пытался загипнотизировать меня; я видел то, что он хотел, чтобы я увидел.
Не зря уйгурские жрецы имеют репутацию колдунов. Но не это вызвало во мне
гнев такой сильный, что потребовалась вся моя воля, чтобы не сорваться в
вспышке безумия. Нет, это что-то связанное с именем Калкру. Что-то
находится за входом в скалу, куда меня чуть не ввели насильно.
вернул меня к норме. Я громко рассмеялся и ответил: "Очень. И к тому же
хочу спать". Я опасался, что такая важная персона, какой я, по-видимому,
становлюсь, должна будет есть в обществе верховного жреца. И почувствовал
облегчение, когда он передал меня в руки уйгурского офицера. Уйгур
следовал за мной, как собака, не отрывал от меня взгляда и ждал, как
слуга, пока я ел. Я сказал ему, что хотел бы спать не в каменном доме, а в
палатке. Глаза его сверкнули, и впервые он произнес что-то, кроме
почтительных звуков.
палатку. Прежде чем лечь спать, я выглянул из нее. Уйгурский офицер сидел
у входа, и двойное кольцо вооруженных уйгуров окружало мою палатку.
в то же здание, но в гораздо меньшее помещение, в котором совсем не было
мебели. Здесь меня ждали верховный жрец и его помощники. Я ожидал
множества вопросов. Меня ни о чем не спросили. Жреца, очевидно, не
интересовало мое происхождение, откуда я и как оказался в Монголии.
Казалось, его вполне удовлетворяло, что я оказался именно тем, кого они
надеялись увидеть, - кто бы это ни был. Больше того, у меня сложилось
впечатление, что они очень торопятся завершить план, начатый уроками
языка. Верховный жрец перешел прямо к делу.
ритуал. Слушай внимательно, смотри внимательно, повторяй точно каждую
интонацию, каждый жест.
сейчас! Для того, чтобы эта пустыня снова стала плодородной. Чтобы уйгуры
вернули себе свое величие. Древнее святотатство против Калкру, чьим
результатом стала эта пустыня, должно быть искуплено!
все это. Ты не чужак. Ты Двайану - Освободитель. У тебя чистая кровь. И
только ты, Двайану, можешь изменить судьбу.
торжествовал бы он над Фейрчайлдом. Я поклонился старому жрецу и сказал,
что готов. Он снял с моего пальца кольцо, снял со своей шеи цепь вместе с
ящичком и велел мне раздеться. Пока я раздевался, он сам сбросил одежду, и
все окружающие поступили так же. Жрец унес наши вещи и скоро вернулся. Я
смотрел на сморщенные обнаженные тела стариков, и у меня вдруг пропало
всякое желание смеяться. В ритуале было что-то зловещее. Урок начался.
Существа, Власти, Силы, именуемой Калкру. И сам процесс, и жесты, его
сопровождающие, были чрезвычайно любопытны. Отчетливо звучали архаические
формы уйгурского языка. Многие слова я не понимал. Очевидно, они
передавались от жреца к жрецу с глубокой древности. Даже равнодушный
прихожанин счел бы их богохульными и проклятыми. Но я был слишком
заинтересован, чтобы думать об этой стороне происходящего. У меня
появилось то же странное чувство знакомого, какое я впервые ощутил при
имени Калкру. Однако на этот раз я не испытывал отвращения. Я все
воспринимал очень серьезно. Не знаю, связано ли это с объединенной волей
двенадцати жрецов, которые не отрывали от меня взглядов.
Начало-без-Начала и он же - Конец-без-Конца. Он - Пустота без света и
времени. Уничтожитель. Пожиратель жизни. Разрушитель. Растворяющий. Он не
смерть - смерть лишь часть его. Он жив, очень активен, но его жизнь - это
антитезис Жизни, как мы понимаем ее. Жизнь вторгается, тревожит
бесконечное спокойствие Калкру. Боги и люди, животные и птицы, все
существа, растения, вода и воздух, огонь, солнце, звезды, луна - все
растворится в Нем, живом Ничто, если он этого захочет. Но пока пусть они
существуют. К чему беспокоиться, если в конце концов все придет к Калкру?
Пусть Калкру отступит, чтобы жизнь могла войти в пустыню и снова расцвести
здесь. Пусть он касается лишь врагов своих верноподданных, так чтобы эти
верноподданные снова были велики и могучи - свидетельство того, что Калкру
есть Все во Всем. Ведь это всего лишь на мгновение вечности. Пусть Калкру
проявит себя и возьмет то, что ему предлагают, как доказательство, что он
услышал и согласился.
испытывал ужаса - тогда. Все повторили трижды, и я твердо усвоил свою
роль. Верховный жрец провел еще одну репетицию и кивнул жрецу, который
унес нашу одежду. Тот вышел и вернулся с одеждой, но не прежней. Он дал
мне длинный белый плащ и пару сандалий. Я спросил, где моя одежда; старик
сказал, что мне она больше не нужна, что отныне я буду одеваться, как
подобает мне. Я сказал, что это хорошо, но я хотел бы иногда взглянуть и
на свою старую одежду. Он согласился.
шпалеры. На них изображались сцены охоты и войны. Здесь были также сидения
странной формы, металлические, может быть, медные, но может, и золотые,
широкий и низкий диван, в углу копья, лук и два меча, щит и бронзовый шлем
в форме шапки. Все, включая ковер на полу, казалось очень древним. Здесь
меня вымыли, побрили и подстригли мои длинные волосы - все это
сопровождалось очистительным ритуалом, иногда просто поразительным.
Затем брюки, длинные, свободные, с широким поясом, связанные как будто из
золотых нитей, непонятным образом приобретших мягкость шелка. Я с
интересом заметил, что вся одежда тщательно заштопана и починена.
Интересно, сколько столетий уже мертв человек, который первым надел ее?
Затем последовала длинная, похожая на блузу рубашка из того же материала,
на ноги я надел нечто похожее на котурны или высокие полусапоги, вышитые
сложными, но изрядно постаревшими украшениями.
меня. Очевидно, он не замечал следов времени в моей одежде. Для него я был
великолепной фигурой из прошлого.
скоро, когда вернется наше величие, мы вызовем тех, кто живет в Земле
Теней.
знаем, что они живут там, последователи Калкру, которые бежали, когда
плодородная земля уйгуров из-за святотатства превратилась в пустыню. У них
такая же чистая кровь, как и у тебя, Двайану, и среди их женщин ты найдешь
себе пару. И когда мы уйдем, земля уйгуров снова будет населена людьми
чистой крови.
обернулся.
развлекаясь фехтованием двумя мечами. Обернувшись, я увидел уйгурского
офицера, он смотрел на меня от двери, его бледные глаза блестели.
искусство владения мечом! Ты оставил нас воином и воином вернулся!
послан за тобой. Пора идти".
принял это как обряд посвящения в рыцари. Мы прошли коридором, полным
копьеносцев, и через порог дворца. Послышался громовой крик:
копья их сверкали, к древкам были привязаны вымпелы. По краям площади
виднелись толпы, стоявшие ровными рядами. Это были мужчины и женщины в
древних одеяниях, таких же, как у меня. Многоцветные металлические нити их
одеяния блестели на солнце. Они держали в руках флаги, флажки, вымпелы,
древние, изорванные, со странными изображениями. В дальнем конце площади я
разглядел старого жреца, он сидел на лошади и был одет в желтое. Рядом с
ним его помощники. Над ними развевалось желтое знамя, и ветер развернул на
нем изображение черного Кракена. А еще дальше сотни уйгуров теснились,
чтобы взглянуть на меня. Я стоял, мигая от яркого света, и новый мощный
крик смешался с громом барабанов.
похоже.
него. И проехал между рядами воинов и людей в старинной одежде; уйгурский
офицер следом за мной. Все они, мужчины и женщины, были крупнее, чем
уйгуры в среднем, у всех серо-голубые глаза. Я решил, что это дворяне,
представители древних родов, те, в ком наиболее сильно сказывалась древняя
кровь. На изорванных флагах символы их кланов. В глазах мужчин горело
возбуждение. В глазах многих женщин - ужас.
Мы рядом въехали в образовавшийся проход. Младшие жрецы последовали за
Афанасьев Роман
Контровский Владимир
Контровский Владимир
Акунин Борис
Шилова Юлия
Громыко Ольга