Чтение 5–й страницы книги ~Куш~

запись в журнале, но от усталости не хватило сил писать, и я лег спать,
что и надо было сделать с самого начала.

Но, как я ни уморился, я уже в постели стал думать, велика ли
силосная башня, и попытался прикинуть, сколько из нее можно выкачать
шашек. Я дошел до триллионов, а дальше прикидывать не было толку - все
равно точного числа не определишь.

А дело предстояло большое - такого у нас никогда не было. Нашей
команде, даже если бы мы работали каждый день, понадобилось бы пять
жизней, чтобы опустошить всю силосную башню. Придется создать компанию,
нанять юристов (предпочтительно - способных на любое грязное дело); подать
заявку на планету и пройти через бюрократические мытарства, чтобы прибрать
все к рукам.

Мы не могли позволить себе прохлопать такое дело из-за собственной
непредусмотрительности. Надо все обдумать, прежде чем заваривать кашу.

Не знаю, как остальным, а мне всю ночь снилось, будто я утопаю по
колено в море новеньких хрустящих банкнот.

Наутро Док не появился за завтраком. Я пошел к нему и обнаружил, что
он даже и не ложился. Он полулежал на своем старом шатком стуле в
амбулатории. На полу стояла пустая бутылка, другую, тоже почти пустую, он
держал в руке, свисавшей до самого пола. Когда я вошел, Док с трудом
поднял голову - он еще не упился до полного бесчувствия, и это все, что
можно было сказать о нем.

Я страшно разозлился. Док знал наши правила. Он мог пьянствовать
беспробудно, пока мы находились в космосе, но после посадки требовались
рабочие руки, да и надо было следить, как бы мы не подхватили на чужих
планетах незнакомые болезни, так что он не имел права напиваться.

Я вышиб ногой у него из рук бутылку, взял его одной рукой за шиворот,
а другой за штаны и поволок в камбуз.

Плюхнув его на стул, я крикнул Блину, чтобы приготовил еще один
кофейник.

- Я хочу, чтобы ты протрезвился, - сказал я Доку, - и мог пойти с
нами во второй поход. У нас каждый человек на счету.

Хэч пригнал своих, а Фрост собрал всю команду вместе и приладил блок
с талями, чтобы начать погрузку. Все были готовы к перетаскиванию груза,
кроме Дока, и я поклялся, что еще сегодня прищемлю ему хвост.

Отправились мы сразу же после завтрака. Хотели погрузить на борт как
можно больше машин, а все пространство между ними забить шашками.

Мы прошли по коридорам в зал, где были машины, и, разбившись по двое,
начали работу. Все шло хорошо, пока мы не оказались на середине пути между
зданием и кораблем.

Мы с Хэчем были впереди, и вдруг футах в пятидесяти от нас что-то
взорвалось.

Мы стали как вкопанные.

- Это Док! - завопил Хэч, хватаясь за пистолет.

Я успел удержать его:

- Не горячись, Хэч.

Док стоял у люка и махал нам ружьем.

- Я мог бы снять его, - сказал Хэч.

- Спрячь пистолет, - приказал я.

Я пошел один к тому месту, куда Док послал пулю.

Он поднял ружье, и я замер. Если бы он даже промахнулся футов на
десять, то взрыв мог располосовать человека надвое.

- Я брошу пистолет! - крикнул я ему. - Хочу потолковать с тобой!

Док заколебался.

- Ладно. Скажи остальным, чтобы подались назад.

Я обернулся и сказал Хэчу:

- Уходи отсюда. И уведи всех.

- Он свихнулся от пьянства, - сказал Хэч. - Не соображает, что
делает.

- Я с ним управлюсь. - Я постарался сказать это твердым тоном.

Еще одна пуля взорвалась в стороне от нас.

- Сыпь отсюда, Хэч, - сказал я, не решаясь больше оглядываться.
Приходилось не спускать с Дока глаз.

- Порядок, - крикнул наконец Док. - Они отошли. Бросай пистолет.

Очень медленно, чтобы он не подумал, что я стараюсь подложить его, я
отстегнул пряжку, и пистолет упал на землю. Не спуская с Дока глаз, я
пошел вперед, а у самого по спине мурашки бегали.

- Дальше не ходи, - сказал Док, когда я почти вплотную подошел к
кораблю. - Мы можем поговорить и так.

- Ты пьян, - сказал я ему. - Я не знаю, к чему ты все это затеял, но
зато я знаю, что ты пьян.

- Пьян, да не совсем. Я полупьян. Если бы я был совсем пьян, мне было
бы просто все равно.

- Что тебя гложет?

- Порядочность заела, - сказал он, фиглярствуя, как обычно. - Я
говорил тебе много раз, что могу переварить грабеж, когда дело касается
лишь урана, драгоценных камней и прочей чепухи. Я могу даже закрыть глаза
на то, что вы потрошите чужую культуру, потому что самой культуры не
украдешь - воруй не воруй, а культура останется на месте и залечит раны.
Но я не позволю воровать знания. Я не дам тебе сделать это, капитан.

- А я по-прежнему уверен, что ты просто пьян.

- Вы даже не представляете себе, что нашли. Вы настолько слепы и
алчны, что не распознали своей находки.

- Ладно, Док, - сказал я, стараясь гладить его по верстке, - скажи
мне, что мы нашли.

- Библиотеку. Может быть, самую большую, самую полную библиотеку во
всей Галактике. Какой-то народ потратил несказанное число лет, чтобы
собрать знания в этой башне, а вы хотите захватить их, продать, рассеять.
Если это случится, то библиотека пропадет и те обрывки, которые останутся,
без всей массы сведений потеряют свое значение наполовину. Библиотека
принадлежит не нам. И даже не человечеству. Такая библиотека может
принадлежать только всем народам Галактики.

- Послушай, Док, - умолял его я, - мы трудились многие годы, я, все
мы. Потом и кровью мы зарабатывали себе на жизнь, но нам все время не
везло. Сейчас появилась возможность сорвать большой куш. И эта возможность
есть и у тебя. Подумай об этом, Док... У тебя будет столько денег, что их
вовек не истратить... хватит на то, чтобы пьянствовать всю жизнь!

Док направил на меня ружье, и я подумал, что попал как кур во щи. Но
у меня не дрогнул ни один мускул.

Я стоял и делал вид, что мне не страшно.

Наконец он опустил ружье.

- Мы варвары. В истории таких, как мы, было навалом. На Земле варвары
задержали прогресс на тысячу лет, предав огню и рассеяв библиотеки и труды
греков и римлян. Для варваров книги годились только на растопку да на
чистку оружия. Для вас этот большой склад знаний означает лишь возможность
быстро зашибить деньгу. Вы возьмете шашку с научным исследованием
важнейшей социальной проблемы и будете сдавать ее напрокат. Пожалуйте,
годичный отпуск за шесть часов.

- Избавь меня от проповеди, Док, - устало сказал я. - Скажи, чего ты
хочешь.

- Я хочу, чтобы мы вернулись и доложили о своей находке
Галактическому комитету. Это поможет загладить многое из того, что мы
натворили.

- Ты что, монахов из нас хочешь сделать?

- Не монахов. Просто приличных людей.

- А если мы не захотим?

- Я захватил корабль, - сказал Док. - Запас воды и пищи у меня есть.

- А спать-то тебе надо будет.

- Я закрою люк. Попробуйте забраться сюда.

Наше дело было швах, и он знал это. Если мы не сможем придумать, как
захватить его врасплох, наше дело швах по всем статьям.

Я испугался, но чувство досады взяло верх. Многие годы мы слушали,
что он болтал, но никто никогда не принимал его всерьез. А теперь вдруг
оказалось, что это он всерьез.

Я знал, что отговорить его невозможно. И на компромисс он ни на какой
не пойдет. Если говорить откровенно, никакого соглашения между нами быть
не могло, потому что соглашение или компромисс возможны лишь между людьми
порядочными, а какие же мы порядочные, даже по отношению друг к другу?
Положение было безвыходное, но Док до этого еще не додумался. Он
додумается, как только немного протрезвится и пораскинет мозгами. Он
вытворял все это в пьяном угаре, но это не значило, что он ничего не
поймет.

Одно было ясно: в таком положении он продержится дольше нас.

- Позволь мне вернуться, - сказал я, - нужно потолковать с ребятами.

Мне кажется, Док только сейчас сообразил, как далеко он зашел,
впервые понял, что мы не можем доверять друг другу.

- Когда вернешься, - сказал он мне, - мы все обмозгуем. Мне нужны
гарантии.

- Конечно, Док, - сказал я.

- Я не шучу, капитан. Я говорю совершенно серьезно. Я дурака не
валяю.

Я вернулся к башне, неподалеку от которой тесно сбилась команда, и
объяснил, что происходит.

- Придется рассыпаться и атаковать его, - решил Хэч. - Одного-двух он
подстрелит, зато мы его схватим.

- Он просто закроет люк, - возразил я. - И заморит нас голодом. В
крайнем случае попытается улететь на корабле. Стоит только ему
протрезвиться, и он, вероятно, так и сделает.

- Он чокнутый, - сказал Блин. - Он просто тронулся спьяну.

- Конечно, чокнутый, - согласился я, - и от этого он опаснее вдвойне.