восьми и которая посещала их или они посещали ее, например, особо, имеющая
отношение к детям. Теперь о мотивах. Месть, выгода, любовь, ревность,
самозащита? Ни один не может быть избран, так как мы снова упремся в
социальные мотивы - положение людей в обществе и т.д.
удовлетворяя страсть к убийству, к смерти, это не может быть мотивом? -
спросил как-то странно Брейл.
опустился в кресло. Чувствовалось, что он теперь живо заинтересован.
- сказал я сердито.
"Я пускаю стрелу на воздух, она падает на землю, не знаю куда". Я никогда
не соглашался с тем, что автор подразумевал в этих строках отправку
корабля в неизвестные порты и его возвращение с грузом слоновой кости,
павлинами, обезьянами и драгоценными камнями. Есть люди, которые не могут
стоять у окна над шумной улицей или на вершине небоскреба, чтобы не
чувствовать в глубине души желание бросить вниз что-нибудь тяжелое. Они
чувствуют приметное волнение, стараясь угадать, кто был бы убит. Это
чувство силы. Как-будто он становится Богом и может наслать чуму на людей.
В душе ему хотелось и выпустить стрелу и представить в своем воображении,
попала ли она кому-нибудь в глаз, в сердце или убила бродячую собаку.
силу и возможность выпустить в мир смерть, причину которой невозможно
обнаружить. Он в безопасности - бог смерти. Не имея никакой особой
ненависти к кому-либо персонально, он просто выпускает свои стрелы в
воздух, как стрелок Лонгфелло, ради удовольствия.
сухо.
быть, он не знает, что поступает плохо. Каждый из нас приходит в мир со
смертным приговором, причем метод его выполнения и время неизвестны. Ну,
убийца может рассматривать себя самого таким же естественным фактором, как
сама смерть. Ни один человек не верит в то, что он и все на земле
управляется мудрым и всесильным Богом, не считает его убийцей-маньяком. А
он напускает на человечество войны, чуму, голод, потопы, болезни,
землетрясения - на верующих и неверующих одинаково.
неопределенно называют судьбой, назовете вы судьбу маньяком-убийцей?
неприятную стрелу, Брейл. Дискуссия наша приняла слишком метафизический
характер для такого простого научного работника, как я. Рикори, я не могу
доложить все это полиции. Они вежливо выслушают и от всей души посмеются
после моего ухода. Если я расскажу все, что было, медицинским авторитетам,
они сочтут меня ненормальным. И мне не хотелось бы привлекать к делу
частных сыщиков.
восстановили все передвижение Питерса и Гортензии Дарили за последние два
месяца. Я хочу, чтобы вы, по возможности, проверили и других. Я хочу,
чтобы вы нашли то место, в котором скрестились пути этих бедняг. И хотя ум
говорит мне, что вы с Брейлом несете чушь, чувства говорят, что вы в
чем-то правы.
предсказываю, что скоро вы признаете существование моей ведьмы.
проводили Рикори и тут мне в голову пришла одна идея.
подолгу отсутствовал и при этом ничего не сообщал ей о себе. Связь с ней
обычно держал я. Я не сказал ей о его смерти, потому что она очень любила
его. Известие причинит ей огромное горе, а... через месяц у нее будет
ребенок.
его смерть, но это ваше дело.
телефона. Брейл ответил. Я услышал, как он выругался. Рука его, державшая
трубку, задрожала. Лицо исказилось.
красивая девушка. Чистый галльский тип - синевато-черные волосы, голубые
глаза с удивительно длинными ресницами, молочно-белая кожа. Да, это была
удивительно привлекательная девушка.
убийств. От Дарили к Питерсу, затем к Уолтерс. Нет сомнения, что это
инфекционная болезнь.
этим. Случайно я знаю, что Уолтерс большую часть денег тратит на маленькую
больную племянницу, которая живет вместе с ней, девочке восемь лет. Мысль
Рикори подходит и к этому случаю.
заражения.
двух шагах, но нам не хотелось терять ни минуты.
Питерса. Но ужаса на лице не было, хотя страх был, страх и отвращение. Но
никакой паники. Опять у меня было впечатление, что она смотрит и вовнутрь
и наружу. Когда я осматривал ее, я ясно видел, что на несколько мгновений
она узнала меня и глаза приняли умоляющее выражение. Я посмотрел на
Брейла, он кивнул. Он тоже заметил это. Дюйм за дюймом я осмотрел ее тело.
Оно было совершенно чисто, за исключением розовой полоски на правой ноге.
Это был какой-то легкий ожог, совершенно заживший, а в остальном все было,
как у Питерса.
подругам были прерваны восклицанием Брейла. Я повернулся к постели и
увидел, что рука Уолтерс слегка приподнята и дрожит, как если бы действие
стоило ей огромного напряжения воли. Палец указывал на розовую полоску. На
эту же полоску указывали ее глаза. Напряжение было слишком велико, рука
упала, глаза снова наполнились страхом. Но нам было ясно, что она хотела
что-то сообщить нам, что-то, связанное с зажившим ожогом на ноге.
Роббинс, однако, сообщила, что у Уолтерс была маленькая племянница по
имени Диана. Я попросил Роббинс, собравшуюся уходить, сразу же зайти ко
мне, как только она вернется.
сообщить мне сейчас же, если он найдет светящиеся корпускулы. Случайно в
госпитале был Бартане, прекрасный эксперт по тропическим болезням, и
Соммерс, специалист по мозговым заболеваниям, пользовавшийся моим большим
доверием. Я привлек их к наблюдениям, ничего не говоря о предыдущих
случаях.
светящийся лейкоцит. Они посмотрели в микроскоп, но ничего не увидели.
Соммерс серьезно посоветовал мне проверить зрение у Хоскинса. Бартане
сказал ехидно, что он удивился бы меньше, увидев миниатюрную русалку,
плавающую в артерии. По этим замечаниям я еще раз понял, как умно я
сделал, что молчал. Ожидаемая смена выражения лица не появилась.
Продолжало держаться выражение страха и отвращения. Бартане и Соммерс оба
заявили, что выражение "необычно", и оба согласились с тем, что состояние
больной вызвано каким-то повреждением мозга. Они не нашли никаких
признаков инфекции, яда или наркотиков. Согласившись с тем, что случай
очень интересный, и, попросив меня сообщить о дальнейшем течении болезни,
оба ушли.
те, которые мы с таким страхом ждали. На лице появилось только отвращение.
Один раз мне показалось, что по лицу пробежало и моментально исчезло
дьявольское злобное выражение. В половине четвертого глаза ее снова
увидели нас. Сердце стало работать медленнее, но я чувствовал какую-то
концентрацию нервных сил.
как-будто огромными усилиями, причем равномерно, похоже, целеустремленно.
Четыре раза они подымались и опускались, затем пауза, затем они закрылись
и снова открылись. Она повторила это дважды.
девять раз... пауза... один раз...
Но ее не было. На лице держалось выражение отвращения... Никакой
дьявольской радости. Никаких звуков. Под моей рукой быстро затвердела ее
рука. Неизвестная смерть погубила сестру Уолтерс. Но каким-то
подсознательным чутьем я чувствовал, что она не победила ее.