Чтение 5–й страницы книги ~Громы и розы~

Почему это значило так много?

"Громы и розы". Искривленные, больные, неспособные жить розы,
убивающие сами себя своими шипами.

"И мир стал очагом света!" Голубой свет, мерцающий в зараженном
воздухе.

Враг. Рычаг с красной рукоятью. Бонза. "Молятся и голодают, убивают
друг друга и умирают в пламени".

Что же это за существа, эти продажные, неудержимые хищники в
человеческом облике? Есть ли у них право на еще один шанс? Есть ли в них
хоть что-то хорошее?

Стар была хорошей. Стар плакала. Только человек может так плакать,
значит, Стар - человек.

Есть ли у человечества что-то от Стар Антим?

Он пытался найти в темноте свои руки. Никакая планета, никакая
вселенная не могут быть для человека важнее его собственного "я". Эти руки
решали судьбу будущего. Подобно рукам всех людей, они могли обычными
действиями творить человеческую историю или положить ей конец. Заключена
ли эта сила рук в миллиарде ладоней или всего в двух, стало вдруг неважно
перед лицом вечности.

Он сунул эти человеческие руки глубоко в карманы и медленно вернулся
к деревянным скамьям.

- Стар, - позвал он.

Она ответила всхлипыванием, совершенно детским и сонным.

- Они получат этот шанс, Стар. Я не коснусь ключа.

Она села прямо, потом встала и подошла к нему, улыбаясь. Он видел эту
улыбку, поскольку в воздухе зубы ее слабо фосфоресцировали. Женщина
положила ладони ему на плечи.

- Пит, - сказала она.

Мгновение он держал ее в объятиях, а потом ноги ее подкосились, и ему
пришлось ее нести.

В Офицерском клубе, куда было ближе всего, он не застал никого. Он
вошел, спотыкаясь и ощупывая стену, пока не нашарил выключатель. Свет
ослепил его до боли. Он поднес женщину к дивану и осторожно уложил. Она не
шевелилась. С одной стороны лицо ее стало белым как молоко.

Пит тупо смотрел на это место, потом коснулся его. На рубашке девушки
виднелась кровь.

Врача... но ведь его нет с тех пор, как Андерс повесился.

- Вызови кого-нибудь, - бормотал он. - Сделай что-нибудь.

Упав на колени, он осторожно расстегнул ее рубашку. Между жестким,
казенным лифчиком и верхом брюк на боку была кровь. Молниеносно вытащив
платок, он принялся вытирать ее. Никакой раны не было видно, кровь
появилась снова. Он осторожно вытер это место. И снова кровь.

Это было так, словно он пытался высушить полотенцем кусок льда.

Он подбежал к охладителю воды, выжал окровавленный платок и бегом
вернулся к Стар. Осторожно смочил ее лицо - бледную правую сторону и
розовую левую. Платок вновь покраснел, на этот раз от косметики, после
чего все лицо стало бледным, а под глазами появились огромные синяки. Он
смотрел на девушку - на левой щеке выступила кровь.

- Должен же кто-то быть... - он бросился к двери.

- Пит! - позвала она.

Он повернулся на звук ее голоса, ударился о притолоку, с трудом
восстановил равновесие и снова метнулся к ней.

- Стар! - крикнул он. - Держись! Я приведу врача так быстро, как
только смогу...

Ее ладонь провела по левой щеке.

- Узнал, - сказала она. - Этого не знал никто, кроме Фельдмана.
Тяжело было скрыть... - Ладонь прошлась по волосам.

- Стар, я приведу...

- Пит, дорогой, ты можешь мне кое-что пообещать?

- Ну конечно.

- Не трогай моих волос. Понимаешь, они не все... не все мои
собственные, - сказала она голосом семилетней девочки, играющей во что-то.
- С этой стороны все выпали. Я не хочу, чтобы ты видел меня такой.

Он вновь опустился рядом с ней.

- Что это? - спросил хриплым голосом. - Что с тобой случилось?

- Филадельфия, - пробормотала она. - В самом начале. Гриб поднялся в
полумиле, и студия рухнула. На следующий день я пришла в себя. Тогда я еще
не знала, что облучилась, это было не заметно. Моя левая сторона... Нет,
неважно, Пит. Сейчас уже не болит.

- Я иду за врачом. - Он поднялся.

- Не уходи. Прошу, не уходи и не оставляй меня! Пожалуйста... - В
глазах ее стояли слезы. - Подожди еще, Пит, уже скоро.

Он снова упал на колени. Она взяла его руки и крепко сжала их.

- Ты хороший, Пит. Ты такой хороший... - она счастливо улыбнулась.

(Она не могла слышать, что кровь шумит у него в ушах, не видела
рычащего вихря ненависти, страха и муки, клубившегося в нем.)

Она говорила с ним тихим голосом, потом шепотом. Временами он
ненавидел себя за то, что не может понять все. Рассказывала о школе и о
первой пробе.

- Я так боялась, что мой голос завибрировал, - говорила она. -
Никогда прежде такого не бывало. Сейчас, всегда, когда пою, я впускаю в
себя немного страха - это легко.

Рассказала она и о цветочном ящике на окне, когда ей было четыре
года.

- Два настоящих живых тюльпана и кувшинка. Мне всегда было жалко их.

Потом воцарилось долгое молчание. Его мышцы дрожали от судорог и
постепенно деревенели. Кажется, он задремал и проснулся, почувствовав ее
пальцы на своей щеке. Она приподнялась на локте.

- Я хотела только сказать тебе, любимый... Позволь мне уйти первой и
приготовить все для тебя. Будет чудесно. Я сделаю тебе специально
заправленный салат, приготовлю на пару шоколадный пудинг и подам еще
горячим.

Все это было слишком сложно, чтобы он мог понять ее. Улыбнувшись, он
снова лег на скамью, а девушка взяла его за руку.

Когда он проснулся второй раз, был уже день, а она умерла.

Вернувшись в казарму, он застал Сонни Вейсенфейда, сидящего на
раскладушке. Пит подал ему диск, который поднял с земли на обратном пути
через строевой плац.

- Он мокрый от росы. Высуши его, хорошо? - прохрипел он и упал лицом
вниз на кровать, которой пользовался Бонза.

- Пит! Где ты был? Что случилось? С тобой все в порядке? - спрашивал
Сонни, глядя на него.

Пит слегка шевельнулся и что-то промычал. Сонни пожал плечами и вынул
диск из мокрого конверта. Влага особо не повредила его, хотя мокрый
слушать было невозможно. Сонни начал старательно вытирать диск.

Пит с трудом выбрался из обширного, освещенного зеленым светом
помещения, полного мерцающих холодных огней. Стар звала его, а кто-то
расталкивал. Он сопротивлялся этому, стараясь расслышать, что говорит
Стар, однако кто-то тараторил слишком громко и мешал.

Он открыл глаза. Его тряс Сонни, круглое лицо которого порозовело от
эмоций. Аудиовид был включен, и Стар говорила. Сонни раздраженно встал и
убрал звук.

- Пит! Пит! - воскликнул он. - Проснись же! Я должен тебе что-то
сказать. Послушай! Да проснись, наконец!

- Ну?

- Вот так лучше. Я как раз слушал Стар Антим...

- Она умерла, - сказал Пит.

Сонни не обратил на это внимания.

- Я все понял, - возбужденно говорил он. - Стар ездила повсюду, чтобы
умолять не использовать наши атомные бомбы. Будь правительство уверено,
что ответный удар невозможен, оно не стало бы так стараться. Должен, Пит,
должен существовать какой-то способ направить ракеты на эту банду убийц. И
я даже знаю, как это сделать.

Пит ошеломленно вытянулся в направлении, с которого доносился голос
Стар. Сонни не умолкал.

- Предположим, что существует какой-нибудь главный радиоключ,
автоматическое шифровое устройство, что-то вроде сигнала тревоги на
кораблях. Когда радиотелеграфист передает четыре тире, сигнал включает
звонок на всех кораблях, находящихся в пределах радиосвязи. Допустим,
существуют автоматическое устройство для запуска ракет и его аналоги,
укрытые на территории всей страны. Как бы это могло выглядеть? Достаточно
потянуть небольшой рычаг - и все. Как бы укрыли это устройство? Среди
множества другого оборудования, именно там, где можно ожидать увидеть
странно выглядящие таинственные приборы. Скажем, в исследовательской
лаборатории - как у нас здесь. Понимаешь?

- Заткнись, я не слышу ее.

- К черту ее! Можешь послушать в другой раз. Ты не понял ни слова из
того, что я говорил!

- Она умерла!

- Да?.. Ну что ж, думаю, что потяну за этот рычаг. Что мне терять? По
крайней мере эти убийцы... ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?

- Она умерла.

- Умерла? Стар Антим? - юношеское лицо Сонни скривилось. - Похоже, ты
еще не проснулся. Не знаешь, что говоришь, - добавил он и бросился на
кровать.

- Она умерла, - хрипло повторил Пит. - Облучилась от одной из первых
бомб. Я был с нею, когда... когда... А теперь заткнись и убирайся, дай мне
послушать! - хрипло заорал он.