пришли к ним вооруженные до зубов... Но я объяснила им, что ты поступил ко
мне на службу в далекой стране.
- Она старалась говорить как можно спокойнее, затем снова перешла на язык
кел. - Вейни, это старейшины деревни - Серсейн и ее муж Серсейз, Битейн и
Битейз, Мельзейн и Мельзейс. Они говорят, что мы можем на ночь
остановиться у них.
деревни.
задавать только я. И вообще разговаривать с ними.
он уже не смог.
горело пламя, столы ломились от еды, на скамьях теснились молодые и старые
жители деревни. Моргейн объяснила, что таков их обычай - собираться на
вечернюю трапезу в холле всей деревней, как это принято в Ра-Корисе и в
Эндаре, но сюда допускаются даже дети, родители позволяют им играть и
сносят их болтовню, чего не позволяют в Карше даже детям лордов. Дети,
наевшись до отвала, сползали под столы и там шумно играли, крича и смеясь
так громко, что не давали взрослым спокойно поговорить.
Моргейн, тогда как илину полагалось стоять сзади и пробовать пищу, которую
предлагали его госпоже. Но это сама Моргейн распорядилась иначе. В загоне
коням дали свежего сена, а их хозяева сидели в теплом холле среди людей,
которые скорее согласились бы позволить убить себя, чем причинять
кому-либо зло. Когда, наконец, никто уже не мог есть, детишек, которые
никак не хотели угомониться, увели по домам, самый старший из их компании
вел остальных и никто не боялся, что детей, вышедших в темноту, будет
подстерегать опасность. В холле девушка заиграла на длинной, необычно
настроенной арфе и запела прекрасно поставленным голосом. Вторую песню
пели уже все, кроме них, и тоже под звуки арфы. Затем им предложили
сыграть, но Вейни давно забыл уже это искусство. Руки его загрубели и вряд
ли смогли бы извлечь из струн что-нибудь путное. Моргейн тоже отказалась -
он вообще сомневался, что ей когда-либо приходилось заниматься музыкой.
похоже, было селянам по душе. Они немного поспорили, о чем - он не
разобрал, а после девушка спела напоследок еще одну песню.
принялись стелить гостям ложе у очага. Две кровати и ширма, и чан с теплой
водой для мытья.
Вейни сделал глубокий вдох, радуясь уединению. Моргейн расстегнула
доспехи, сняла с себя их тяжесть, чего не могла сделать в пути, опасаясь
внезапного нападения. Если она так поступила, подумал он, то это
позволительно и ему, и с наслаждением разоблачился до рубашки и штанов,
затем за ширмой вымылся, а потом снова надел все на себя, потому что
все-таки не до конца доверял этой деревне. Моргейн поступила так же, и они
приготовились ко сну, положив оружие возле себя.
какого-нибудь движения, подходил к окнам и разглядывал темные дома, лес и
освещенные лунным светом поля, но снаружи не было никого. Он вновь уселся
в тепле очага и в конце концов начал верить, что этот небывалый покой и
гостеприимство - настоящие. Впервые за долгие годы пути их встречали не
проклятиями, не обнаженной сталью, а одной лишь добротой.
носились дети, на которых цыкали взрослые, чтобы те не шумели.
хлеба, - пробормотал Вейни, почувствовав аромат выпечки. - В дороге он был
бы нам вовсе не лишним.
нее, не в силах понять, добрую новость он услышал или нет. - Я тут
пораздумала и решила, что ты прав: здесь мы можем сделать передышку, а
если мы не отдохнем, то в конце концов загоним коней и сами выбьемся из
сил. За любыми из Врат нам не найти приюта. Так стоило ли отправляться в
новый дальний переход, если мы ничего не выиграем? Пожалуй, три дня отдыха
мы можем себе позволить. Думаю, твой совет был разумен.
мы тем не менее живы.
обращала внимания на твои советы и ничего путного из этого не выходило. Но
теперь я согласна с тобой.
принесли им горячий хлеб, свежее молоко и сладкое масло. Моргейн и Вейни
ели так, будто вечером их не накормили вдоволь, потому что для людей,
находящихся в бегах, такой завтрак был просто роскошью.
и это не осталось незамеченным Вейни. Из глаз Моргейн исчезла боль, иногда
она улыбалась и даже смеялась.
холили их, расчесывали гривы и хвосты, чистили шкуры, и под конец Вейни
осталось только подковать их - при том, что деревенский кузнец с радостью
вызвался ему помочь.
поводья и пытались задавать ему вопросы о животных, о Моргейн и о нем
самом. Но он мало что мог понять в их речи.
отдохнуть на корыто с водой. - Можно нам посмотреть оружие?
на дай юинов, благородных представителей высшего клана, вооруженных, на
конях, в доспехах... и тут же вспомнилась горечь - он был
незаконнорожденным, побочным сыном Лорда. Сейчас перед ним были простые
деревенские мальчишки, которым не нужно было готовиться к будущим распрям
и войнам, с таким же любопытством они могли, например, интересоваться
звездами и луной...
крепежное кольцо с эфеса, вытащил меч. Он позволил грязным пальчикам
коснуться клинка и разрешил Сину - отчего сердечко у ребенка восторженно
забилось - взять меч за рукоять и подержать на весу. Затем он забрал его,
потому что ему не нравилось видеть в руках у ребенка столь грозную вещь,
пролившую так много крови.
носил, но он нахмурился и покачал головой, положив ладонь на кривую
рукоять у пояса. Они настаивали, но он отказался, потому что Клинок Чести
был не для их рук. Он был предназначен только для самоубийства, и Вейни
дал клятву, что не воспользуется им для другой цели.
представления, что они при этом имеют в виду. Но они перестали задавать
вопросы и не проявили больше желания прикоснуться к клинку.
когда-нибудь люди с оружием?
его даже этим детям. Они знали свою землю и вполне смогли опознать в нем
чужака.
которых были страх и восхищение. - Ты не сиррин?
перед их маленькими руками, отвернулся и стал сосредоточенно укреплять меч
к поясу. Он натянул перевязь, передвинул меч за плечо. Затем сказал: - У
меня дела, - и ушел.
встревоженным и задумчивым, что не слишком обрадовало Вейни.
старейшинами клана и несколькими молодыми людьми, мужчинами и женщинами,
которые пришли сюда, оставив дома свою работу. Он медленно приблизился, и
ему, как и раньше, уступили место. Он долго сидел, прислушиваясь к
разговору, иногда кое-что улавливая или предполагая, что улавливает.
Моргейн иногда замолкала, чтобы позволить объяснить ей что-либо - и это
было странно для нее, потому что люди говорили в основном о сборе урожая,
о своем быте и развлечениях или о делах своей деревни.
он. Тем не менее, она внимательно слушала и мало говорила - такова была ее
привычка.
и расслабилась. Подойдя, он опустился перед ней на колени и спросил, какое
наказание постигнет его за то, что он выдал их детям.
Афанасьев Роман
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Березин Федор
Сапковский Анджей
Андреев Николай