АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- Если еда с вашего стола не подходит вашей собаке, то не лучше ли... прогнать эту зажравшуюся скотину?
- Он мне дорог как память, - объяснил я. - Так что поторопись, брата Кадфаэля тянет на подвиги.
- А вас, ваша милость?
- Я у него в послушниках, - объяснил я.
Он ухмыльнулся:
- То-то и видно. Очень удобная позиция, кстати.
Глаза у него были хитрые, но лицо смиренное, он-де всего лишь слуга, а покупатель всегда прав.
- А ты не дурак, - заметил я.
- Вы тоже, ваша милость, - заметил он кротко. - И понимаете, что лучше вам уехать как можно быстрее. Клотар - человек злопамятный.
На стол снова подали жареную птицу, мудро полагая, что кашу маслом не испортишь: если вчера понравилось, то и сегодня не откажемся. Правда, вместо гуся - жареные перепела, но зато столько, что я последнего доедал через силу, про запас, не оставлять же, и еще штуки три бросил под стол, где их ловил на лету пес и пожирал с великим энтузиазмом.
Зал постепенно заполнялся народом, я уже готов был перейти к сладкому, когда появился брат Кадфаэль. Нарядный, в великолепной рубашке, заправленной в брюки из тонкой кожи, сапоги из кожи поплотнее, но выделанной так же тщательно, широкий пояс с кольцами для ножа и фляги.
- Это женщин красит отсутствие одежды, - заметил я, - а вот насчет монахов...
- Нехорошо, - сказал он с великим осуждением, в светлых, как речной лед, глазах стояла великая печаль, - у них не нашлось монашеского одеяния, представляете?
- По дороге купим у монахов, - успокоил я. - Неужели те, что на воротах, не поделятся с собратом? За деньги, конечно.
- Если за деньги, - спросил он грустно, - разве это дележка?
- Ладно, проехали, - ответил я. - Ешь, это постное мясо. Если я, паладин, говорю, что постное, то оно постное!
Глава 6
На первое нам подали горячую, чуть ли не кипящую, уху, дальше я терзал посыпанный горькой травкой большой кровавый кус мяса, а брат Кадфаэль старательно ковырялся в тарелке с овощами, где я заметил и несколько картофелин. Похоже, Колумб уж" побывал на континенте, где растут незнаемые в Европе картофель, помидоры, кукуруза и прочие заморские диковинки, брат Кадфаэль ест привычно, не удивляется, хотя раньше я, признаться, картофеля не встречал. Возможно, сказывается близость Юга?
В огромном помещении внезапно стало тихо. Я быстро поднял голову, по ступенькам в зал спускается крупный, очень богато, но без пышности одетый мужчина. Еще двое остались у дверей, а он направился к нам. Выглядит, наверняка им и есть, знатным и могущественным лордом: позолоченная кираса празднично блестит под красным бархатным камзолом, меч с богато украшенной рукоятью и в расшитых золотом ножнах висит на роскошной перевязи, она тоже украшена золотыми нитями и серебряным шитьем, брюки из тонко выделанной кожи, сапоги с золотыми шпорами, как же - рыцарь, но мое внимание приковало лицо: крупное, с квадратной нижней челюстью, суровые складки у губ, гневный излом бровей, холодные и слегка прищуренные глаза. Крупный зверь, определил я. И матерый, что значит, не набросится, как щенок.
Остановившись перед нашим столом, отвесил легкий поклон.
- Могу я присоединиться?
Я выразительно посмотрел на пустые соседние столы.
- Вообще-то в трактире мест достаточно. Но если почему-то жаждете посидеть именно с нами...
Я сделал паузу, он ответил сдержанно:
- Вы удивительно точны.
- Тогда присаживайтесь, - сказал я. - Сегодня я тоже добрый. К дождю, наверное.
Он еще раз поклонился, чуть-чуть, сел, красивым жестом передвинув перевязь, чтобы длинные ножны не мешали за столом. Брат Кадфаэль уже ковырялся в рыбе, отодвинув перепелов и овощи, на пришельца поглядывал кротко, без боязни и смущения, ведь все люди - братья, если по Адаму, это по матерям они разные: одни от Евы, другие - от Лилит, я отставил чашу и смотрел на рыцаря с ожиданием.
- Я - лорд Марквард, - назвался он. - Это мой замок там на горе.
- Это от вас являлся один дурак, - поинтересовался я, - который вряд ли умеет даже шнурки сам завязывать?
Он скупо усмехнулся.
- Зря недооцениваете. Это очень сильный и жестокий человек. Просто он очень давно не встречал отпора, вот и...
- Расслабился, - закончил я. - Что ж, зато это его спасло.
- Не нужно так недооценивать, - повторил он. - Но я пришел, как видите, сам. Рассматривайте это и как извинение за грубость и недостаток такта в приглашении. Клотар - воин. Вот если бы я велел ему привести вас силой...
- Он остался бы здесь трупом, - прервал я очень любезно. - Вместе со своими слугами.
- Это не слуги, - ответил он автоматически. - Это... впрочем, неважно. У меня нет причины с вами ссориться. Наоборот, я хочу вам предложить работу.
Я ответил высокомерно:
- Вы меня ни с кем не путаете? Я - рыцарь, а не ремесленник.
- Извините, - сказал он поспешно, - я просто неудачно выразился, В последнее время мало встречаю рыцарей, а все больше торговцев. Скажем так, как старший рыцарь я обращаюсь к младшему...
Я прервал:
- Простите, вы не мой сюзерен.
Он поморщился, в глазах начали проскакивать злые огоньки, в голосе зазвучала металлическая нотка.
- Я сюзерен здешних земель, этого достаточно. И я рассчитываю на какое-то уважение к моему возрасту, если вы в своей неразумной гордыне... простите, не понимаете, что со мной лучше бы разговаривать другим тоном. Я пожал плечами.
- Во-первых, граф, вы не знаете мой ранг, а он, возможно, повыше вашего. Во-вторых, мне от вас ничего не надо, а вот вам от меня... Не так ли? Или будете уверять, что просто мимо шли?
Рифленые желваки вздулись у него с такой мощью, что кожа из коричневой стала белой. Кадфаэль задержал дыхание, я ждал взрыва, однако граф справился с приступом гнева, медленно перевел дыхание, а его крупные кулаки медленно разжались.
- Да, - выдавил он очень нехотя, - я в самом деле нуждаюсь в помощи... сильного и отважного человека. Неделю назад еще такой нужды не было. Не будет и неделю спустя, когда вернутся мои люди из Леса Одинокого Тролля. Но именно сейчас... Я богат и знатен, сейчас половина моих людей в Ольстерлине, а другая - в Тартле. Там небольшие затруднения с проникшими в те земли троллями, я послал защитить крестьян и очистить от всяких тварей. Те земли приносят мне большой доход, я не хочу их терять...
Кадфаэль сказал сочувствующе:
- Рискованно оставаться без верных людей.
Он отмахнулся.
- Здесь мирный город. Кроме того, со мной пятеро надежных воинов. Этого достаточно, чтобы удержать замок в повиновении. А вот для нового срочного дела нужны люди. И не когда-то, а сейчас.
Я вскинул руку, прерывая:
- Сэр, со всей почтительностью... вы заметили, почтительностью!.. должен заранее отказаться от всего, что вы предложите. Я - рыцарь, который едет на турнир в Каталаун. И ничего другого...
Он усмехнулся, покачал головой.
- Думаете, это по вам не видно? Многие рыцари едут в Каталаун. Но то, что вам хочу поручить, будет абсолютно не в тягость, а заплачу так, как вы никогда не получали...
Я смолчал, когда он выразительно посмотрел на мои вытертые брюки, плотную рубашку со следами кольчуги. Даже сапоги у меня простые, без золотых рыцарских шпор, вообще без шпор, как будто и не рыцарь.
- Сто золотых, - сказал он веско и взглянул мне в лицо. - Вы получите сто золотых монет.
- Ого, - сказал я. - За что же? За убийство дракона, наверное, заплатили бы меньше.
Он поджал губы, не понравилось, что я не упал в обморок, услышав такую сумму, не бухнулся на колени и не начал целовать ему руки.
- Дело в том, - ответил он нехотя, - что я давно собираюсь отправить свою дочь Женевьеву ко двору короля. Ей пора учиться придворным манерам. Да и вообще... молодой красивой девушке не место в городе, куда вот-вот подойдут войска императора Вильгельма Блистательного или войска короля Конрада.
Я покачал головой.
- С чего вдруг?
- Ходят слухи.
- Вы прекрасно понимаете, что это слухи, - отпарировал я. - Эти земли и так в союзе с императором и с королем Конрадом.
- Все равно, здесь может оказаться много ратного люда, - возразил он. - Пусть даже наши войска, а это не то общество.
- Сожалею. Ничто не может свернуть нас с пути.
- А вам и не надо сворачивать, - сказал он убеждающе. - Вам все равно проезжать через земли герцога Нурменга. Просто доставите ее к его двору, вот и все. А он уже сам введет ее в окружение короля. Он же и наградит вас, это достойный человек...
- С чего вдруг? - поинтересовался я. Он улыбнулся.
- Он не только мой старый друг, но и многим мне обязан. Кроме того, при его дворе немало моей родни, они тоже станут вашими друзьями. А при той задиристости и неуступчивости, что из вас торчат, как железные стержни, вам не помешают добрые друзья и покровители.
Я покачал головой, он прочел ответ в моих глазах и добавил с нетерпением:
- Я заплачу вам сто золотых монет. В здешних краях никто не видел таких денег. Но это покажет вам, как я ценю свою дочь. Кроме того, хоть у вас, сэр Ричард, и достойный конь... я почти догадываюсь о его происхождении... это не простой конь, но в долгом пути нужен хоть один в заводные! Я дам вам двух, что смогут пронести вас по озеру с такой скоростью, что едва-едва намочат копыта!.. По болоту проскачут так, что разве что колыхнется ряска!
Он видел, что при словах насчет ста золотых монет я не повел и глазом, а вот упоминание о конях заставило меня поколебаться. Я покосился на брата Кадфаэля. Не все же время ему вытирать нос о мою широкую спину...
Брат Кадфаэль смиренно жевал травку, какие-то клубни, похожие на кумкват, только красные, не вслушивался, все о высоком, все о высоком, решать мне, я пробормотал с досадой:
- Почему это деньги и красивых женщин постоянно перевозят с места на место?.. Во всем этом, дорогой сэр, одна неувязочка... У меня почему-то странное ощущение, что дело вовсе не в том, что вам срочно восхотелось отправить дочь к королевскому двору. Не хотите сказать правду?.. Ладно, дело ваше. Так вот мой ответ: я отказываюсь. И все разговоры на эту темы бесполезны. Не смею больше вас задерживать... сэр.
Это было оскорбительно, будто отпускаю слугу, он это знал, а еще видел, что я делаю это нарочно. Лицо налилось нездоровой багровостью, на висках вздулись толстые синие вены, потемнели, как сытые пиявки. Кадфаэль снова перестал дышать, а я внимательно следил за каждым движением графа. Те двое у дверей смотрят в нашу сторону, но ни один пока не сдвинулся с места.
- Вы... - сказал граф сдавленным голосом, - забываетесь... но я, чтобы показать свою добрую волю, объясню все до конца. Дело в том, что моя дочь из подростка превратилась в молодую и очень красивую девушку. На нее стали обращать внимание многие мужчины, но, к несчастью, обратил внимание и разбойник Грубер...
Кадфаэль вздрогнул, глаза стали испуганные, как у птицы в гнезде.
- Грубер, - повторил я, - Грубер... Это который барон, он же властелин Дикого Поля, а также эрл Натерлига и Гунлара, владетель Дикси и Серых Сосен...
Марквард скривил губы в нехорошей усмешке.
- У вас прекрасная память, сэр Ричард. Прекрасная! Я вижу вашу издевку в адрес этого разбойника, но, к сожалению, преувеличения здесь не так уж и много. Он - разбойник, но его сила стремительно растет, он объявил себя бароном, и по той мощи, которой владеет, он уже и есть барон Дикого Поля. Уже захватил большие земли, обложил налогом. Мог бы выстроить замок, но, боюсь, мечтает захватить готовый... Потому я спешу отправить дочь подальше. Грубер слишком занят укреплением своей мощи здесь, чтобы броситься разыскивать мою дочь...
Я покачал головой.
- Нет. Я не гожусь в охранники молодой девушки. К тому же не настолько силен, как это могло показаться. Знаете, как петух, что топорщит перья и раздувает грудь, так и я просто пугал этих дураков. Но если бы решились попереть, пришлось бы убегать... если, конечно, сумел бы.
Он усмехнулся, глаза изучающе пробежали холодным взглядом по моему лицу.
- Я так и подумал. Но вы держались хорошо, кто же знал, что это блеф? Да и сейчас... об этом будем знать только я и вы. Я потому и предложил, что это вам по дороге. Никуда не нужно сворачивать - все равно на свой турнир проедете через земли герцога Нурменга!
- Не нравится мне это, - сказал я. Но он уже заметил трещинку в моей обороне, усилил натиск:
- Я дам вам с собой троих своих лучших людей. Грубер не будет знать про отъезд, а потом станет поздно. Я же говорю, он прикован к этим землям, у него здесь слишком много вложено!.. А вам до земель герцога всего-то ехать трое суток.
Я нахмурился, что-то не нравится, когда стараются нагрузить чем-то, это инстинкт, хороший инстинкт выживания, я сказал с подозрением:
- Сэр, но сколько ехать до замка этого Нурменга? Если не доберемся за день... а я полагаю, что не доберемся, то где будет спать ваша дочь, если не встретим города с хорошей гостиницей?
Он покачал головой.
- Доблестный сэр, у меня два сына и только одна дочь. Она всегда играла с ними в их мальчишечьи игры. Так же точно научилась ездить верхом, может спать у костра. Она не доставит вам хлопот. Я еще и потому хочу ее поскорее к герцогу Нурменгу, чтобы она там избавилась от мальчишечьих привычек и научилась вести себя, как подобает знатной даме.
Его лицо подобрело, губы тронула легкая улыбка.
Я спросил с недоверием:
- Вы хотите, чтобы она ехала верхом?
- Нет, конечно, - ответил он быстро. - Это еще допустимо для девчонки, но недопустимо для леди. Я даю хорошую крытую повозку, где моя Женевьева будет спрятана от посторонних взоров. Но коней велю впрячь таких, что никому не покажутся медленными!.. А теперь, если мы договорились, я просил бы почтить нас посещением. Я уже отдал приказ, чтобы все подготовили. Я имею в виду и самую лучшую повозку, самых лучших коней и, конечно же, сто золотых монет.
Я ощутил раздражение, слишком он уверен, что стоит потрясти перед моим носом горстью золота, и я сразу соглашусь, но сказал только:
- Ладно, но только если у вас в самом деле все готово. И если это мне по дороге.
Я хотел навестить графа в его замке один, быстро взять эту самую Женевьеву и уехать, но брат Кадфаэль попросился со мной, а я подумал, что у графа наверняка найдется и хороший мул, ведь монахам запрещено садиться на коней, как и брать в руки колюще-режущее оружие, из-за чего они если и вооружались, то лишь дубинками.
Пес - не монах, его я решил взять сразу, как только увидел, что графу он не нравится. Мы въехали в замок, слуги увели коней, а мы вчетвером, включая пса, поднялись в графские покои. Марквард велел принести вина, я отказался, но слуги все равно быстро собрали на стол все великолепие из посуды, что скопилась у графа: серебряные и золотые тарелки, золотые чаши с драгоценными камнями, высокие кубки с вделанными в края россыпями рубинов, всякие золотые статуэтки, которые нельзя приспособить ни под солонки или перечницы, ни под светильники, а созданные только для пылевглазопускания.
Граф хлопнул в ладоши снова, через некоторое время в дверях в полумраке появилась стройная, почти худая женщина, я почему-то решил, что она испанка. Медленно и грациозно прошла по залу по прямой, но мне казалось, что ее тело струится, как бегущая по камешкам темная ночная вода, села в кресло, явно предназначенное для нее, взгляд темных, миндалевидных глаз диковат, словно она из тех времен, когда по земле ходили боги, смотрит вроде бы прямо, но что видит из-под этих настолько длинных ресниц, что на них может сесть воробей?
Черные как смоль волосы падают на спину ровным водопадом, лишь где-то на уровне лопаток сколоты продолговатой серебряной заколкой. Полные губы кажутся темными, оттого ярче сверкнули зубы, когда не то улыбнулась, не то что-то сказала молчаливому слуге, вставшему за спинкой кресла. От розовых мочек к плечам опускаются простые серебряные серьги, на что я сразу обратил внимание: люди такого ранга могут носить бриллианты, оправленные в золото. Если же серебро, то непростое серебро.
Я следил, как она беседует со слугой, тот слушает со всей почтительностью, я слов не слышал, только смотрел, как двигаются ее почти сливовые губы, поблескивают зубы, только глаза не меняют выражения, как и лицо, спокойно-равнодушное. Потом она откинулась на спинку кресла, легко забросила ногу на ногу, не свойственный здешним женщинам жест, прикрыла глаза, отчего тень от ресниц укрыла пол-лица.
- Моя дочь, - произнес наконец граф, он наблюдал за моим лицом, чуть улыбнулся. - Женевьева Лира Рэд, если полностью, а так - Женевьева. Друзья зовут ее Жени, но таких мало. Я вижу, вы от нее не в восторге. Однако мужчины не могут отвести от нее глаз! Так что пора ее в приличное общество...
Я повернулся, встретил его прищуренный взгляд.
- Вы нас видите впервые. Не рискованно ли доверять драгоценную дочь незнакомым людям? Уж не говорю про сто золотых монет и двух прекрасных коней! Да, кстати, понадобится еще и мул для моего спутника.
- Мул?
Я кивнул в сторону молчаливого Кадфаэля, монах вообще старается выглядеть тенью.
- Моему спутнику духовный сан не велит ездить на коне. Он развел руками.
- Мул будет. А золото... Что золото? Дело наживное. Золото лишь показывает, что я достаточно могущественный человек. Кони... да, кони - ценность, но наш край - лучшее на земле место, где лучшие на свете кони. И от этих жеребцов, что предлагаю вам, уже подрастают молодые жеребята. И вот только дочь - настоящее сокровище, вы правы. Однако я прожил долгую жизнь... намного дольше, чем вы можете представить, и научился отличать людей, которым можно верить.
Я поклонился, еще до конца не убежденный, злясь на себя, что взваливаю на себя обузу в виде женщины.
- Ладно, повозка во дворе?
- Уже запряжена, - сказал он быстро. - Все это не стоит вашего внимания. Вам нужно будет только ехать поблизости. И проследить, чтобы коляска въехала в ворота замка герцога. Можете даже не заезжать сами! Я же сказал, это моя родня.
Я покосился на Кадфаэля, на этот раз на его лице отчаянная мольба, чтобы согласился, ведь христианин должен помогать другому христианину, тем более когда в уплату идут чудесные кони, все знают, что во всем королевстве нет лучше коней, чем у Маркварда.
Я сдвинул плечами.
- Не уверен, что поступаю верно, но... согласен. Мы беремся доставить вашу дочь.
Он повернулся к двери, крикнул зычно:
- Хриндра!.. Хриндра!
В комнату вошла грузная темноволосая женщина с крупным суровым лицом, по-своему красивая, если кому нравятся решительные и полные достоинства бульдоги. Смуглое лицо кажется белым в сравнении с иссиня-черными бровями вразлет, темным пушком над губой, огромные, как дыни, груди выпирают из-под темной кофты, черная юбка скрывает ноги до самого пола.
Она сразу смерила меня подозрительным взглядом, губы сомкнулись в тонкую линию. Я ощутил раздражение, но смолчал.
- Хриндра позаботится о моей дочери, - пояснил граф.
Кадфаэль по-христиански поклонился, а я спросил:
- Это как же?
- Неприлично отправлять молодую девушку одну, - пояснил граф. - Тем более в компании одних мужчин.
- А она ездит верхом? - поинтересовался я.
- Повозка достаточно просторная, - объяснил граф. - Четверка коней с легкостью потащит хоть скалу!
Я покачал головой:
- Нет. Вы сказали, что ваша дочь прекрасно держится и в седле. Если тащиться только с повозкой, то придется выбирать всегда объездные пути, хорошие дороги. А вдруг случится такое, что повозку придется оставить?
Он покровительственно усмехнулся.
- Вы человек предусмотрительный. И осторожный! Это хорошо. Но я плачу и за неудобства.
Кадфаэль посмотрел на меня удивленно и вместе с тем умоляюще. Похоже, я в его глазах веду себя совсем не по-паладиньи.
Я сказал холодновато:
- Вы попросили оказать вам услугу. Я, по мере сил, готов был оказать. Извините, я недооценил ее размеры. Извините, вынужден отказаться.
Не дожидаясь ответа, я коротко поклонился, кивнул Кадфаэлю, чтоб не отставал, а то здесь и куры загребут, пошел к двери. Кадфаэль догнал на пороге, сказал жарким шепотом:
- Брат паладин, вы держитесь странно! Я уже не говорю про сто золотых монет, которые можно пожертвовать церкви!.. Кстати, можно было бы выжать еще десять... а то и двадцать! Но вы отказали в помощи юной девственнице...
Я отмахнулся.
- Девственнице?
- Ну да!
- Ты и это заметил, скромняга?
- Я думал, что вы тоже рассмотрели ее серьги!.. Отказать в помощи женщине... я от вас не ожидал.
- Женщина и не пикнула, - напомнил я. - Может быть, ей вовсе не хочется уезжать. Может быть, у нее тут куча любовников, с которыми развлекается, не теряя девственности... Да-да, и так бывает, грамотный ты наш! Все, что мы слышали, - это доводы ее отца, который мне как раз и не понравился!
А про себя подумал, что и сама дочка графа не понравилась. Мне больше по вкусу голубоглазые блондинки с пышным бюстом и полными губами, а эти испанки того и гляди зарежут, как Кармен бедного тореадора Хозе.
- Я еду на турнир, - объяснил я. - Там получу больше. А если будем сопровождать двух баб в повозке, что тащится, как черепаха, то не успеем и к закрытию.
Мы спустились по лестнице, а когда шли через широкий двор, сверху появился, свесившись через перила, граф. Я сделал вид, что не слышу его настырный голос, увещевающий, уговаривающий, взывающий и призывающий договориться. Но я сказал себе, что это деловые люди договариваются, а я - рыцарь, более того - паладин, рыцарей хоть понять можно - за баб-с дерутся, а тут вовсе за абстрактные идеалы вроде чести, совести, благородства, верности!
Глава 7
На постоялом дворе я седлал Зайчика, пес прибежал на зов, довольный и даже счастливый, что снова с людьми, что может бродить по двору, трогать лапой свинью в луже и никто не бросается от него с истошным криком. Трактирщик вышел нас проводить, невиданное дело, я поблагодарил за снаряжение брата Кадфаэля, спросил, где по дороге заехать к хорошим коневодам, надо купить мула.
Трактирщик начал припоминать, у кого мулы покрепче, вздрогнул, глаза уставились через мое плечо. Я быстро повернулся, со стороны центра города быстро несется в нашу сторону легкая крытая коляска, почти карета, крепкий угрюмый мужик правит четверкой великолепных коней, дверца и окошко коляски закрыты.
Солнце выглянуло из-за тучи, ударило в глаза, но еще ярче заблистала повозка. Я наконец-то сообразил, что она вся от верха до колес отделана золотом. Четверо длинногривых коней впряжены в затейливого вида постромки, на козлах жилистый мужик в кожаных латах, вожжи туго натянуты, удерживая звероватых коней.
Коляска остановилась перед воротами постоялого двора, почти перекрывая нам выезд. Возница слез, в руках скамеечка, поставил на землю и распахнул дверцу.
Страницы: 1 2 3 4 [ 5 ] 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
|
|