке. Однако Гордон был слеплен из другого теста. Вместо
решительности его все больше одолевали сомнения и даже угрызения совести.
теперешней жизни требовали именно таких действий, и никаких иных. Это был
единственный способ выжить. Даже если ему суждено сейчас погибнуть, то он
хотя бы унесет с собой в могилу нескольких негодяев, чем облегчит задачу
следующим за ним путникам.
желает такой развязки. На самом деле ему вовсе не хотелось убивать этих
людей. Он был таким всегда, даже в те дни, когда служил в крохотном взводе
лейтенанта Вана и сражался во имя поддержания мира и сохранения хотя бы
осколка нации, которую уже настигла смерть. Если потом он избрал жизнь
менестреля, странствующего лицедея и время от времени наемного работника,
то причина отчасти заключалась в том, что ему хотелось всегда находиться в
пути, ибо так было больше надежды увидеть свет.
Желаннее всего были, естественно, женщины, но порой и мужчинам не давали
от ворот поворот. Однако здесь нередко таилась ловушка: слишком часто
новичку приходилось участвовать в дуэли, чтобы, умертвив соперника,
завоевать право восседать за общинным столом; либо приносить как
доказательство своей доблести скальп человека из враждебного клана.
Настоящих холнистов осталось уже немного как на равнинах, так и в
Скалистых горах. Однако в попадавшихся на его пути поселениях выжившие
люди слишком часто требовали соблюдения ритуалов, вызывавших у Гордона
непреодолимое отвращение.
про себя, что боеприпасов хватит, чтобы расквитаться со всеми бандитами до
последнего.
ягодами, сколько шипами. Гордон решил его обойти, соблюдая в сгущающихся
сумерках удвоенную осторожность. Его чувство направления - безошибочное
после четырнадцати лет скитаний, как автоматический прибор - не давало
сбоев. Двигался он бесшумно, предаваясь мех тем невеселым мыслям.
как он, прожил столь долго. Все, кого он знал прежде, кем восхищался в
юности, погибли, унеся с собой надежду. Приятный мир, созданный специально
для таких мечтателей, как он, развалился, когда ему было всего
восемнадцать. Прошло немало времени, прежде чем он осознал, что его
неиссякаемый оптимизм, похоже, сродни помешательству с оттенком истерии.
объяснимы при сложившихся обстоятельствах. Идеализм же - просто признак
глупости".
остановиться. Вглядевшись в заросли, он обнаружил на расстоянии всего
одного фута россыпь голубики, почему-то пропущенную медведем. Туман
обострил обоняние Гордона, и он сумел различить слабый аромат ягод.
целую гореть голубики. Через секунду он ощутил на языке сладость самой
Жизни.
Ледяной ветер задувал под изодранную рубаху Гордона, напоминая, что пора
довести начатое до конца, иначе его пальцы онемеют от холода и он даже не
сможет спустить курок.
футах в ста от него блеснуло стекло, отразившее последний луч заката.
Гордон тут же шарахнулся назад, осторожно достал револьвер и долго сжимал
левой рукой правое запястье, чтобы унять дрожь. Настала время проверить, в
порядке ли револьвер. Раздался уверенный щелчок. Запасные патроны
оттягивали нагрудный карман его рубахи.
смирившись с уколами шипов, и напоследок прикрыл глаза, призывая себя к
спокойствию и милосердию. В промозглой тьме Гордон слышал только
собственное дыхание, да еще ритмичный стрекот кузнечиков. Вокруг свивался
в кольца холодный туман.
наготове, он выглянул из укрытия.
стеклянная панель оказалась совершенно темной. Загадкам не было конца;
Гордон отказывался найти объяснение встретившей его тишине. Он полагал,
что бандиты разведут огонь и будут шумно праздновать свою удачу.
Вокруг высились деревья, напоминавшие сейчас гигантских троллей.
Стеклянную панель окружало нечто темное; в стекле смутно отражались чуть
светлеющие на западе облака. Между Гордоном и его находкой проплывали
клочья тумана, отнюдь не помогая лучше видеть и соображать.
хватало только наступить на сухой сук или напороться на острый камень!
реальностью. То, к чему он приближался, не было похоже ни на что из того,
что он был готов здесь обнаружить. Застекленный предмет больше всего
напоминал ящик с большим окном в верхней части. Низ, впрочем, больше
походил на крашеный металл, нежели на доски. По углам...
самого начала. Он ожидал набрести на дом; сейчас, подобравшись ближе,
обнаружил, что его отделяет от находки куда меньшее расстояние. Ее
очертания казались ему все более знакомыми, напоминающими...
уши, как раскат грома, и он мгновенно растянулся на земле, отчаянно
вглядываясь в темноту. Его глаза обладали сейчас невероятной зоркостью,
порожденной страхом; казалось, еще минута - и его взор пронзит туман.
оказалось, что он находится в какой-то паре метров от окна, в котором
сейчас отразилась его физиономия с выпученными от ужаса глазами и
всклокоченными волосами. Но в окне он увидел не только себя: из полутьмы
за стеклом его приветствовал оскалом голый череп.
легион мурашек. Револьвер беспомощно повис в упавшей руке, рот беззвучно
раскрылся. Он тонул в тумане, ожидая дальнейших доказательств собственного
безумия; при этом ему все же очень хотелось, чтобы мертвая голова
оказалась обманом зрения.
сейчас его отражение в стекле, покачивался, приглашая новичка в свою
компанию. Еще ни разу за все эти страшные годы овладевшая миром Смерть не
являлась ему в виде призрака. Голова Гордона сделалась пустой до звона в
ушах; он и помыслить не мог, чтобы отклонить предложение этого обитателя
замка Эльсинор. Он прирос к месту, не в силах отвести взгляд и
пошевелиться. Череп - и его, Гордона, лицо... Его лицо и череп... Он был
сражен без боя, и победитель довольно ухмылялся, празднуя победу.
заставить человека стоять не шелохнувшись до скончания века, тем более
когда ничего нового не происходит. Пускай его покинула смелость, и
образованность только добавила ужаса, да и нервная система - и та не
поспешила на выручку, - тут-то свое слово скажет скука.
воздух. Сам того не желая, он медленно отвел глаза от лика Смерти.
Инстинкт без помощи рассудка отметил, что стеклянное оконце является
частью двери. Ниже располагалась ручка. Слева находилось еще одно оконце.
Справа же... справа была крышка.
эмблемами правительства Соединенных Штатов; внутри джипа был заперт скелет
давно почившего государственного служащего, чей череп усмехался, таращась
на Гордона сквозь окошко со стороны правого сиденья.
сдернули веревку, ощущая одновременно облегчение и замешательство.
Выпрямляясь, он испытал те же ощущения, с которыми входит в мир
новорожденный. Гордон тоже родился сейчас во второй раз.
Торопливо, помогая себе взмахами рук, он обошел машину, то и дело
оглядываясь на ее мертвого хозяина; движения помогли ему освоиться с
реальностью. Глубоко дыша, Гордон чувствовал, как успокаивается пульс и
стихает шум в ушах.
дверце джипа. Все еще не в силах унять дрожь, он убрал револьвер в кобуру.
Потом припал губами к фляжке и утолил жажду долгими глотками. Он предпочел
бы сейчас что-нибудь покрепче, но и вода принесла немалое облегчение.
менее Гордону потребовалось некоторое время, чтобы истина предстала перед
Березин Федор
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Майер Стефани
Шилова Юлия