постоянно замечал ориентиры и направление. Громадные, усыпанные мерцающими
циферблатами часы, которые я всегда ношу на левой руке, умели делать много
больше, а не только показывать время. Прикосновение к правой стрелке
высвечивало стрелку радиокомпаса, показывающего направление на мой новый
дом. Я продолжал скользить.
и я мягко опустился на землю среди деревьев. Сквозь ветки пробивалось
достаточно света, так что когда я направился к дороге, преодолевая последние
несколько метров с предельной осторожностью, фонарь мне не понадобился.
Дорога была пустой в обоих направлениях, -- ночь молчала. Я нагнулся и
осмотрел поверхность. Она была изготовлена из целой плиты какого-то белого
твердого вещества, не металла и не пластика. Казалось, что в него вкраплены
крошечные песчинки, -- ничего интересного. Держась поближе к обочине, я
повернулся в сторону города и пошел пешком. Это очень медленно, но зато
экономит энергию гравитатора.
усталостью и моим незнанием этой планеты. Мысли мои блуждали: Анжела и дети,
мои друзья из Корпуса. Все они существуют теперь только в моей памяти и
реальны не больше, чем мои воспоминания о персонажах какого-нибудь романа.
Угнетающие мысли, и я, вместо того чтобы их сразу отбросить, продолжал с
ними нянчиться. Поэтому внезапно раздавшийся рев моторов застал меня
врасплох, В этот момент я проходил поворот дороги, проложенной, вероятно,
сквозь небольшой холмик, так как по обеим сторонам возвышались крутые
склоны. Мне бы следовало заранее предвидеть возможность попасть в этой щели
в ловушку и позаботиться о способе избежать ее. Теперь же, пока я
раздумывал, взобраться ли мне по откосу, включить гравитатор или проделать
еще что-нибудь, впереди из-за поворота засверкал яркий свет, и рев стал
громче. В конце концов я прыгнул в придорожную канаву, лег, уткнувшись лицом
в ладони, и постарался казаться по возможности как можно более незаметным.
Одежда у меня была простого темно-серого цвета и вполне могла слиться с
землей.
пронеслось совсем рядом. Тогда я сразу сел и поглядел вслед четырем странным
машинам, только что пронесшимся мимо. Деталей не было видно, потому что я
различил только их силуэты на фоне света их собственных фар. Они показались
мне очень узкими, не похожими на мотоциклы, сзади каждой был маленький
красный огонек. Их звук начал стихать и вдруг смешался с пронзительным
визгом и гоготанием, похожим на крик животного. Они остановились, должно
быть, увидев меня. Щелкающие, лающие звуки отдавались эхом по канаве, лучи
фар сделали полный круг и направились назад, ко мне.
первым", -- вот мой любимый девиз. Я мог бы попытаться вырваться,
вскарабкаться по склону или улететь, но у этих людей, кто бы они ни были,
могло быть оружие. Из меня вышла бы превосходная мишень. К тому же, даже
убежав, я все равно бы привлек к этой местности внимание. Лучше сперва
поглядеть, что они из себя представляют. Повернувшись спиной, чтобы их фары
не слепили меня, я терпеливо ждал, пока машины, громыхая, подъедут и
остановятся, образовав вокруг меня полукольцо. Я прислушался к странным
звукам, при помощи которых водители переговаривались между собой, но не
понял ни слова. Все было за то, что одет я с их точки зрения очень странно.
Они, должно быть, договорились о чем-то, потому что мотор одной из машин
заглох и водитель вышел вперед, на свет.
но казался выше из-за похожего на корзину металлического шлема. Этот шлем,
усаженный заклепками и увенчанный высоким острым наконечником, был очень
непривлекателен, как и его остальная одежда... Она была из черного пластика
со множеством сверкающих пуговиц и пряжек. Как верх вульгарности он носил на
груди стилизованный череп со скрещенными костями, весь утыканный какими-то
поддельными камешками.
выпячивая вперед челюсть.
ответил:
что не говори больше со мной таким тоном.
болтовня. К первому водителю присоединился еще один, столь же странно
одетый. Он возбужденно показал на мое запястье. Все уставились на мой
наручный хронометр, издавая при этом пронзительные любопытствующие крики,
которые сменились на злобные, когда я спрятал руку за спину.
Раздался резкий щелчок, и вдруг в руке у него появилось сверкающее лезвие.
люди, если только закон в этих землях не предписывает носить оружие и
грабить на дорогах первого встречного. Что ж, зная правила, я могу играть...
"...", а? -- спросил я, залепив ему ногой в запястье. Нож полетел в темноту,
а он издал крик, постепенно перешедший в клокотанье, когда я пальцем кольнул
его в горло.
поэтому я выпустил из нарукавного держателя в ладонь световую бомбу и бросил
ее пред собой на землю, тут же закрыв глаза, -- она тотчас взорвалась.
Опущенными веками я почувствовал обжигающе яркий свет, и когда снова поднял
их, то увидел перед глазами световых зайчиков. Это было много приятнее того,
что испытали нападавшие. Временная слепота, если только их стоны и жалобы
что-то значили. Никто не пытался меня остановить, когда я подошел и отвесил
носком ботинка каждому по самым интересным местам. Они вопили от боли и
бегали маленькими кругами до тех пор, пока двое из них случайно не
столкнулись и не начали безжалостно дубасить друг друга. Пока они так
развлекались, я осмотрел их экипажи. Странные штуки -- только два колеса и
никакого намека на гироскоп для стабилизации движения. Каждый имел
единственное сиденье, на котором при езде водитель помещался верхом. Они
выглядели совсем не безопасными, и мне бы совсем не хотелось управлять ими.
убивать людей, так что заставить их молчать таким образом было трудно. Если
они преступники -- а похоже на то, -- тогда вероятно, что об этой истории
они властям не доложат. Преступники! У них я узнаю все, что нужно. Одного
вполне хватит, лучше взять того, первого -- уж с ним-то я могу не
церемониться. Он уже стонал, приходя в себя, но глоточек усыпляющего газа
снова его выключил. У этого парня на талии был широкий, разукрашенный
металлом ремень, который показался мне достаточно прочным. Я прикрепил конец
ремня к одной из моих поясных пряжек и дружески подхватил его хозяина под
руки. Потом тронул ручку управления гравитатора.
компанию, и устремились к моему убежищу. Исчезновение их приятеля будет
выглядеть весьма таинственно, и даже если они сообщат о нем властям, это все
равно ни к чему не приведет.
компаньоном и научиться здешнему языку. Лексикон, конечно, будет самый
низкопробный, но это поправимо. Вскоре показался вход в мою нору, я
скользнул в нее и бросил мою бесчувственную ношу прямо на камни.
все приготовил. Молча, с удовольствием попыхивая извлеченной из карманного
контейнера сигарой, я наблюдал, как он мучительно приходит в себя. Он долго
облизывал губы, потом открыл наконец глаза и сел, застонав и схватившись за
голову: у моего газа были неприятные постэффекты. Однако, вспомнив о ноже, я
был равнодушен к его страданиям. Очумело озираясь, он с испугом оглядел меня
и мое снаряжение и с надеждой -- выход из пещеры. Как бы случайно подобрал
под себя ноги. Чтобы в следующее мгновение неожиданно прыгнуть к выходу,
чтобы тотчас же шмякнуться лицом о камень, натянув шнурок, привязанный к его
лодыжке.
садясь спиной к стене и укрепляя на его запястье свое устройство. Пока он
спал, я состряпал эту штуку -- очень примитивно, зато действенно. В ней были
датчики кровяного давления и сопротивления кожи с индикаторами на выносной
панели, которую я держал в руке. Простейшая разновидность детектора лжи.
Кроме того, в ней была еще одна электрическая цепь. В обычных условиях я бы
никогда не стал пробовать ее на человеке -- таким методом обычно пользуются
при обучении подопытных животных, -- но в отношении этого типа можно было
сделать исключение. Мы играли по его правилам, а эта штука могла сэкономить
массу времени. Когда он начал грубо браниться и срывать с руки мою
коробочку, я нажал специальную кнопку. Тут его ударило током, он завопил и
задергался. Не то чтобы это было очень больно, я все испытал на себе и
установил такой уровень, который вызывал боль, но вполне терпимую.
приготовиться.
у себя металлические пластины мнемографа и подключаю его.
"противный". Теперь начнем.
поместил у него перед глазами. Когда он осмотрелся, я громко сказал "камень"
и замолчал. Он тоже молчал, и через некоторое время я снова нажал обучающую
кнопку. От внезапной боли он подпрыгнул, безумно оглядываясь.
время, чтобы постичь идею, но в конце концов он понял. За ругань или за
Ильин Андрей
Прозоров Александр
Флинт Эрик
Пехов Алексей
Посняков Андрей
Андреев Николай