забываю лиц, даже если прошло восемнадцать лет.
Герсен решил, что он наверняка - или почти наверняка - не является агентом
Кокора Хеккуса.
Инквизиции он предстал перед судом Гульдонерии и вел себя исключительно
нагло, учитывая тяжесть предъявленных ему обвинений.
антикварными ценностями и оскорбительное поведение. Его наглость была
оправдана, так как он не понес никакого наказания, кроме устного
порицания. Очевидно, Кокор Хеккус оказал давление на судей.
Парусному Пляжу. Если чисто случайно я наткнулся на одного безнаказанного
преступника, то представьте, сколько их бродит вокруг.
под наблюдение. Вы не помните его имени?
он носит сейчас.
близко посаженные. Он моложе меня. Хотя я слышал, что люди на Фомальгауте
взрослеют поздно из-за своей особой пищи, от которой желчь свертывается.
которую я могу описать как тщеславие.
сандускер-преступник живет в районе Парусного Пляжа?
сворачивал в туннель Лосассо и заканчивался на площади Мериш в центре
Парусного Пляжа. Герсен довольно прилично знал этот район; стоя на площади
и глядя на мелнойские высоты, он мог видеть дом, где некогда обитал
Хильдемар Даске. И мысли Герсена на мгновение стали меланхоличными... Он
заставил себя вернуться к сегодняшним делам. Отыскать безымянного
сандускера будет потруднее, чем было найти Хильдемара Даске, которого было
достаточно увидеть однажды, чтобы запомнить на всю жизнь.
из кораллобетона, окрашенного в белый, лавандовый, бледно-голубой или
розовый цвет. В ярком свете Ригеля они сияли и переливались разными
цветами и оттенками, так что окна и двери по контрасту казались совершенно
черными провалами. Вдоль одной из сторон площади тянулся ряд магазинов и
лавок, явно рассчитанных на туристов. Парусный Пляж, с его анклавами
инопланетных жителей, каждый со своими типичными ресторанами и лавками,
был уникален. Другого такого места было не сыскать во всей Ойкумене, разве
что в одном-двух районах Земли.
упоминался квартал сандускеров. Он вернулся к киоску. Продавщица была
маленькой, толстой, почти шарообразной женщиной с кожей, окрашенной в
бледно-зеленый цвет: возможно, она была из крокинольских Импов.
парочку. Их попросили там поселиться, чтобы ветер относил вонь от их
стряпни в сторону моря.
сандускер? Я вижу, что нет. Он там же, на Ард-стрит. Свернете вниз вон там
- видите парочку в черных плащах? Это и будет Ард-стрит. И берегите нос.
витрине. Он пересек площадь, прошел мимо двух бледных людей в черных
плащах и свернул на Ард-стрит. Это была скорее аллея, полого сбегающая к
воде. В первом квартале были расположены, в основном, частные и игорные
дома, источающие довольно приятный аромат ладана. Потом тянулся длинный
убогий квартал, переполненный ребятишками с длинными золотыми цепочками в
ушах, одетыми лишь в красные или зеленые рубашонки до пупа. Затем, уже у
самой воды, Ард-стрит расширялась и заканчивалась небольшой площадью.
Герсен внезапно оценил мудрость совета, данного продавщицей. Воздух был
действительно перенасыщен запахами, горько-сладкая органическая вонь
просто разъедала ноздри. Герсен поморщился и направился в лавку, откуда
исходили эти ароматы. Набрав полную грудь воздуха, он нагнулся и вошел
внутрь. Справа и слева стояли деревянные бочонки, содержащие пасты и
жидкости с погруженными в них предметами. Над головой висели связки
каких-то сморщенных сине-зеленых штуковин размером с кулак. Позади, за
прилавком, заваленным липкими розовыми сосисками, стоял парень лет
двадцати с клоунским лицом, одетый в расписную красно-коричневую рубашку и
с головой, повязанной черным бархатным платком. Он лениво опирался на
прилавок и без особого интереса наблюдал за тем, как Герсен пробирается
мимо бочек.
интонацией, включавшей множество оттенков: грустную гордость, причудливую
угрозу, показное смирение.
религиозные фанатики, которые едят всякую мерзость вместо того, чтобы
бичевать себя. Это совершенное вранье. Послушайте, вы честный человек?
коричневой пасты.
затем словно что-то взорвалось. Язык прилип к гортани.
омерзительнее, чем на запах.
указательного пальца на левой руке и с волосами, напоминающими хвост
кометы.
старухе. Второго, как мне сказали, тут тоже нет.
оттопыренными ушами и близко посаженными глазами.
показался ему чистым и свежим.
берег набегали волны океана, прозрачные и сияющие, как сапфир, в лучах
Ригеля. Герсен свернул налево и остановился у второй двери - входа в
небольшой коттедж, все из того же кораллобетона.
отворилась, и Долвер Каунд выглянул наружу. Он был старше и тяжелее, чем
думал Герсен, у него было красное круглое лицо и синюшные губы.
комнату. Они были одни. Мебель была убогой, на полу лежал потертый