Чтение 5–й страницы книги ~Приключения на обитаемом острове~

его выручила.

Илюха с трудом осваивал мудреную науку. А если сказать честно, просто
принуждал себя. То, к чему не лежала душа, не давалось ему. Ну разве может
нормальный человек запомнить какие-то кормоединицы, болезни свиней, графики
и таблицы привеса?

Сип ходил грустный. И это не ускользнуло от проницательного
педагогического ока Андрея Смирнова. Как-то он наведался на свиноферму.

- Сильно занят? - спросил Андрей у Саввушкина, дремавшего над очередной
книжкой по свиноводству.

- Не очень...

- Оторву тебя минут на пять, не больше. - Андрей положил руку на плечо
Илье. - У тебя есть желание заняться художественной самодеятельностью?

Они медленно прогуливались вдоль загонов.

- Для этого талант надо иметь, - протянул Сип.

- Талант есть у каждого. Только его надо развить, - авторитетно заявил
пионервожатый.

Они дошли до кормокухни, повернули обратно.

- Обязательно в самодеятельность идти? - спросил Сип после некоторого
молчания.

- Почему же обязательно? На то она и самодеятельность. Добровольно. По
велению, так сказать, души...

Веление Илюха не чувствовал. Но обижать Андрея не хотелось. Если
говорить честно, Смирнов относился к Сипу хорошо.

- Подскажи, какой мне талант развивать, - обреченно попросил Илья.

- Ну, например, запишись в хор.

Сип тоскливо вздохнул. Петь в хоре ему совсем не улыбалось. Вот если бы
иметь голос, как у Жорки Петелина из девятого класса, - другое дело. Тот
поет - все молчат. Только подпевают. Выступать, как Жорка, куда ни шло. Тебе
хлопают, вызывают. А то стой среди хора. Раскрываешь ты рот или нет -
никакой разницы. Хоть ори громче всех, все равно никто не поймет.

- Я бы не против, но... - жалостно проговорил Илья.

Пионервожатый испытывающе посмотрел на него и укоризненно покачал
головой.

- Эстрадный оркестр тебя устраивает? - спросил он так, словно Сип -
капризная девчонка. - Иди ударником.

Стать ударником мечтали многие. Среди них было немало достойных. И,
получая на следующий день в свое полное распоряжение ударные инструменты,
сияющие никелем и медью, Саввушкин не предполагал, каких усилий стоило
Андрею уговорить руководителя оркестра, десятиклассника Бедулю.

Восседая на высоком стуле позади оркестра на летней эстраде,
расположенной на живописном берегу острова, Сип вдруг почувствовал себя на
вершине блаженства. Барабан издавал такой отличный шум, а тарелки так
прекрасно сверкали и клацали на всю округу, что репетиция пролетела для
Саввушкина одним незабываемым мгновением.

До следующей репетиции Сип отрабатывал технику на всем, что попадалось
под руку: штакетнике, тумбочке около раскладушки, на тарелках в столовой. И
когда оркестр снова собрался на репетицию, Илья был совершенно уверен, что
стал виртуозом. Он притащил Володю Гулибабу и Филю, которые тихо устроились
под кустами возле эстрады, с восхищением глядя на приятеля, расположившегося
выше всех в оркестре.

...И вот настроены инструменты. Бедуля взял в руки электрогитару.

- Приготовились, - сказал руководитель оркестра и предупредил Илью: -
Сип, давай потише и следи за ритмом. - Бедуля начал отбивать такт ногой: -
Раз-два-три...

Но прежде чем оркестр взял мелодию, Сип извлек из барабана такую бурю,
что руководитель закричал:

- Отставить! Сип, следи за ритмом. Раз-два-три.

И снова Саввушкин огласил оба берега Маныча каскадом невыразимого шума.
Казалось, тарелки вот-вот треснут, а барабаны взорвутся.

- Стоп, стоп! - завопил Бедуля. - Это невозможно...

- Кошмар, - отчаянно произнес саксофонист.

- Не могу, - простонал электроорганист.

Бедуля некоторое время приходил в себя, потом с затаенной злобой
скомандовал:

- Сип, последний раз предупреждаю.

Снова руководитель отбил такт, и оркестр, кажется, преодолел
вступление. Илья поубавил пыл, но его хватило ненадолго. Звон меди и гул
натянутой кожи до того заворожили Сипа, что он вошел в раж. В этом хаосе
совершенно потонули звуки других инструментов.

Опомнился Илья, когда Бедуля вырвал из его рук палочки, а другие
оркестранты стащили его со стула.

Гулибаба и Филя ползком выбрались на дорогу и на всякий случай отбежали
подальше: как бы и на них не обрушилась ярость музыкантов... Илюха был
изгнан из оркестра.

...День встречи праздновали на острове в первое воскресенье июля. На
Пионерский съезжались первые выпускники школы, родители теперешних
интернатовцев, лучшие люди совхоза. Школьные поэты загодя сочиняли стихи,
художники оформляли специальный выпуск стенной газеты. С самого утра на весь
остров разносились с кухни ароматные запахи пирогов. Девочки старались
перещеголять друг друга в кулинарном искусстве и творили под руководством
тети Глаши настоящие чудеса. А вечером по традиции на летней эстраде давали
большой концерт художественной самодеятельности. Кроме всего прочего,
опытное жюри определяло лучшие номера программы. Исполнители получали призы.

Сипу очень хотелось отличиться. Но дела его, прямо скажем, были
кислые...

И все же спасительная идея пришла, и пришла совершенно неожиданно. На
доске объявлений у директорского домика вывесили плакат: "Внимание! Не
забудьте, в День встречи - концерт-конкурс художественной самодеятельности!
Что ты подготовишь к нему?"

Плакат был нарисован очень красиво. В одном углу смеялся клоун в
колпаке. В другом из саксофона вылетали птицы-ноты. А нижний рисунок молнией
поразил мозг Саввушкина: два акробата, один из них выполняет стойку на руках
другого.

Сип притащил к плакату Гулибабу и ткнул пальцем в завороживший его
рисунок.

- Ну и что? - пожал плечами Володя.

- Айда, - схватил его за рукав Саввушкин и потащил на берег Маныча.
Когда они отдышались, Илья серьезно сказал: - Ты знаешь, Вовик, у каждого
есть талант...

- У меня нет никакого, - ответил Гулибаба.

- Есть, Вовик, - убежденно сказал Сип. - Вот увидишь, мы с тобой такое
выдадим, все ахнут!

Володя обреченно вздохнул. Сип несся на парусах новой идеи. И
остановить его было невозможно.

За три дня до праздника Саввушкин явился к Смирнову, ответственному за
проведение концерта-конкурса, и заявил, что намерен выступить на празднике.

- В каком жанре? - поинтересовался пионервожатый.

- В оригинальном, - сказал Сип.

- Что именно: жонглирование, акробатика, пантомима, иллюзион? -
допытывался Андрей. - Мне же надо составлять программу.

- Оригинальный, - повторил Илья. - И еще мне надо черный задник.

- Задник у нас один, ты же знаешь.

- Тогда ничего не получится.

Смирнов вздохнул. Вообще-то устроители вечера должны были идти
навстречу самодеятельным артистам. По возможности, конечно.

- А коричневый тебя устроит? - после некоторого колебания спросил он.

- Устроит, - обрадовался Илюха. - Только темный...

Подготовка номера велась в полной тайне на берегу Маныча под
развесистой ивой, когда на небе полыхала вечерняя заря.

А за несколько часов до концерта от летней эстрады донесся стук
молотка, на который никто не обратил внимания: обычные приготовления перед
торжеством...

В день встречи гостей набралось немало.

Приехали и Саввушкины, мать и дед Иван, нарядившийся по этому случаю в
свой лучший костюм, на котором красовались его боевые награды. Гордостью
старика была шапка с красным верхом. Отец Сипа приехать не смог: совхоз
послал его на совещание передовиков области. Отсутствие отца огорчило Сипа.

Больше всех задавался Ваня Макаров. Приехал его брат, военный моряк,
гостивший в станице на побывке. Макаров-старший произвел настоящий фурор.
Белоснежная матроска, отглаженный клеш, словно жестяной, и самое главное -
бескозырка, с ленточками, на которых весело играли якоря. Моряк дал поносить
ее Ване, и тот чуть не лопнул от гордости.

Среди гостей был и летчик-испытатель. Молодой, в полковничьих погонах и
со звездой Героя. Но он не был чьим-то отцом или братом, а приехал сам по
себе, как бывший воспитанник школы. Из Ростова прикатил даже доктор
сельскохозяйственных наук.

Первым на концерте выступил объединенный хор. Затем эстрадный оркестр
под управлением Бедули. Оркестр имел большой успех. Потом выступал чтец.

И вот конферансье объявил:

- Илья Саввушкин, оригинальный жанр.

Дед Иван, сидевший в первом ряду, не удержался и довольно крякнул. По
задним рядам интернатовцев прошел смешок. Но когда занавес начал медленно
раздвигаться, воцарилась полная тишина. Перед зрителями возникла пустая, не
сильно освещенная сцена с темным задником.

Илюха выбежал в синих трусиках с белыми лампасами, майке и кедах.
Поклонился. Вид у него был довольно уморительный: худая мосластая фигура,
покрытая веснушками. Представ перед такой аудиторией, Сип, видимо, поначалу
оробел. И, стараясь не глядеть на первые ряды, где сидели гости, учителя,
Макар Петрович, дед, Илюха с места, не разбегаясь, сделал несколько