миллионов лет. Они возникнут в ордовикском периоде, а мы находимся в
кембрийском. У нас не то что рептилий, даже рыб нет. Все, что мы можем
предложить, это что-нибудь ползающее: немного моллюсков, несколько больших
уродов, похожих на каракатиц, и трилобитов. Здесь семьсот миллиардов, не
меньше, различных видов трилобитов. И еще у нас есть один человек по имени
Мэл Рудигер, тот самый, что дал вам выпить, когда вы здесь объявились,
который их коллекционирует. Он составляет каталог трилобитов. Это
подлинный шедевр.
впустую, потому что здесь никто и гроша ломаного не даст за жизнь и
трудные времена трилобитов, а там, наверху, никто даже не узнает об этом.
Мы советовали Рудигеру выбить свою книгу на непортящихся золотых пластинах
в надежде на то, что палеонтологи будущего найдут их. Но он говорит, что
вероятность этого ничтожно мала. Миллиард лет пережует до молекул все его
пластины, прежде чем их смогут найти. И даже если их все-таки отыщут, то
используют скорее всего для создания новой религии или чего-нибудь в этом
духе.
Больше азота, чуть меньше кислорода, почти нет углекислого газа. Но эта
причина не главная. Дело в том, что это чистый воздух, не загрязненный
продуктами выделения живых организмов. Никто здесь не дышит, кроме нас, а
нас так мало, что это никак на воздух не влияет.
Я ожидал увидеть буйные заросли таинственных растений, пикирующих с высоты
птеродактилей и, возможно, тиранозавра, атакующего забор вокруг лагеря.
не приготовили домашнее задание.
высадки политзаключенных, - сказал Ханн. - Я опасался, что все здесь
вокруг будет кусаться и царапаться.
могли бы причинить им какой-либо вред, и им пришлось зашвырнуть нас в
такое далекое прошлое, когда еще не началась эволюция млекопитающих, чтобы
мы, не дай бог, не поймали предка всего человечества и не порешили его. И
чтобы мы уж никак не смогли изменить ход истории, убив, например,
какого-нибудь детеныша динозавра, они упрятали нас туда, где нет вообще
никакой жизни на суше.
трилобитов?
Барретт. - И, судя по всему, они правы. Вот уже двадцать пять лет лагерь
"Хауксбилль" здесь, и нет никаких признаков того, что мы хоть как-то
повлияли на будущее. У них все идет по-старому. Разумеется, они поступают
достаточно благоразумно, не посылая к нам женщин.
Вот была бы неразбериха! Скажем, форпост человечества, помещенный сюда за
миллиард лет до новой эры, у которого впереди столько времени для развития
и видоизменения.
потомки верховодили бы независимо от того, какими они стали бы к тому
времени, а другую породу людей они полностью поработили бы. Вот это были
бы парадоксы, не то что смерть какого-то трилобита. Поэтому они и не
высылают сюда женщин.
сотнях миллионов лет от нас, в позднесилурийском периоде, так что любая
встреча исключена. Вот почему Нед Альтман пытается соорудить для себя
женщину из пыли и слизи.
проблемы. Взгляните, вот хижина, где вы сможете жить, Ханн. Я подселю вас
к Дону Латимеру. Это очень отзывчивый, интересный и приятный человек. До
того как он обратился к политике, он был физиком. Здесь он находится лет
двенадцать, и я обязан предупредить вас, что с недавнего времени он стал
впадать в сильный и в чем-то бестолковый мистицизм. Приятель, с которым он
жил, покончил с собой в прошлом году, и с тех пор Дон пытается отыскать
путь к освобождению из этого лагеря с помощью экстрасенсорных сил.
все подшучиваем над причудами друг друга в "Хауксбилле". Это единственный
способ избежать эпидемии массового психоза. Латимер, наверное, попытается
привлечь и вас к разработке его пси-проекта. Если вам не понравится жить с
ним, я смогу перевести вас в другую хижину. Мне просто хочется посмотреть,
как он отреагирует на новичка в лагере. И мне хотелось бы, чтобы вы
немного пожили с ним.
отсюда, который он ищет.
рассмеялись. Затем Барретт постучал в дверь к Латимеру. Ответа не
последовало, и через несколько секунд он отворил дверь. В лагере
"Хауксбилль" обходились без замков.
голом каменном полу. Это был худой мужчина с кротким лицом, который
только-только начал стареть. Сейчас он, казалось, был по крайней мере в
миллионе километров отсюда и не обращал на них никакого внимания. Ханн
пожал плечами. Барретт приложил палец к губам. Несколько минут они молча
ждали, затем Латимер начал выходить из транса. Он поднялся на ноги одним
ловким движением туловища, без помощи рук, и вежливо спросил Ханна:
что мне приходится знакомиться с вами в такой обстановке. Но, возможно,
нам скоро уже не нужно будет терпеть это незаконное заключение.
поладите. Он был экономистом, пока его в 2029 году не поставили к Молоту.
года. Нелла Латимер. Может быть, вы знакомы с ней?
какой она стала. Она была маленькой девочкой, когда я видел ее в последний
раз. Ей было... ну-ка поглядим... ей было десять лет, одиннадцатый.
Теперь, я думаю, она уже замужем. У меня, возможно, есть внуки. Или, может
быть, ее сослали в другой лагерь? Она вполне могла стать политически
активной и... - Латимер вздохнул. - Нелла Латимер. Вы уверены, что не были
знакомы с ней?
Латимер - доверчивым, открытым, не теряющим надежды. Скорее всего, они
неплохо поладят друг с другом. Барретт велел Латимеру привести новенького
в главное здание к обеду, чтобы представить остальным, и вышел из хижины.
Снова пошел холодный моросящий дождь. Барретт шел медленно, мучительно
взбираясь по склону, каждый раз слабо постанывая, когда приходилось
опираться на костыль.
Ханн сказал, что не знаком с его дочерью. Большую часть времени узники
лагеря "Хауксбилль" старались не говорить о своих семьях. Они предпочитали
- и это было мудро с их стороны - подавлять в себе эти мучительные
воспоминания. Думать о своих близких - все равно что испытывать боль
ампутации, горькую и неизлечимую. Но прибытие новеньких обычно беспокоило
старые раны. Ссыльные не получали никаких известий о родных, да и не могли
получить их, так как связь с миром там, наверху, была односторонней.
Невозможно было попросить фотографии близких, заказать нужные лекарства
или оборудование, получить определенную книгу или желанную видеокассету.
от времени посылали в лагерь предметы, которые могли бы быть полезны его
обитателям - чтиво, медикаменты, техническую аппаратуру, продукты питания.
Но их выбор всегда был случайным, странным, обезличенным. Иногда они
поражали своей щедростью - как, например, тогда, когда переслали ящик
бургундского или целую коробку видеосенсорных бобин, или станцию для
зарядки аккумуляторов. Такие дары обычно означали, что в политической
обстановке там, наверху, наступали кратковременные оттепели, а это, как
правило, вызывало желание, правда, быстро пропадавшее, быть добренькими к
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Березин Федор
Жюль Верн
Свержин Владимир
Шилова Юлия