заполнился удушливым дымом. Но мы продолжали там работать, потому что
рядом проходила богатая жила. Фильтры и маски, которые нам выдали, помо-
гали мало: мы дышали угарным дымом. Тогда-то я и испортил себе легкие.
Это не берлот, а застарелая хворь. Люди умирали от удушья. Умерли все,
кто там трудился. Сорока-сорокапятилетние здоровые мужчины. Боссы выпла-
тили племени деньги за их смерть. Страховку. Премию за труп. Для кого-то
из родственников это еще больше усугубило боль утраты.
Учила религии и свободе.
борных речах. Это был его стандартный миф.
тоящие люди, слуги великого Камье, его воины, его львы. Только вы двое.
Владыка Камье пришел к нам из Старого Мира, но принял наш мир как свой
и, живя среди нас, сроднился с нами душой". Потому она и назвала меня
Абберкам, что значит "Язык Владыки", а брата Домеркам - "Рука Владыки".
Чтобы говорить лишь правду и сражаться за свободу.
которая потом затопила весь Йеове. Рабы с окрестных плантаций и отпущен-
ники плечом к плечу сражались с хозяевами и рабовладельцами. Если бы
восстание не было стихийным и рабы успели договориться между собой, что-
бы сообща ударить по корпорации, свобода пришла бы гораздо раньше и
обошлась бы меньшей кровью. Но не было единого ядра, единого управляюще-
го центра: мелкие вожди племен, главари дезертирских банд тешили свое
самолюбие новообретенной властью, получив возможность грабить и делить
освобожденные земли, а кое-кто не стыдился вступать в сговор с боссами,
надеясь набить себе карман. Понадобилось тридцать лет войны и разрухи,
чтобы несметные полчища уэрелиан убрались с планеты и у жителей Йеове
появился шанс беспрепятственно убивать друг друга.
чтобы проверить, как тот воспримет ее слова.
умиротворенным. Густые седые непослушные пряди снова выбились из-под
шнурка, который она ему повязала, чтобы волосы не лезли в глаза. Глядя
на умирающее пламя, он тихо произнес:
привычный цинизм. Вот это эго! Но если заставить иронию замолчать, то.
честно говоря, он мог вкладывать в эти слова совсем другой смысл. Энар
поднял меч на брата своего старшего, намереваясь убить его и не дать ему
стать Господином этого мира. А Камье сказал, что меч, поднятый на брата,
сулит смерть лишь ему самому, ибо нет в жизни иной власти и свободы,
кроме свободы отречения от жизни, надежд и чаяний. И Энар опустил меч и
ушел в пустыню, промолвив на прощание лишь: "Брат, я - это ты". А Камье
поднял его меч и вступил в бой с армией Разрушителя, без всякой надежды
на победу.
Этот огромный мужчина. Этот больной старик и мальчик из забоя, этот
хвастун, вор и лжец, возомнивший, что может поганить языком святое имя
Владыки.
не сказал ни слова.
чтобы сделать воздух в комнате более влажным. Вождь следил за ней все с
тем же кротким выражением лица, почти со смущением.
увижу мостков.
идти по мосткам на ощупь - взять фонарь Йосс не додумалась. По дороге
она представила себе черный воздух, о котором рассказывал Абберкам, и ей
показалось, что и ее со всех сторон обступает давящая, удушливая стена
мрака, жадно пожирающая любой свет. Она думала о черном огромном,
сильном теле Абберкама. О том, что за всю жизнь ей редко доводилось гу-
лять по ночам. Когда она была ребенком, рабов на плантации Банни на ночь
запирали. Женщины жили отдельно - на женской половине и никогда не выхо-
дили в одиночку. Став отпущенницей и переехав в город, она поступила в
школу и вот там впервые ощутила вкус свободы. Но потом началась война, и
показываться женщине на улице одной стало небезопасно. Полиция в рабочих
кварталах отсутствовала. Там не было даже уличных фонарей. Банды хозяй-
ничали, как у себя дома. Да они и были дома. Даже днем, ради безопаснос-
ти, приходилось держаться людных мест и все время быть начеку.
ее глаза, уже привыкшие к ночной мгле, различили на фоне тускло-серой
полоски зарослей тростника темное пятно ее дома. Она слышала, что чужаки
плохо видят в темноте. У них совсем маленькие глаза почти без радужки:
черная точка зрачка на белке, как у испуганной кошки. Только у кошек
глаза красивее. Йосс не нравились глаза чужаков, зато цвет кожи был
очень красивым: от бронзового до медного, гораздо более теплых оттенков,
чем кожа рабов - скорее серая, чем коричневая, или такая, как у Абберка-
ма, - иссиня-черная, доставшаяся ему по наследству от хозяина, который
изнасиловал его мать.
реться о ноги.
не встретил. И не встретит уже никогда. "Мур-мур-мур, - запел ей на ухо
Губу. - Я-то здесь. Послушай меня, жизнь продолжается. А обед скоро?"
ревню и вызвать врача из Вео - ближайшего города. Прислали практиканта,
который наскоро осмотрел пациента и сказал, что вы все, мол, правильно
делаете, надо, чтобы больной сидел и побольше отхаркивал, дескать, тра-
вяные настои тоже хорошо помогают, но присмотр все-таки нужен, а в об-
щем, все хорошо, и ушел - вот уж спасибо. Теперь Йосс целые дни проводи-
ла с Абберкамом. Ее собственный дом без Тикули казался неуютным, осень
была ненастной и холодной, так что ей еще оставалось делать? Она даже
полюбила это мрачное старинное здание. Наводить там чистоту она не стала
бы ни для Вождя, ни для кого на свете, кому плевать на порядок, но с ин-
тересом бродила по комнатам, которые стояли пустыми уже много лет, любу-
ясь старинными вещами. Даже если Абберкам туда и заглядывал, то, похоже,
очень редко.
вался чудесный вид. Там она все же подмела и вымыла окна, тщательно про-
терев каждое зеленоватое стеклышко. Когда Абберкам засыпал, она уходила
туда и сидела часами на вытертом мохнатом ковре, составлявшем всю обста-
новку. Камин не топили уже давно, и из дымохода выпало несколько кирпи-
чей, но так как он был расположен прямо над очагом в комнате Абберкама,
то какое-то тепло доходило, а осеннее солнце сквозь толстые стекла наг-
ревало террасу, как оранжерею. В этой комнате, в ее особой атмосфере, в
странном зеленоватом освещении, было что-то умиротворяющее. Покои покоя.
Здесь Йосс могла наконец расслабиться и посидеть, ни о чем не думая, че-
го ей никогда не удавалось у себя дома.
духе, казался мрачным, издерганным и диковатым, каким и должен быть че-
ловек, который (как Йосс раньше считала) измучен угрызениями совести. Но
случались дни, когда он охотно вступал в разговор, много говорил сам и
даже иногда слушал свою сиделку.
сковороду, где подрумянивались гренки. В последние дни она обедала вмес-
те с Абберкамом, потом мыла посуду и, лишь когда начинало темнеть, ухо-
дила домой. - Очень интересно. Так вот, там совершенно неопровержимо до-
казывается, что мы произошли от народов Хайна. И мы, и, между прочим,
чужаки с Экумены и Уэрела. Даже у наших животных там имеются родственни-
ки.
останется таковым, даже если вам это не по нутру.
с вами, со мной, с нами всеми? Это наш мир. Мы есть мы. И нам с ними не
по пути. И общаться с ними нам незачем.
гренки.
ке у очага и ела из миски, поставленной на колени. После еды она продол-
жила разговор, испытывая одновременно страстное желание и щемящий страх
Земляной Андрей
Сертаков Виталий
Гуревич Георгий
Глуховский Дмитрий
Зыков Виталий
Березин Федор