Нойридом, она прямая, асфальтированная и всегда пустынна в
будние дни. Я ехал довольно быстро, обдумывая предстоящее
путешествие и, видимо, так увлекся своими мыслями, что не
заметил чего-то, что ожидало меня на дороге.
натянутая поперек дороги веревка, на которую я налетел, упал
и потерял сознание. А может, меня оглушили каким-то другим
способом, ничего определенного сказать не могу. Я только
помню, что я ехал на велосипеде и думал. А потом наступил
провал в памяти, а потом, как говорят американцы, я нашел
себя на каком-то диванчике, который слегка подпрыгивал подо
мной.
происходит землетрясение, и хотел вскочить на ноги. Но тут
же заметил, что, во-первых, тело меня не очень хочет
слушаться, а во-вторых, я нахожусь не дома, а внутри какого-
то автобуса с занавешенными окнами. Автобус куда-то едет, а
передо мной сидят три человека, два в обыкновенных костюмах,
а один весь в белом, должно быть, врач.
подо что я попал и куда меня везут?
целостность своего организма.
передо мной, тоже зашевелились, а врач сказал что-то на
незнакомом мне языке. Приглядевшись к нему, я увидел, что
это вовсе не врач, а, скорее всего, какой-то араб в
национальном белом балахоне и такой же белой накидке,
закрывавшей половину лица. Двое других были, вероятно, тоже
арабы, но одетые по-европейски. Этим, в костюмах, было лет
по тридцать, а тот, в накидке, выглядел, пожалуй, постарше.
словами, а потом. Тот, который в накидке, заговорил быстро,
громко и повелительно. Причем, когда он открыл рот, от его
зубов изошло голубоватое сияние, от которого в автобусе
вроде бы даже стало светлее.
по-английски обратился ко мне. Назвав меня по фамилии
(разумеется, с добавлением слова "мистер"), он сказал, что
Его Высочество (то есть тот, который в накидке) приносит мне
свои глубочайшие извинения, что им пришлось так бесцеремонно
со мной обойтись. Они никогда не позволили бы себе такого
обращения со столь уважаемым и достойным человеком, каким
они меня, безусловно, считают. Только исключительная
необходимость толкнула их на такой поступок, о чем Его
Высочество еще и еще раз весьма сожалеет.
меня было некоторое помрачение памяти, я не знал, о чем
именно сожалеет Его Высочество, и решил Промолчать.
надеется, что вы чувствуете себя достаточно хорошо и не
будете слишком долго держать на нас обиду. Его Высочество
со своей стороны готово возместить материально тот небольшой
ущерб, который мы невольно вам нанесли.
(не открывая, однако, лица), потом полезло к себе под подол,
долго путалось там в складках и ковырялось и, вытащив
наконец кожаный мешочек вроде кисета, аккуратно положило его
на разделявший нас узкий столик.
переводчик (и Высочество тоже улыбнулось смущенно). -
Немного золота.
хотят от меня. Ничего не придумав, я открыл глаза и прямо
спросил их об этом.
Потом переводчик объяснил мне, что они - представители одной
небольшой, но очень богатой арабской страны. Узнав о моей
предстоящей поездке...
что, если приложить ухо к земле, можно услышать весь мир.
решили обратиться ко мне с одной маленькой, но деликатной
просьбой. Они надеются, что в великом Советском Союзе,
большом друге арабских народов, через какое-то время
некоторые секреты перестанут быть секретами. И они, мои
спутники, были бы мне очень благодарны, если бы мне удалось
достать и привести сюда подробный чертеж обыкновенной
водородной бомбы, которая им нужна исключительно для мирных
целей. Если я окажу им такую услугу, то они и лично Его
Высочество в долгу не останутся, и мешок золота, который я
получу в обмен на несколько кадров фотопленки, может быть в
пятьдесят раз больше того, что лежит перед моими глазами.
шайтану. Но, честно говоря, я не был уверен, что моя
откровенность будет оценена благоприятным для меня образом.
Тогда я решил воспользоваться положительным опытом Ходжи
Насреддина, который, как известно, в свое время обещал шаху
в течение двадцати лет научить ишака говорить
по-человечески. При этом Насреддин считал, что ничем не
рискует, потому что за двадцать лет или шах умрет, или ишак,
или он, Насреддин, предстанет перед Аллахом.
готовым к исполнению их пожелании, я сказал, что,
разумеется, постараюсь (и даже не столько за деньги, сколько
из исключительного уважения к их стране и лично Его
Высочеству) сделать все, что будет в моих скромных силах, но
конкретно обещать ничего не могу. Мне, сказал я, сейчас
даже трудно себе представить, какой будет моя страна через
столь долгий промежуток времени, и я не знаю, какие сведения
будут уже открыты, а какие все еще останутся секретными.
вам полезным, но в то же время всякая незаконная
деятельность противоречит моим моральным принципам.
Его Высочество на чистом русском языке и даже почти без
акцента сказало:
вас не собираемся. Но когда вы будете возвращаться из
прекрасного будущего в наше трудное настоящее, вам, может
быть, захочется подумать о себе, о своих детях и внуках.
так хорошо учили русскому языку?
Лумумбы, - охотно ответило Высочество и улыбнулось, излучая
загадочное сияние.
похитители высадили меня вместе с велосипедом и кожаным
мешочком на какой-то улице.
Высочество, не из платины ли сработаны его зубы.
обеспечен, чтобы позволить себе брильянтовые коронки.
знакомым, если бы вам предстояла поездка на шестьдесят лет
вперед?
нашему Торговый двор) в полной растерянности.
Джинсы? Зажигалки? Калькуляторы? Жвачки?
отечественного производства. Они, конечно, пока уступают
западным образцам, но я нисколько не сомневался, что в
течение шестидесяти лет, в результате развития технической
революции, исторических постановлений партии и правительства
и трудового энтузиазма масс, в деле производства предметов
жевания и снабжения ими широких слоев населения произойдут
коренные перемены к лучшему.
лет какой-нибудь прогресс неизбежно наступит и, уж во всяком
случае, польские, скажем, джинсы или венгерские по крайней
мере в Москве достать будет можно.
галстуки, шарфики, пару складных по пять марок зонтиков,
электронные шахматы, две готовальни и всякую парфюмерию: