отеле, освободил от всех ценностей и швырнул в лагерь.
гражданская прислуга и одетые в форму Империи солдаты сделали лагерь
безопасней улиц Нью-Чикаго. Но день за днем аристократов и
правительственных чиновников уводили из лагеря, и они больше не
возвращались, тогда как обычных уголовников становилось все больше и
больше. Адам и Энни каким-то образом отыскали ее, да и другие жители ее
палатки были имперскими гражданами, а не преступниками. Так она прожила
первые дни, потом недели и месяцы в заключении, в бесконечной черной ночи
городского Поля Лэнгстона.
Затем рационы сократили, и сокращали снова и снова, и пленники начали
голодать, а ближе к концу исчезли последние признаки порядка. Санитарные
нормы не соблюдались, и трупы умерших от истощения во множестве лежали у
ворот, ожидая, пока их заберут похоронные команды.
списках, вывешенных на воротах: Комитет Общественной Безопасности искал
ее. Другие заключенные присягнули, что Сэлли Фаулер умерла, а поскольку
охрана редко брала на себя труд проверки таких заявлений, это спасло ее от
судьбы, постигшей других членов правящих фамилий.
силы, стремясь быть примером для всех, живших в ее палатке. Они видели в
ней своего вождя, а Адам был ее премьер-министром. Если она плакала,
пугались все. В эти дни, в возрасте двадцати двух стандартных лет, ее
волосы были беспорядочно спутаны, ее одежда была грязной и изодранной, а
руки - грубыми и грязными. Сэлли не могла даже забиться в угол и
поплакать. Все, что ей оставалось, - это терпеть кошмары лагеря.
в небе над черным куполом, и о том, что узники должны быть уничтожены,
если возникнет угроза прорыва. В ответ она улыбалась и делала вид, что не
верит, будто подобное может случиться. Делала вид? Кошмар ведь всегда
бывает нереален.
кровью мужчиной с манерами придворного и одной рукой на перевязи. На этом
кошмар кончился, и Сэлли захотела проснуться. Ее вымыли, накормили,
одели... но она почему-то не просыпалась. Душа ее была как будто закутана
в хлопок...
Рекруты с Нью-Чикаго толпились около иллюминаторов, о чем-то возбужденно
переговариваясь. Видимо, они уже в космосе. Адам и Энни смотрели на нее с
тревогой. Впервые увидев Нью-Чикаго, они были довольно полными, сейчас же
кожа висела на их лицах складками. Сэлли знала, что они отдавали ей
большую часть своих пайков, и все же сейчас они выглядели лучше, чем она.
Дороти. Я надеялась, что мне скажут, что Дороти найдена, но этого не
произошло. Она исчезла навсегда.
затем наступила невесомость, и Сэлли поплыла.
любому, похожему на Землю, миру. Светлые моря и континенты, все оттенки
голубизны, тут и там испачканной пятнами облаков. Когда планета
уменьшилась, Сэлли отвернулась, закрыв лицо руками. Никто не должен был
видеть ее сейчас. В эту минуту она могла бы отдать приказ превратить
Нью-Чикаго в оплавленный каменный шар.
они допели последний гимн, как вахтенный гардемарин объявил, что пассажиры
прибыли на борт. Блейн приказал команде возобновить работу. У них не будет
выходного до тех пор, пока корабль не обретет прежний щеголеватый вид, и
на орбите не важно, что говорят традиции о воскресенье. Блейн следил, как
мужчины расходятся, напряженно ища признаки возмущения, но вместо
негодующего ворчания услышал ленивую болтовню.
своему собеседнику. - Я могу понять существование пылинки в моем глазу, но
как в божественном может оказаться бревно? Объясните мне, как может бревно
быть у человека в глазу, а он этого не замечает? Это просто невозможно.
- это древесина... Его получают из дерева. А дерево - это большое,
огромное...
бы Сэлли Фаулер была единственным пассажиром, он с удовольствием встретил
бы ее на ангарной палубе, но ему хотелось, чтобы Бари сразу же понял их
отношения. Пусть не думает, что капитан корабля Его Величества торопится
навстречу торговцу.
к ним и был втянут на борт "Мак-Артура" между огромными прямоугольными
крыльями дверей шлюза. Рука его при этом нависала над переключателем
интеркома - подобные операции были сложным делом.
сопровождаемый маленьким темнокожим человеком, которого торговец не
потрудился представить. Оба были одеты для путешествия в космос: широкие
брюки с плотными застежками на лодыжках, подпоясанные туники, все карманы
на молниях или пуговицах. Бари, казалось, был не в духе. Он ругал своего
слугу, и Уайтбрид постарался запомнить его слова, чтобы потом пропустить
их через корабельный мозг. Гардемарин отправил торговца вперед с младшим
офицером, а сам стал ждать мисс Фаулер.
лейтенанта. Предлогом выделить ей большее помещение послужило присутствие
Энни, ее прислуги, которая должна была жить вместе с ней. Мужчину-лакея
можно было отправить вниз к команде, но женщина, даже такая старая, как
Энни, не могла жить среди мужчин. Жители окраинных планет достаточно долго
развивали новые представления о красоте. Они никогда не стали бы
приставать к племяннице сенатора, но ее экономка была совсем другим делом.
Все это имело смысл и, хотя каюта первого лейтенанта соседствовала с
жилищем капитана Блейна, тогда как каюта священника была уровнем ниже и
тремя отсеками ближе к корме, никто и не подумал протестовать.
она предпочитала, чтобы ее звали Сэлли, выглядела не слишком хорошо в те
короткие минуты, когда он видел ее в лагере. По словам Уайтбрида, сейчас
она немножко пришла в себя. Когда Род впервые увидел ее, выходящей из
палатки в лагере, ему захотелось спрятаться, ведь он был вымазан кровью и
грязью... А потом она подошла ближе. Она шла, как придворная леди, но была
худой, полуголодной, с большими темными кругами под глазами. Да и взгляд
этих глаз был бессмысленным... Что ж, за эти две недели она вернулась к
жизни и теперь покидает Нью-Чикаго навсегда.
спросил Род.
звание тоже имеет свой вес. Кроме того, он знал девушку - встречал ее,
когда ей было десять лет.
раздался бодрый, беззаботный голос Кзиллера:
стуле, попыхивая огромной трубкой.
подавил свой гнев. Не следовало сердиться на Кзиллера после того, как он
дал ему свой корабль, но все-таки... - Мы еще не сидим друг у друга на
головах.
хватает людей для управления, и вы отправите сюда команду, прежде чем
улетите. Я послал вам двадцать рекрутов, молодых местных парней, которые
считают, что им понравится в космосе. Что ж, может, так и будет.
показывать, как делать любую работу. Впрочем, это уже забота старшин.
Двадцать мужчин могут помочь. Род почувствовал себя немного лучше...
сомневаюсь, что вам будет с кем сражаться на Новой Шотландии.
исключением этих двоих Кзиллер и Плеханов забрали всех гардемаринов и
многих из старшин. Но они оставили достаточно, чтобы продолжать работы.
Корабль по-прежнему был жив, хотя некоторые койки пустовали, как после
сражения.
не позволили мне сохранить его, но, возможно, вам повезет больше. Мне же