Чтение 5–й страницы книги ~Вы сотворили нас~

я был прошлой ночью! Ни дома, ни сарая, ни загона для скота, ни поленницы.
Вообще ничего. Между дорогой и пещерой пролегло всхолмленное пастбище, по
которому были разбросаны заросли кустарника, среди которых было немало
черной смородины, и отдельные купы деревьев.

Я мог бы решить, что это совсем другое место, если бы не застрявшая
на дороге машина. Автомобиль означал, что здесь - то самое место, а если
что-то и изменилось - так это дом и его окружение. Совершенное безумие,
такое попросту невозможно! Дома, стога сена, загоны для скота, поленницы и
автомобили, задком лежащие на козлах, просто так не исчезают.

В углу пещеры послышался шорох, что-то бегло коснулось моих ног и с
шуршанием зарылось в груду прошлогодней листвы.

Тело мое взбунтовалось. Страх удерживал его слишком долго. Теперь оно
действовало инстинктивно, и мозг был бессилен этому противостоять, а пока
сознание яростно протестовало, я уже успел выскочить из пещеры и оказаться
на ногах, стоя на склоне холма. Впереди и чуть правее очень быстро ползла
змея. Она достигла кустов смородины, нырнула в них, и шорох от ее движения
смолк.

Все вокруг стало неподвижно и беззвучно, а я стоял на склоне,
напряженно вслушиваясь и вглядываясь.

Я бегло огляделся, а потом приступил к более внимательному и
методичному изучению окружающего. Прежде всего я заметил на склоне свой
пиджак - и с содроганием подумал, что он сложен таким образом, будто
только что висел на спинке стула. В каком-нибудь шаге от пиджака стояли
аккуратно выровненные ботинки; носки их были направлены вниз по склону. И
только тут я осознал, что стою в носках.

Змей не было видно, хотя внутри пещеры что-то и продолжало
шевелиться, но там было слишком темно, чтобы разглядеть что-нибудь. На
старый сухой ствол села и стала разглядывать меня своими
глазками-бусинками малиновка, откуда-то издалека донеслось позвякивание
коровьего ботала.

Я осторожно вытянул ногу и потыкал пиджак. Казалось, ни под ним, ни в
нем ничего не было, - я нагнулся, поднял его и встряхнул. Потом подхватил
ботинки и, не останавливаясь, чтобы обуться, начал отступать вниз по
склону - но очень осторожно, с трудом сдерживая стремление пуститься бегом
и покончить с этим, скатиться с холма и как можно скорее добраться до
машины. Я шел медленно, пристально осматривая каждый фут в поисках змей. Я
понимал, что склон должен кишеть ими, - ведь одна побывала у меня на
груди, другая проползла по лодыжкам, третья скользнула в кусты, четвертая
все еще возилась в пещере... Бог знает, сколько их могло быть еще.

Но я не заметил ни одной. Правой ногой я наступил на чертополох и
остаток пути принужден был опираться ею лишь на пальцы, чтобы не вогнать в
тело застрявшие в носке колючки; но змей больше не было - по крайней мере,
видимых.

"Может быть, - подумал я, - они боятся меня так же, как и я их. Но
нет, - сказал я себе, - такого не может быть". Я чувствовал, что весь
дрожу, а зубы стучат, и потому уже в самом низу склона, как раз над
дорогой, расслабленно опустился на полоску травы, подальше от кустов и
камней, где могли скрываться змеи, и принялся извлекать из носка колючки
чертополоха. Когда я попробовал обуться, то обнаружил, что руки сотрясает
дрожь, сделавшая эту нехитрую процедуру невозможной, - и только теперь
понял, насколько был испуган; осознание подлинной глубины собственного
страха только заставило меня ужаснуться еще больше.

К горлу подступила тошнота, я перекатился на бок, меня вырвало и
продолжало выворачивать наизнанку до тех пор, пока в желудке не осталась
полная пустота.

Как ни странно, но это принесло облегчение; во всяком случае,
вытерев, наконец, подбородок, я сумел надеть и зашнуровать ботинки, а
потом, шатаясь, добрел до машины и привалился к ее борту, чуть ли не обняв
его - настолько был рад оказаться там.

И вот тут, прильнув к куску мертвого металла, я заметил, что на самом
деле автомобиль вовсе не застрял. Канава была гораздо мельче, чем это
показалось вчера.

Я сел за руль. Ключ был у меня в кармане, и я завел двигатель. Машина
без труда выбралась, и я покатил вниз по дороге - тем же путем, каким
приехал сюда вчера ночью.

Стояло раннее утро - солнце взошло не больше часа назад. Паутина,
лежавшая на траве по краям дороги, все еще блестела от росы, а жаворонки
взлетали в небо, буксируя за собой длинные заливистые трели.

Обогнув поворот, я увидел исчезнувший дом; он стоял у дороги совсем
рядом - со своей безумно покосившейся трубой, поленницей, сараем,
прислонившимся к стогу, и даже старым автомобилем. Все в точности, как я
видел вчера, при свете молнии.

Увидеть это было подлинным потрясением, и мой мозг внезапно включился
в работу - с высокой скоростью неистово отыскивая объяснение. Выходит, я
ошибся, полагая, что раз автомобиль стоит на дороге, значит, дом исчез.
Потому что вот он, этот дом, стоит точь-в-точь такой, каким я его видел
всего несколько часов назад, а раз так - разумно предположить, что он
простоял здесь все время, а автомобиль был каким-то образом перенесен на
добрую милю вверх по дороге, и тем же способом там оказался я сам.

Во всем этом не было ни малейшего смысла; больше того - это казалось
невозможным. Я был уверен, что машина плотно засела в кювете. Я пробовал
выехать, колеса проворачивались, не сдвигая автомобиль с места. И меня -
каким бы пьяным я ни был - не могли тащить целую милю вверх по дороге и
уложить в змеиное логово так, чтобы я этого не заметил.

Все это - сплошное безумие: и нападающий трицератопс, исчезнувший
раньше, чем смог достичь цели, и застрявший в кювете автомобиль, и Снаффи
Смит со своей женой Ловизией, и даже самогон, которым мы накачивались за
кухонным столом. Потому что я не ощущал даже слабых признаков похмелья, а
почти хотел бы почувствовать их, чтобы поверить, будто все это привиделось
мне спьяну. Но человек не может выпить столько самогона - и не испытывать
похмелья. Конечно, меня вырвало - но к тому моменту после пьянки прошло
уже слишком много времени, и это не могло предотвратить похмелья, алкоголь
уже давно разошелся бы по телу.

И однако - вот оно, то место, где вчера вечером я обрел убежище от
непогоды. Правда, видел я его лишь при вспышке молнии, но сейчас все
выглядело именно таким, как я запомнил.

Но откуда и зачем взялись трицератопс и гремучие змеи? Динозавр,
видимо, реальной опасности не представлял - он мог оказаться даже
галлюцинацией, хотя в это я не слишком верил; зато гремучие змеи были
реальны вполне. Для убийства способ слишком сложный и неприятный, да и кто
мог желать моей смерти? А если все же кто-то хотел убить меня по причинам,
о которых я не имел представления, он вполне мог бы найти куда более
легкий способ.

Я так пристально рассматривал дом, что машина чуть не съехала с
дороги. Я едва успел вовремя вывернуть руль.

Возле дома не было заметно никаких признаков жизни - но только
поначалу. Со двора вырвалась целая свора собак и пустилась бежать по
дороге, облаивая автомобиль. Никогда в жизни я не видел столько собак, да
еще таких тощих, что даже издали я мог видеть, как выпирают из-под шкур
ребра. По большей части, это были гончие - с хлопающими ушами и тонкими,
похожими на хлыст хвостами. Одни выбежали из ворот, другие же, не заботясь
о приличиях, прямиком перемахнули через изгородь.

Открылись двери дома, и на крыльцо вышел человек; остановившись на
ступеньках, он прикрикнул на собак, и вся свора разом затормозила и
бросилась обратно - точь-в-точь шайка мальчишек, пойманных на бахче. Псы
хорошо знали, что охотиться за машинами не их дело.

Но в тот момент я не обращал на них внимания, потому что взгляд мой
был прикован к вышедшему на крыльцо человеку. При первом его появлении я
ожидал, что это окажется Снаффи Смит. Не знаю, почему я так подумал, -
возможно, нуждался хоть в чем-то, на что мог бы опереть какое-нибудь
логическое объяснение происходящего. Однако он не был Снаффи Смитом. Он
был значительно выше ростом, без шляпы и без трубки. Впрочем, он не мог
оказаться Снаффи уже потому, что ночью не было никаких собак. Это мог быть
тот сосед, против которого предостерегал меня Снаффи, хозяин своры злобных
собак. "Если вы отправитесь туда, это может стоить вам жизни", -
предупреждал Снаффи.

Мне пришлось напомнить себе, что и сам Снаффи Смит, и его кухня, и
самогон тоже вполне могли стоить мне жизни.

Разумеется, было совершенно невероятно, чтобы тут оказался Снаффи
Смит. Такой личности вообще не существовало, его не могло быть в природе.
И он сам, и его жена были шутовскими персонажами из комикса. Однако
сколько я ни старался, а поверить в это не мог.

За исключением собак и прикрикнувшего на них человека место было
точь-в-точь как вчерашнее. "И это, - отметил я про себя, - находилось за
пределами понимания".

Но потом я углядел-таки одно отличие, и мне стало значительно лучше,
хотя и непонятно, почему. Старый автомобиль по-прежнему стоял подле
поленницы, но задняя его часть не была поднята на козлы. Машина стояла на
четырех колесах, хотя рядом я заметил и козлы, и доску, прислоненную к
поленнице, - словно автомобиль недавно поднимали для починки, а теперь,
закончив ремонт, сняли с козел.

Я уже почти миновал ферму, когда машина моя снова чуть не заехала в
кювет, но вовремя среагировал. Повернув голову, чтобы еще раз бросить
взгляд на дом, я заметил на столбе у ворот почтовый ящик.

Неровными буквами, написанными брызгавшей по сторонам кистью, на нем
значилось:

Т.УИЛЬЯМС