Чтение 5–й страницы книги ~Торжествующий мертвец~

жуткого шута.

Он что-то теряет, думал я, что-то отдает. Но не хочет делать это
добровольно, просто так. Он должен получать что-то взамен, быть
заинтересованным. Но что, что?

Я жил в страшном кошмаре. Детали и подробности этой дьявольской
сделки были выше моего понимания. Но то, что тайный обмен производится и
его жертвой является Дэни, я чувствовал.

Кем был этот Рауль? Как только он у нас появился, я попытался
выяснить это, но его неразборчивый овернский диалект оказался мне
недоступен. Когда я видел его через оконное стекло строгающим свои
деревяшки и похожим на раскормленное чучело, меня охватывала безмерная
злость. Мошенник он или просто деревенщина? Многими часами самодовольно, с
тупой настойчивостью восседал он здесь, подобно гигантской жирной мухе,
почти неподвижно. От злости у меня сжимались кулаки. "Если бы я его сейчас
схватил, - приходила шальная мысль, - если бы я только поймал его с
поличным, я бы задавил его..."

Если бы я смог его схватить... Да... У меня было смутное
представление о том, что произошло бы дальше. Но и только. А что касается
доказательств... этот омертвевший урод действительно кровопийца, способный
выкачивать из моего мальчика жизненные силы, здоровье и духовную
стойкость, то как он это делает? Вопрос скорее всего пустой, и все же я
считал, что должно быть какое-то разумное объяснение.

В течение дня они были под моим наблюдением. И я с трудом верю, что
Дэни принимал своего приятеля в спальне или наоборот. В конце концов Рауль
вернулся к себе на второй этаж, а я, на всякий случай, предпринял меры
против возможных ночных встреч. Однако как только начинало темнеть и до
полуночи дом наполнялся шумом и странные явления не прекращались. В
некоторой степени это вписывалось в мою теорию. Я слышал, что полтергейст
- это следствие избытка жизненных сил и энергии. Именно когда Дэни был на
подъеме, а Рауль оказывался не готов "обескровить" его, вокруг моего
мальчика чаще всего и происходили всякие чудеса. Так что полтергейст сам
по себе был понятен и потому казался незначительным пустяком.

Неужели прошло всего пять недель с момента появления Рауля?

В эту пору я сильно страдал бессонницей. Когда же я под утро засыпал,
меня преследовали жуткие сны.

Один из них мне особенно запомнился.

Я видел себя во Франции, и Сесиль была со мной. Она пересказывала
одну из легенд своей родной провинции и упорно старалась привлечь мое
внимание к отрывку в книге. Мы стояли у широкого окна. Перед нашим взором
на много лье простирался сложный силурийский ландшафт Оверна. Странным
было то, что Сесиль держала книгу перед собой и ожидала, что я буду читать
ее сквозь обложку и плотную пачку страниц. Во сне я каким-то чудесным
образом мог это делать. Из одной фразы, которую я прочитал по ее
настоянию, могу привести лишь несколько слов: "...восторжествует над..." Я
был почти готов расшифровать остальное, но книга внезапно выпала из рук
моей жены, а передо мной открылось не ее лицо, а... пустота. С криком
ужаса я проснулся.

Но это было только сном. Возможно, перед тем, как заснуть, я вспомнил
вопрос Годериха о возможной связи Рауля с семьей Сесиль. Этот вопрос не
давал мне покоя и порождал дурные предчувствия.

Какие? Пока мне с трудом удавалось сохранять видимость нормальной
жизни. Развязка близилась. "Если бы я мог поймать его с поличным, - эту
фразу я беспрестанно повторял. - Если бы я только смог..."

И однажды я сделал это.

Как-то в полдень в октябре Дэни вместе с неразлучным приятелем сидел
на открытой веранде. Устав, очевидно, От болтовни, Дэни взял книгу. Это
была детская книжка, которая стояла раньше на полке в детской. Меня слегка
удивил его интерес к книжке для малышей. Мне казалось, что Дэни уже давно
вырос.

Как я упоминал, крыша веранды была застеклена, а в одном из углов
находилась форточка. Ветки глициний порой касались крыши. В передней части
веранды стояли горшки с гортензией. Цветы уже пожухли, но все же на
веранде сохранялась увядающая зелень и приятный слабый исчезающий аромат.
Все это создавало, атмосферу еще большей настороженности.

Как я уже говорил, из окна просматривалось ограниченное пространство.
Именно через это окно, высокое французское окно гостиного типа, я нередко
с растущим беспокойством наблюдал за своим сыном и его компаньоном.
Хорошего в этом было мало. Они могли узнать о моих растущих подозрениях и
враждебности. Мои встревоженные взгляды означали бы, что я шпионю. Дэни
отдалялся от меня - своего отца. И я ничего не мог поделать.

В этот день я отказался от бесполезной слежки. Нужно было чем-то
занять свои мысли и руки, иначе можно было сойти с ума. Я вспомнил о
сломанной ограде около яблоневого сада - она нуждалась в починке. Взяв
молоток и гвозди, я приступил к работе. Но тут меня охватило предчувствие
беды. Интуитивно осознал я приближение чего-то страшного, ужасного. Нужно
было вернуться...

Предчувствие страшной беды было настолько сильным, что я бросил
инструменты и поспешил к дому.

Из осторожности замедлив шаги, я стал тихонько приближаться. С
веранды меня не было видно, но ради перестраховки я сделал крюк и прошел
за изгородью. Вместе с тревогой росло чувство настоящего гнева. Каким же я
был слепцом, что не видел происходящего у меня под носом. А теперь может
случиться что угодно. Как же я раньше не понимал, что эта проклятая
перекачка требовала встреч наедине или иной физической близости? "Я задушу
его, - слышал я свои собственные слова. - Он заслуживает этого!" Мне
казалось, что пальцы мои сжали шею этого существа, что время забежало
вперед или как-то сжалось, отражая уже случившееся или то, что должно было
случиться.

Октябрьский день подходил к концу, когда я осторожно вошел в
гостиную.

С того места, где находился, Рауля видно не было. Но я ясно видел
Дэни. Как и прежде, он сидел на старом плетеном стуле и читал книгу. Хотя
сидел он весьма своеобразно. У него была странная застывшая поза человека,
пристроившегося на краю стула и наклонившегося вперед. Последний луч
розоватого света освещал его белокурую головку, лицо закрывала книжка.

Ужас и необъяснимое отвращение переполнили меня. Сильно испугало и
вызвало тошноту что-то странное в позе Дэни, во всем его виде.

Тяжело дыша, я начал приближаться. Я двигался очень осторожно, но
Дэни все-таки заметил или почувствовал это и стремительно вскочил. Книга
выпала из рук.

Мне трудно описать выражение его лица в этот момент. Оно было как
ужасный цветок. Как мы знаем, дьявол-обольститель губительную дань взимает
особенно с самых молодых грешников. А то, что он дает в замен признается
всеми менее охотно и всегда больше волнует. Вот и теперь то, что я узнал о
плате за грехи моего сына, было ужасным.

Если бы мог, я бы забыл это. Лицо Дэни казалось пародией, издевкой
над моей памятью о его детстве. Стянутое и резко очерченное, старое, но не
такое, каким становится с годами. Глядя на него, я вдруг с мучительной
ясностью почувствовал себя пленником вечности.

Внезапно мои раздумья прервал отчаянный крик Дэни. Я распахнул
французское окно и бросился на веранду.

Где Рауль? Я успокаивал себя тем, что с Дэни ничего страшного не
случилось. А моя главная задача - немедленно найти его мучителя. Неужели
это существо исчезло? Нет. Я заметил его тяжело бегущим от веранды к
кустарнику.

Я догнал его около каретного сарая. При моем приближении Он обернулся
и неуклюже вытянул руку, чтобы оттолкнуть меня.

Мои руки сжались вокруг его горла. Прошло несколько секунд, а мерзкий
тип молчал. Вдруг до меня донесся легкий шум. Говорят, что у некоторых
обычно бессловесных существ в экстремальной обстановке появляется слабая
способность издавать звуки. Так в кипящей воде в состоянии агонии
несчастные омары издают свой последний слабый писк. Вот и сейчас раздался
такой сдавленный крик. Это вызвало у меня глубокое отвращение.

Мои пальцы сжимались все крепче. Во время схватки я оттеснил Рауля к
дереву, стремясь припереть его к стволу.

Однако ему удалось перехитрить меня, а может я просто поскользнулся.
Во всяком случае мы оба рухнули на землю. Я оказался на нем. Он извивался
и старался выбраться, все время ускользая от моих рук. А через миг - он и
вовсе пропал.

В изумлении я поднялся и оглянулся вокруг себя. Рауль исчез. И
никаких следов...

Наступили черные дни. Трудно даже передать, насколько черные. Хотя с
исчезновением зловещего приятеля Дэни худшее казалось позади. Но сердцем я
чувствовал, что это всего лишь передышка. История далеко еще не
завершилась.

"Передышка... Нет, даже не передышка. Рауль изгнан, но его ужасное
дело осталось. Дэни все еще болел. Его взгляд выражал испуг и неприязнь,
как будто я был виновником его страданий. Он реагировал очень болезненно,
если я приближался к его кровати и разговаривал с ним. Как ни обидно это
признать, но потеря этого страшного паразита ввергла Дэни в самую
настоящую прострацию. Теперь он уже не был похож на мальчика, которого