писать! - снова вмешалась Хейзел.
ответила я.
и снова снисходительно заулыбалась.
кармана халата блокнотик и карандаш и подала их мне. Хотя мне было не
очень удобно держать карандаш своими толстыми пальцами, я все же сумела
написать:
являетесь ее частью".
отвалилась челюсть, но улыбку как бы стерло с ее лица. Она посмотрела на
меня в упор. Все обитательницы палаты застыли и глядели на меня, как будто
я совершила чудо. Врач повернулась лицом к Хейзел и спросила:
нам о существовании и поведении двух полов - как будто мы не люди, а
скоты. Это было просто отвратительно!
санитарке:
кушетке низкую каталку, помогли мне перебраться на нее и покатили меня
прочь.
теперь скажите, кто это наговорил вам столько чепухи о существовании двух
полов у человека?
допрашивающий еретика, и держала на коленях открытый блокнот.
поэтому я ей прямо сказала, чтобы она перестала валять дурака. Она была
потрясена моими словами, на минуту покраснела от злости, затем все же
взяла себя в руки и продолжала допрос:
Куда вас послали?
галлюцинация, или фантазия, называйте, как хотите, началась в больнице,
которую здесь называют Центром.
отсюда шесть недель назад. Вы поступили в клинику и родили там своих детей
тоже без осложнений. Но где-то в промежутке между временем поступления и
настоящим моментом кто-то сумел набить вам голову этой чепухой, да к тому
же научить вас читать и писать. Теперь вы мне скажите, кто это был. И
предупреждаю вас, что со мной вы не отделаетесь сказками о потере памяти.
Если вы помните все те гнусности, о которых вы рассказывали другим,
значит, вы должны помнить и источник, откуда их почерпнули.
воскликнула я.
в доме отдыха, с кем вы там общались. Но у меня нет желания тратить на это
время. Лучше расскажите все сами сейчас - а то у нас есть средства
заставить вас говорить, - заключила она многозначительно.
вся эта галлюцинация, включая мое сходство с этой Оркис, началась в
Центре. Как это случилось, я не понимаю и не могу объяснить, так же как и
сказать, что произошло с ней самой.
немного смягчаясь.
мое громадное, отвратительное тело, эти женщины-лилипутки, в общем, все,
все вокруг. Очевидно, это какое-то искаженное отражение действительности в
моем подсознании, а состояние моей подкорки не может не тревожить меня.
озабоченным взглядом.
смотреть, как на неграмотную идиотку, - ответила я.
к чему.
н_е _м_а_м_а_ш_а_. Я просто несчастный б.м., у которого какой-то кошмарный
сон.
бесформенное тело.
были матерью - и вы действительно мамаша, стоит только взглянуть на вас!
меня... Но я думаю, - продолжила я, - что мы ничего не добьемся, если
будем и дальше обвинять друг друга в том, что городим чепуху. Лучше
расскажите мне, что это за место, где я нахожусь, и кто, вы думаете, я
такая на самом деле. Быть может, это заставит чему-то шевельнуться в моей
памяти.
помните. Это облегчит мне понимание того, что так удивляет вас.
насколько я помнила ее до того момента, когда узнала о том, что самолет
Доналда разбился и сам он погиб.
не думала что-либо мне объяснять. Выслушав мой рассказ, она просто ушла,
оставив меня бессильно кипящей от злости. Я подождала, пока все вокруг
успокоилось: музыку выключили, какая-то санитарка заглянула ко мне в
изолятор просто для того, чтобы проверить, что все в порядке и я ни в чем
не нуждаюсь, а затем все стихло.
встать с постели. Самое большое усилие потребовалось, когда я захотела
переменить сидячее положение на стоячее. Это мне, в конечном счете,
удалось, хоть потом и пыхтела, как паровоз. Ставши на ноги, я медленно
подошла к двери и обнаружила, что она не заперта. Слегка приоткрыв ее, я
прислушалась к звукам в коридоре, но все было тихо. Тогда я открыла дверь
полностью, вышла в коридор и отправилась обследовать здание. Все двери по
обе стороны коридора были плотно закрыты, но, приложив к одной из них ухо,
я услышала глубокое ровное дыхание. Я повернула по коридору несколько раз,
пока наконец не увидела перед собой входную дверь. Попробовав задвижку, я
нашла, что она тоже не задвинута. Тогда я потянула за ручку двери, она
открылась, и я очутилась на крыльце.
справа от себя я увидела блестящую поверхность воды, очевидно, озера, а
налево - еще дом. Ни одно окошко в нем не светилось.
огромную тушу, как в клетку, я чувствовала себя совсем беспомощной, но все
же решила спуститься в сад и воспользоваться предоставившимся мне случаем
узнать хоть немного больше о месте своего пребывания. Я подошла к краю,
где начинались ступеньки, по которым я утром поднялась, когда меня
привезли, и стала осторожно спускаться, держась за перила.
делаете?
белом комбинезоне. Я ничего не ответила и спустилась еще на одну
ступеньку. Мне хотелось рыдать от собственной неуклюжести и невозможности
ускорить свое продвижение.
обращала на нее ровно никакого внимания. Тогда она поспешила за мной и
ухватилась за одно из покрывал, окутывавших мое тело.
чтобы хоть как-то удержать. Однако мой вес оказался слишком велик для нее,
раздался треск рвущейся материи, я потеряла равновесие и покатилась вниз
по ступенькам...
мамаша Оркис. Вы еще легко отделались. Мне просто стыдно за вас!
вокруг упорно продолжалась. В общем, я не чувствовала никакого раскаяния
за свой поступок и послала санитарку к черту. Она сделалась строго
официальной, молча налепила мне на лоб кусок марли и пластырь и гордо
удалилась.
Прозоров Александр
Верещагин Олег
Жюль Верн
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Посняков Андрей