лучше держать вас подальше от городской сутолоки. Мы едем прямо в
Университет.
пятеро мужчин. Они показывали ему достопримечательности, но в тумане он не
мог разобрать, какое из этих огромных, смутных, проносящихся мимо зданий -
Верховный Суд, а какое - Национальный Музей, которое - Директорат, а
которое - Сенат. Они переехали через какую-то реку или дельту; свет
миллионов огней Нио-Эссейя, рассеянный туманом, дрожал на темной воде
позади них. Дорога стала темнее, туман сгустился, водитель сбавил
скорость. Фары автомобиля освещали туман впереди, словно стену, все время
отступавшую перед ними. Шевек сидел, чуть наклонившись вперед и глядя на
дорогу. Взгляд его не был сфокусирован, так же, как и его мысли, но вид у
него был отчужденный и серьезный, и остальные говорили тихо из уважения к
его молчанию.
Деревья? Неужели они, как выехали из города, так все время и едут меж
деревьев? В его памяти всплыло иотийское слово: "лес". Они внезапно не
въедут в пустыню. Деревья все не кончались, ни на ближайшем склоне холма,
ни на следующем, ни на следующем... стояли в душистом холодке тумана,
бесконечные, лес, покрывающий всю планету, неслышное сплетение множества
жизней, смутное движение листьев в ночи. И вдруг, пока Шевек сидел,
дивясь, автомобиль выехал из тумана речной долины в более прозрачный
воздух, и из темноты под придорожной листвой на миг выглянуло лицо.
жутко, призрачно белое. Дыхание клубами пара вылетало из того, что, должно
быть, было ноздрями, и - пугающий, несомненный - на лице был глаз.
Большой, темный глаз, грустный, быть может, циничный? - блеснул в свете
фар и исчез.
крупных животных, правда?
твердым, немолодым голосом добавил: - Это и была лошадь, таких больших
ослов не бывает.
Таквер, о том, что значил бы для Таквер этот глубокий, сухой, темный
взгляд из темноты. Она всегда знала, что между всеми живыми существами
есть нечто общее, радовалась своему родству с рыбами в аквариумах ее
лаборатории, искала опыт существования за пределами человеческого. Таквер
сумела бы взглядом ответить этому глазу в темноте под деревьями.
Президент, несколько Директоров, и, конечно, ректор, всевозможные важные
персоны. Но если вы устали, мы провернем все эти церемонии как можно
быстрее.
отчетливо вспомнить их. Из маленького темного ящика-автомобиля - его
привели в большой, ярко освещенный ящик, полный людей, сотен людей, под
золотым потолком, с которого свисали хрустальные светильники. Его
представили всем этим людям. Все они были ниже его ростом и безволосые.
Женщин было немного, и все они были безволосые, даже на голове у них не
было волос; в конце концов он понял, что они, должно быть, сбривают у себя
все волосы - и очень тонкие, мягкие, короткие волосы на теле, как у его
народа, и волосы на голове. Но отсутствие волос они восполняли
изумительной одеждой, роскошного покроя и цветов; женщины были в пышных
платьях, длиной до самого пола, груди их были обнажены, их головы, шеи,
талии были украшены драгоценными камнями, и кружевами, и прозрачной, как
дымка, тканью; мужчины были в штанах и куртках или блузах, алых, голубых,
фиолетовых, золотистых, зеленых, с разрезами на рукавах, с складками
кружев, или в длинных халатах, темно-красных или темно-зеленых,
расходившихся у колен, чтобы были видны белые чулки с серебристыми
подвязками. Еще одно иотийское слово всплыло в мозгу Шевека, слово,
которому он так и не сумел найти соответствия, хотя ему нравилось, как оно
звучит: "роскошь". В этих людях была роскошь. Произносились речи.
Президент Сената Государства А-Ио, человек со странными, холодными
глазами, предложил тост: "За новую эру братства между Планетами-Близнецами
и за вестника этой новой эры, нашего знаменитого и весьма желанного гостя,
д-ра Шевека с Анарреса!" Ректор Университета говорил с Шевеком очень
любезно, Первый Директор государства говорил с ним серьезно, его знакомили
с послами, астронавтами, физиками, политиками, с десятками людей, и у
каждого были длинные титулы и почетные звания и перед именем, и после
имени, и они разговаривали с ним, и он отвечал им, но потом он совершенно
не помнил, кто что сказал, а главное - что говорил он сам. Очень поздней
ночью оказалось, что он с маленькой группой мужчин не спеша идет под
теплым дождем через большой парк или сквер. Под ногами он чувствовал
упругую живую траву; он узнал ее, потому что несколько раз гулял в
Треугольном Парке в Аббенае. Это живое, яркое воспоминание и просторное,
прохладное прикосновение ночного ветра заставили его очнуться. Его душа
вышла из тайника, где пряталась.
они объяснили, была "его".
была общая комната отдыха, потому что в ней не было ни перегородок, ни
спальных помостов; эти трое мужчин, которые все еще здесь, должно быть,
его соседи по комнате. Это была очень красивая комната отдыха: одна стена
представляла собой сплошной ряд окон, каждое отделялось от соседнего
тонкой, стройной колонной, поднимавшейся, подобно дереву, и завершавшейся
двойной аркой. На полу лежал темно-красный ковер, а в дальнем конце
комнаты в открытом очаге горел огонь. Шевек прошел по комнате и
остановился перед огнем. Он никогда раньше не видел, чтобы топили
деревьями, но был уже не в состоянии удивляться. Он протянул руки к
приятному теплу и сел у очага на скамью из полированного мрамора.
Остальные двое все еще разговаривали. Они говорили о физике, но Шевек не
пытался понять, что они говорят. Молодой человек негромко сказал:
шею.
лицо его было видно нечетко, лишь сверкала золотая цепочка, да глубоким
цветом рубина алела мантия.
шкафчик с напитками. Хотите чего-нибудь выпить?
очагу. Шевек жадно выпил воду и сел, глядя на стакан в своей руке,
хрупкую, изящной формы вещицу, на золотой каемке который играл отблеск
огня. Он ощущал, что эти трое сидят или стоят рядом с ним, ощущал их
отношение - покровительственное, почтительное, собственническое.
смотрели на него и чего-то ждали.
своего анархиста. Что вы собираетесь с ним делать?
неба - солнце.
по-двое или по-трое в большие стеганые манежи-кроватки и шумно и суетливо
укладывается спать. На свободе оставалось только двое самых старших: один,
толстый, живой, разбирает игрушку, второй, тощий, сидит на полу в квадрате
желтого солнечного света и с тупо-серьезным выражением лица скользит
взглядом вверх по солнечному лучу. В передней комнате воспитательница,
одноглазая седая женщина, беседует с высоким, печальным тридцатилетним
мужчиной.
чтобы он остался здесь.
Распределения Рабочей Силы), конечно, скоро и тебя направит туда же, где
Рулаг? Раз вы - партнеры, и оба инженеры...
Институт. А я не настолько хороший инженер. Рулаг предстоит очень важная
работа.
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Прозоров Александр
Махров Алексей
Роллинс Джеймс
Березин Федор