продолжал базарную перебранку. - Если нам так уж нужен Эйнштейн, почему бы
не воскресить его и не обращаться с ним по-человечески?
изменять ему:
хоть чуточку больше, вы поняли бы, что великих людей крайне редко удается
воскресить. Их сущности слишком выкристаллизованы, сэр, их жизненные линии
слишком туго натянуты.
великих людей отказываются иметь дело и со Змеями, и с нами, Пауками. Они
отвергают Воскрешение на предлагаемых им условиях.
а Бур продолжил:
себя обязательства, которые вы, как джентльмен, обязаны уважать.
заблестели, - когда они вытащили меня из моей жизни в Паскендале в
семнадцатом году за десять минут до смерти, и я ухватился за предложенную
мне жизнь, как запойный пьяница хватается утром за стакан. Но даже и тогда
я думал, что у меня появляется шанс исправить исторические ошибки,
поработать на благо мира, - он все больше взвинчивался. Я заметила, что
новая дева, стоящая в сторонке, уставилась на него с немым обожанием. - Но
что же я обнаружил? Оказалось, что Пауки жаждут все новых и новых войн,
ведут их все более жестокими и омерзительными способами, коса смерти
размахивается все шире с каждым Большим Изменением, всякий раз приближая
нас к смерти космоса.
прошептал:
Подумай, пожалуйста.
только Брюс обратит на нее внимание.
вещает, как разгневанный ангел. Он бередит мое сердце и это мне не по
душе.
операции Ветры Перемен дуют в будущее, то сильнее, то слабее, в
зависимости от того, какое сопротивление они встречают; иногда они
сталкиваются друг с другом, и любой из этих ветров может сдвинуть дату
нашей собственной смерти так, что она окажется раньше даты Воскрешения,
так что в любое мгновение - и даже здесь, вне космоса - мы можем
рассыпаться в прах и исчезнуть. Предназначенный вам Ветер может
просочиться сквозь Дверь.
говорить о Смерти Перемен, и Эрих вспылил:
Воскрешения.
вернутся назад и вырежут из моей жизненной линии еще одного двойника,
разве это буду я? - он хлопнул себя по груди той рукой, что была без
перчатки. - Мне так не кажется. И даже если это буду я, с непрерывающимся
потоком сознания, к чему это новое Воскрешение? Только для того, чтобы
переиграть итоги бесчисленного множества войн и еще раз встретиться со
Смертью Перемен ради всемогущей силы, - его речь явно близилась к
кульминации, - ради всемогущей силы, настолько чудовищно беспомощной, что
она не в состоянии даже снабдить одного бедного Солдата, вытащенного из
грязи Пашендейла, одного ничтожного коммандос Перемен, одного забытого
Богом воскрешенного - снабдить его комплектом форменной амуниции!
будто это было что-то на редкость интересное и удивительное, и как ничто
иное на всем белом свете нуждалось в симпатии и поддержке.
юркнула мимо нас, и не успел Брюс шевельнуть своими растопыренными
пальцами, как она напялила на них черную форменную рукавицу и все сразу
увидели, что та сидит на руке, как влитая.
спинам и снова покатывались со смеху.
сопел Эрих мне в ухо.
стала правой - я и сама бы так сделала, - я взвизгнула, снова зайдясь со
смеху от этой остроумной идеи.
пальцами туда и сюда, а новая дева стояла и глазела, как будто он ел
пирог, который она испекла.
она для меня стала Лили, даже в мыслях. Еще бы - суметь одолеть такого
лунатика!
Маршан, а я перечитала ваши "Мечты молодого человека" даже не знаю сколько
раз.
Днях - я имею в виду учебу в Кембридже. Но вот пока я сидел в окопах, я
написал несколько стихотворений, и они вроде бы получше.
новые. Да, мистер Маршан, мне так странно показалось, что вы произносите -
Пашендейл.
словаре и оказалось, что вернее будет Пас-кен-даль.
"Ипр" говорили "Вайперс".
нас завербовали во время одной и той же операции, летом 1917 года. Я
оказалась во Франции как сестра милосердия, но они узнали, что я прибавила
себе возраст и собирались отослать меня назад.
ведь это одно и то же.
глаза затуманились.
обижаться на ехидную реплику Эриха:
развлекает Брюса между операциями!
ожерельем, на ее облегающее серое платьице, едва достающее до колен, и на
Брюса, ласково и неуклюже нависавшего над ней в своем вычурном гусарском
одеянии, я поймала себя на чувствах, которых во мне не было с тех пор, как
в бою с франкистами погиб Дейв, это было за много лет до того, как я
попала в Большое Время. И вот сейчас я подумала, как было бы хорошо, если
бы у меня в Меняющемся Мире были дети. Почему мне ни разу не приходило в
голову подстроить дело так, чтобы Дейв был воскрешен? А потом я сказала
себе: нет, все изменилось, и я тоже изменилась, пусть лучше Ветры Перемен
не беспокоят Дейва - или пусть я об этом ничего не буду знать.
объясняла Лили Брюсу. - Я прожила все двадцатые годы - это видно по тому,
что я ношу. Но давайте не будем об этом, ладно? О, мистер Маршан, не
сможете ли вы попробовать вспомнить какие-нибудь из этих стихов, которые
вы написали в окопах? Я не могу представить себе, чтобы они превзошли тот
сонет, который кончается: "The bough swings in the wind, the night is
deep; Look at the stars, poor little ape, and sleep" (Ветка качается на
ветру, ночь темна; Погляди на звезды, бедная маленькая обезьянка, и усни).
я первая соглашусь, что на поэта наилучшее действие окажут его же
собственные стихи - и чем больше, тем лучше. И я решила, что могу не
беспокоиться о наших маленьких бриттах, а посвятить себя Эриху или иному,
кто во мне нуждается.