из агентов?
он встал и ушел, на ходу бросив быстрое до свидания Рикки. На меня он даже
не посмотрел.
строя месяцев через шесть. Ты знаешь про это, Рикки? Эти Сендай почти
всюду запрещены - в Англии, в Дании... Свои нервы ничем не заменишь.
французских булочек, которые я заказал перед этим, и сидела, посасывая ее
островерхий край.
быстр на глаза, зато о Сендай знают все. Просто других он себе пока не
может позволить. Пойми ты - это его попытка выкарабкаться. Если он получит
работу, то найдет, чем их заменить.
они стоят денег, Рикки? Впрочем, разве тебя убедишь? Тебе же нравятся
всякие рискованные затеи.
услышит вестей от меня.
этого я проводил ее до квартиры Бобби. А потом сделал пятнадцать
телефонных звонков, меняя после каждого таксофоны.
шесть недель Бобби не уставал повторять, как сильно он ее любит.
Приходилось выкладываться в работе, чтобы как-то с этим справляться.
звонков, с которых я начинал прощупывать почву, в свою очередь каждый
породил еще не меньше пятнадцати. Я искал определенную службу, которая,
как мы с Бобби считали, должна, во-первых, быть неотделима от мировой
экономики в целом. И, второе, чтобы она обслуживала не более пяти клиентов
одновременно. То есть, служба должна быть из тех, которые предпочитают
держаться в тени.
налаженными контактами по всему миру. Чтобы это была не просто отмывка
денег, а полное перераспределение многомиллиардодолларового банкового
капитала, причем об этом не должен был догадываться никто.
подвернулся Финн, который и подсказал мне путь, по которому следовало
идти. Я отправился в Нью-Йорк для покупки устройства типа черного ящика,
потому что с оплатой всей этой прорвы телефонных звонков мы могли запросто
разориться.
хочешь найти одного перекупщика краденого - спрашивай у другого.
попытки сближения воспринимали, как нечто вроде тактического ядерного
удара. Бобби пришлось дважды слетать в Гонконг, чтобы все четко с ними
обговорить. Наши денежки таяли, и довольно быстрыми темпами. Я по-прежнему
сам не знал, почему сразу не отказался от участия в этом предприятии. Хром
я боялся, а к богатству был всегда равнодушен.
плохая идея. Место было уж больно гнилое, как вспомнишь - прямо мороз по
коже. И все-таки принять это, как что-то само собой разумеющееся, я не
мог. Я не любил Голубые Огни, потому что в один из тамошних вечеров довел
себя до полной потери сил. Но это не было причиной охоты на Хром.
По-совести говоря, уже где-то на половине пути, когда мы к ней
подбирались, я решил, что эта попытка закончится нашей гибелью. Даже
обладая программой-убийцей, шансов на выигрыш у нас не было практически
никаких.
рассчитывали ввести в сердцевину компьютера Хром. Вся эта возня со вводом
целиком лежала на мне, потому что, когда дело завертится, руки у Бобби
будут полностью заняты тем, чтобы не дать русской программе перейти к
прямому разрушению системы. Переписать мы ее не могли, слишком она была
для этого сложной. И поэтому он собирался попробовать удержать ее хотя бы
в течение двух секунд, которые мне понадобятся для ввода.
должен был в ночь сожжения повсюду сопровождать Рикки и глаз с нее не
спускать, а в определенное время позвонить мне по телефону. Если бы меня
вдруг не оказалось на месте, или же мой ответ был не таким, как мы
договорились заранее, я наказал ему сразу же хватать Рикки и сажать ее в
первую попавшуюся подземку, следующую как можно дальше от района, в
котором мы жили. Я дал ему в руки конверт с деньгами и запиской с
условием, что он все это передаст ей.
Рикки, если наша затея провалится. Как заведенный, он твердил и твердил
мне про то, как сильно он ее любит, и куда они отсюда уедут, и как бы они
там тратили деньги.
надо. Для нее все это кино с симстимом, похоже, всерьез и надолго.
не нужна. Мы устроим для нее это, Джек. Она - мое счастье. Ей никогда в
жизни не придется больше работать.
даже не мог припомнить, бывал ли я счастлив вообще. - А когда ты в
последний раз виделся со своим счастьем?
Доме Голубых Огней. Я и отправился-то туда в тот раз потому, что пребывал
в безнадежной тоске после очередной потери. Для начала, как водится, я
напился, а потом стал усиленно в себя вкачивать вазопрессиновые
ингаляторы. Если ваша постоянная женщина вдруг решает объявить забастовку,
ничего не может быть лучше приличной выпивки и порции вазопрессина - он,
пожалуй, самое убойное из всего, что придумала мазохистская фармакология.
Выпивка приводит вас в чувство, а вазопрессин - ничего не дает забыть. Вот
именно, вы помните все, что было. Это средство используют в клиниках для
борьбы со старческой амнезией. Но улица любой вещи находит собственное
применение. Потому я и выложил денежки за ускоренное, так сказать,
воспроизведение того, что случилось со мной плохого. Вся незадача в этом
деле состоит в том, что наравне получаешь и хорошее и плохое. Хочется тебе
чего-нибудь вроде звериного экстаза - пожалуйста, получи. А впридачу и то,
что она тебе на это ответила, и еще, как она ушла, так ни разу и не
оглянувшись назад.
оказался в этих тихих, заглушающих шаги коридорах. И, правда ли, я там
видел бурлящую струю водопада или это всего лишь была декорация,
наклеенная на стену, а, может быть, обыкновенная голограмма. В тот вечер у
меня не было недостатка в деньгах. Один из наших клиентов перечислил Бобби
приличную сумму за прорубку трехсекундного окна в чьем-то льду.
как я выгляжу, но с моими деньгами это не имело значения.
опять захотелось выпить. После этого я, помнится, отпустил что-то вроде
остроты бармену по поводу некрофилов за стойкой, и ему это, по-моему, не
понравилось. Во всяком случае, этот приличных размеров тип стал упорно
называть меня Героем войны, что мне, естественно, не понравилось тоже. Я
думаю, мне удалось успеть показать ему несколько превращений с рукой, пока
я полностью не отключился и не проснулся двумя днями позже в каком-то
типовом спальном модуле, неизвестно где. Дешевле место и захочешь, да не
найдешь, там даже негде было повеситься. И я сидел на узком, покрытом
мыльной пеной настиле и плакал.
на чем они делают деньги в Доме Голубых Огней, - пользуется, не смотря ни
на что, такой популярностью, что стало почти легальным.
вспарывают темноту водоворотами света. Они подобны полупрозрачным бритвам,
раскручивающимся от нас во все стороны. Мы зависаем в центре безмолвного,
словно снятого замедленной съемкой, взрыва. Осколки льда разлетаются и
падают вокруг целую вечность, и голос Бобби неожиданно прорывается сквозь
световые годы всей этой обманчивой электронной пустоты.
башни данных и окрашивая все, что вокруг, в цвета игровой комнаты. Я ввожу
пакет подготовленных Бобби команд прямо в центр холодного сердца Хром. В
него врезается струя передачи - импульс сконцентрированной информации, и
выстреливается прямо вверх, мимо сгущающейся стены тьмы, мимо русской
программы, в то время, как Бобби силится удержать под контролем ту
единственную секунду, которая для нас сейчас важнее, чем жизнь. Не до