такого шарлатана не найдется во всем Лондоне! Вы гнусный, наглый
репортеришка, который имеет столь же отдаленное понятие о науке, сколь и о
минимальной человеческой порядочности!
даже в эту напряженную минуту я не мог не изумиться, увидев, что профессор
Челленджер маленького роста. Он был мне по плечо - эдакий приплюснутый
Геркулес, вся огромная жизненная мощь которого словно ушла вширь, вглубь
да еще в черепную коробку.
вперед шею. - Я нес несусветный вздор! И вы вздумали тягаться со мной -
вы, у которого весь мозг с лесной орешек! Эти проклятые писаки возомнили
себя всесильными! Они думают, будто одного их слова достаточно, чтобы
возвеличить человека или смешать его с грязью. Мы все должны кланяться им
в ножки, вымаливая похвалу. Вот этому надо оказать протекцию, а этого
изничтожить... Я знаю вашу подлую натуру! Уж очень высоко вы стали
забирать! Было время, ходили смирненькие, а теперь зарвались, удержу вам
нет. Пустомели несчастные! Я поставлю вас на место! Да, сэр, Джордж Эдуард
Челленджер вам не пара. Этот человек не позволит собой командовать. Он
предупреждал вас, но если вы все-таки лезете к нему, пеняйте потом на
себя. Фант, любезнейший мистер Мелоун! С вас причитается фант! Вы затеяли
опасную игру и, на мой взгляд, остались в проигрыше.
можете браниться, сколько вашей душе угодно, но всему есть предел. Я не
позволю налетать на меня с кулаками!
на меня, потом вдруг остановился и сунул свои огромные ручищи в карманы
коротенькой куртки, приличествующей больше мальчику, чем взрослому
мужчине. - Мне не впервой выкидывать из дома таких субгектов. Вы будете
четвертым или пятым по счету. За каждого уплачен штраф в среднем по три
фунта пятнадцать шиллингов. Дороговато, но ничего не поделаешь:
необходимость! А теперь, сэр, почему бы вам не пойти по стопам ваших
коллег? Я лично думаю, что это неизбежно. - Он снова начал свое крайне
неприятное для меня наступление, выставляя носки в стороны, точно
заправский учитель танцев.
Кроме того, справедливый гнев уже начинал разгораться у меня в душе. До
сих пор мое поведение было в высшей степени предосудительно, но угрозы
этого человека сразу вернули мне чувство собственной правоты.
раздвинувшимися в злобной усмешке губами сверкнули ослепительно белые
клыки. - Так вы этого не потерпите?
рассчитываете? Во мне больше двухсот фунтов весу. Я крепок, как железо, и
каждую субботу играю в регби в ирландской сборной. Вам со мной не...
дверь, иначе от нее остались бы одни щепки. Мы колесом прокатились по
всему коридору, каким-то образом прихватив по дороге стул. Профессорская
борода забила мне весь рот, мы стискивали друг друга в обгятиях, тела наши
тесно переплелись, а ножки этого проклятого стула так и крутились над
нами. Бдительный Остин распахнул настежь входную дверь. Мы кувырком
скатились вниз по ступенькам. Я видел, как братья Мэк исполняли нечто
подобное в мюзик-холле, но, должно быть, этот аттракцион требует некоторой
практики, иначе без членовредительства не обойтись. Ударившись о последнюю
ступеньку, стул рассыпался на мелкие кусочки, а мы, уже порознь, очутились
в водосточной канаве. Профессор вскочил на ноги, размахивая кулаками и
хрипя, как астматик.
профессоре, но судьба вывела меня из этого дурацкого положения. Рядом с
нами вырос полисмен с записной книжкой в руках.
здравые слова, которые мне пришлось услышать в Энмор-Парке. - Ну, -
допытывался полисмен, обращаясь ко мне, - обгясните, что это значит.
головой. - У вас и в прошлом месяце были неприятности по точно такому же
поводу. У молодого человека подбит глаз. Вы предгявляете ему обвинение,
сэр?
предостерегал меня.
нечего! Расходитесь! Расходитесь!
зевакам, которые уже успели собраться вокруг нас. Полисмен тяжело зашагал
по тротуару, гоня перед собой это маленькое стадо. Профессор взглянул на
меня, и в глазах у него мелькнула смешливая искорка.
Лакей Остин, похожий на деревянную статую, закрыл за нами дверь.
Челленджер. Эта крошечная женщина была вне себя от гнева. Она стала перед
своим супругом, точно растревоженная клушка, грудью встречающая бульдога.
Очевидно, миссис Челленджер была свидетельницей моего изгнания, но не
заметила, что я уже успел вернуться.
юношу!
не проходит без скандала! Тебя все ненавидят, Джордж, над тобой все
издеваются! Нет, моему терпению пришел конец! Это переполнило чашу!
всей нашей улице, да если уж на то пошло - всему Лондону не известно...
Остин, вы нам не нужны, можете идти. Тебе перемывают косточки все кому не
лень. Ты забываешь о чувстве собственного достоинства. Ты, которому
следует быть профессором в большом университете, пользоваться уважением
студентов! Где твое достоинство, Джордж?
во что ты превратился!
ее на высокий постамент из черного мрамора, стоявший в углу холла.
Постамент этот, вышиной по меньшей мере в семь футов, был такой узкий, что
миссис Челленджер еле могла удержаться на нем. Трудно было представить
себе более нелепое зрелище - боясь свалиться оттуда, она словно окаменела
с искаженным от ярости лицом и только чуть переступала с ноги на ногу.
.пожалуйста., тогда сниму.
Завтра же он тиснет все это в своей ничтожной газетке и большую часть
тиража распродаст среди наших соседей. "Странные причуды одной
высокопоставленной особы." Высокопоставленная особа - это ты, Джесси,
вспомни, куда я тебя посадил несколько минут назад. Потом подзаголовок:
"Из быта одной оригинальной супружеской четы." Этот мистер Мелоун ничем не
побрезгует, он питается падалью, подобно всем своим собратьям, - porcus ex
grege diaboli - свинья из стада дьяволова. Правильно я говорю, мистер
Мелоун?
выпятив свою могучую грудь и поглядывая то в мою сторону, то на жену.
Потом уже совсем другим тоном: - Простите нам эти невинные семейные
развлечения, мистер Мелоун. Я предложил вам вернуться совсем не для того,
чтобы делать вас участником наших безобидных перепалок. Ну-с, сударыня,
марш отсюда и не извольте гневаться. - Он положил свои огромные ручи-щи ей