которые могут служить образцом и где смертная казнь отменена, количество
уголовных преступлений идет на убыль с каждым годом. Задумайтесь над этим.
мы не хотим повторять необдуманный шаг палаты депутатов. Наоборот, мы
настаиваем на предварительных пробах, на всяческих предосторожностях, на
сугубой осмотрительности. К тому же мы добиваемся не только отмены смертной
казни, а коренного пересмотра всех видов наказаний, сверху донизу, от
тюремного запора до ножа гильотины, а одним из необходимых условий
добросовестного осуществления такого дела является время. Мы собираемся в
другом месте подробно изложить, какой системы в данном случае следовало бы
придерживаться. Но независимо от того, будет ли смертная казнь отменена для
отдельных родов преступников, как то для фальшивомонетчиков, для
поджигателей, для взломщиков и т. д., мы настаиваем, чтобы уже теперь во
всех уголовных процессах председателю суда вменялось в обязанность задавать
присяжным вопрос:
побуждений?" И если присяжные ответят, что "обвиняемый действовал в
состоянии аффекта", ему не может быть вынесен смертный приговор. Такое
решение по крайней мере избавило бы нас от некоторых вопиющих случаев казни.
Ульбах и Дебакер были бы спасены. Не стали бы гильотинировать и Отелло.
днем. Недалеко то время, когда общество в целом решит его в том же смысле,
что и мы.
последнее столетие смертная казнь явно вырождается, она становится все
мягче. Признак упадка. Признак слабости. Признак близкого конца. Исчезли
пытки. Исчезло колесование. Исчезла виселица. Это звучит дико, но сама
гильотина является своего рода прогрессом.
Фемида Фариначчи и Вуглана, Деланкра и Исаака Луазеля, Оппеда и Машо чахнет
на глазах. Она тощает. Она того и гляди испустит дух.
жаждет реабилитироваться. Старая кровопивица отлично вела себя в июле. Она
хочет начать новую жизнь, стать достойной своего благородного поведения. Три
столетия кряду она проституировалась всеми видами эшафотов, а теперь вдруг к
ней вернулось целомудрие. Она устыдилась своего прежнего ремесла и хочет,
чтобы забыли ее позорную репутацию. Она изгоняет палача. Она отмывает свою
мостовую.
скажем смело, очутиться за пределами Парижа - значит очутиться за пределами
цивилизации.
кряхтит, эта гнусная машина, или, вернее, это чудище из дерева и камня,
которое оказалось для Гильотена тем же, чем Галатея для Пигмалиона. С
определенной точки зрения можно рассматривать описанные нами чудовищные
казни как весьма благоприятный признак. Гильотина колеблется, неисправно
выполняет свои обязанности. Весь старый механизм смертной казни трещит по
швам.
угодно, уберется хромая, потому что мы постараемся нанести ей основательный
удар.
приобщаются к цивилизации, и не у дикарей, те не пожелают ее {"Парламент" о.
Таити только что отменил смертную казнь. (Прим. автора.)} пусть спустится
еще ниже с лестницы цивилизации, пусть отправится в Испанию или в Россию.
король, палач. Давно уже прозвучал голос: "Боги уходят!". Недавно другой
голос провозгласил: "Короли уходят!". Пора, чтобы третий голос произнес:
"Палач уходит!".
довершит гибель прошлого. В утешение тем, кто жалел об ушедших богах, можно
было сказать: остается бог. Тем, кто жалеет о королях, можно сказать:
остается отечество. Тем, кто пожалеет о палаче, сказать нечего.
подпоры. Цивилизация не что иное, как ряд последовательных преобразований. И
вам предстоит быть свидетелями преобразования уголовного кодекса, который
проникнется Христовым законом и озарится его благостным светом. Преступление
будет впредь рассматриваться как болезнь, и против этой болезни найдутся
свои врачи, которые заменят ваших судей, найдутся больницы, которые заменят
вашу каторгу. Свобода уподобится здоровью. Маслом и бальзамом будут
врачевать раны, которые прижигали железом и огнем. То зло, на которое
ополчались гневом, начнут лечить милосердием. Это будет просто и величаво.
Вместо виселицы - крест. Вот и все.
диалога, которое предшествовало четвертому изданию Последнего дня
приговоренного к смерти. Читая его, следует помнить, какими возражениями
политического, нравственного и литературного порядка были встречены первые
издания этой книги. (Примечание к изданию 1832 г.)}
хочется плакать.
романтика. Что поделаешь? Надо идти на уступки.
романтические стихи отдам за одно это четверостишие:
Вот истинная поэзия! "Любви искусство вечером придет к искусству
нравиться"! Это я одобряю! А теперь пошли какие-то "струны", "менестрели".
Никто не сочиняет мадригалов. Будь я поэт, я сочинял бы мадригалы. Но, увы,
я не поэт.
только мадригалы. Какой-то гость (элегическому поэту). Разрешите маленькое
замечание. Вы пишете "древняя башня". Почему не написать "готическая"?
держать себя в узде. Я не принадлежу к числу тех, кто ломает французский
стих и тянет нас назад, к Ронсарам и Бребефам. Я романтик, но умеренный. То
же самое и в отношении чувств. Я признаю только нежные чувства,
мечтательность, грусть. Никакой крови, никаких ужасов. Трагедию надо
окутывать флером. Я знаю, есть такие безумцы, необузданные фантазеры,
которые... Кстати, сударыни, вы читали новую книгу?
заглавие расстраивает мне нервы.
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Корнев Павел
Шилова Юлия
Флинт Эрик
Соломатина Татьяна