Чтение 5–й страницы книги ~Разбиватель сердец~

- 11 -

Коммуникативная функция курения.

- Акцент?.. да. Нет, я не из Прибалтики. Я немец. За тридцать лет
выучишь язык хорошо. С войны, да плен. Я пришел сам.

Я воевал. Все воевали. Я был солдат. Я сражался за родину. Я так
считал. Нам так говорили. Мы считали так. Война.

У меня была семья. Жена, сын и дочка. И старые родители. И брат.

Брат погиб в сорок первом. И я воевал со злом. Я хотел мстить. Я
хотел скорее кончить войну, и чтобы моя семья жила хорошо, и я вернулся
к ней. Я думал правильно - нам так говорили.

В сорок втором они погибли все. Бомбежка. Город Киль.

Я не хотел умирать. Умерли все, кого я любил. Их не было больше. За
кого мне воевать?

Мы наступали; какая победа? родина - фотография в кармане. Нет
смысла.

Идеи? Я не был национал-социалист. Фюрер? Он высоко, бог; человеку
надо тепло людей. Только мальчики и фанатики могут думать иначе. Бога
нет, когда нет тех, кого любишь.

Был долг солдата, присяга; им легче следовать, чем нарушить...
легко умирать, когда терять некого... я не боялся, но зачем; я не хотел.
Они умерли и не будут счастливы! мне говорят: теперь умри ты! - нет!

Даже - я хотел смерть, но воевать - нет! Я дезертир - не трус, нет.
Долг, присяга, - я был солдат, я пошел против - я был храбр! Да! Я был
готов умеерть, в плен, в Сибирь, - я не хотел воевать.

Оказалось - не страшно. Потом... Я остался в России. Это долго
говорить... Мне лучше здесь. Да.

Он был блестящий преподаватель - школьный учитель математики. Он
ревностно следил, как его ученики поступали в центральные вузы и
защищали диссертации. У него не было ноги, он ходил в железном корсете.
Последний раз он водил свою роту в рукопашный в июне сорок четвертого
года под Осиповичами.

Мое окно выходит на восток; на старости лет я встречаю рассветы. О
память, упрямая спекулянтка, все более скаредная.

Для большинства горожан соловей - метафоа.

- Мы почему за водкой разговариваем? - душа отмякает. Теряешь с
возрастом нежность, так сказать, чувств. Предлагаешь: "Выпьем!" - а на
деле это: "Давай поговорим..."

- 12 -

Заброшенный город мне снился. Стены сиреневым отсвечивают,
полуобвалившиеся лестницы деревьями затемнены. И щемяще - наяву не
передать. Просыпаешься - в памяти все как будто слезами омыто, блестит.
Утро пойдет - словно роса высыхает, ощущение только остается,
выветривается со временем.

В жизни - привычка; во сне случится - самым нутром позабытым
чему-то касаешься.

Девчонка снилась. С семнадцати не видел. Влюблен был - юность. Уж и
не помнил начисто сколько лет. А тут - сидит печальная, ждет, старая
дева - а все одно девчонка. Мать честная, взяла меня за руку - ввек я
такого не испытывал... не пережил того, что в лицо ее забытое глядя. Уж
и внук у меня есть, с женой хорошо жил всегда.

Раньше не было, последние годы привязалось лишь, дьявол дери.

В школе я архитектором мечтал стать. Дома строить, города. Война
свое сказала. Взрывник я; вот какой поворот. Взрывать оно тоже - одно
дело со строителями, конечно...

Странно узнавать о смерти знакомого много спустя.

- Причесочка-то. "Нет..." Ладно, не темни. Я понимаю.

Завязал я давно. Ты молодой совсем, советую: кончай с этим делом.
Верно.

Я после войны, понимаешь, без отца рос. Озоровал, и понятно... С
ерунды - дальше больше... Полагал - кранты; четыре судимости. Молодость
за проволокой осталась. Специальность: тяни-толкай. Мать умерла, я им на
похоронах не был... сидел опять. Выходишь - кореша встретят вроде,
поддержат; отметить, погулять хорошо - ан и деньги занадобились!.. Круг
известный.

...Последний раз, в Саратове, следователь мне попался, майор
Никифоров... Так он мне, понимаешь, по-человечески... Я: знакомо,
добротой берет; выкуси!.. Он - свое. И ни разу - голос ни разу не
повысил! Веру в тебя, растолковывает, имею, не конченый ты человек,
стОящий. Перед судом о скидке все хлопотал... Такое отношение,
понимаешь.

Все годы мне в лагерь писал. Помочь с работой обещал, с пропиской,
вообще насчет жизни. Задумаешься, конечно.

Освободился я, - ну вот только из ворот шагнул! - он, меня
встречает.

........................................................................

Прописался я, на завод оформился, все путем. Он зайде иногда,
по-дружески: как живешь. Посидим, бывает, выпьем. Приглашает, у него
бывали.

Сейчас я в Кирове живу, жена сама оттуда. В отпуске на теплоходе
познакомились.

Переписываемся с ним.

Вот на день рождения еду к нему. Звал очень. Он на пенсию тот год
вышел.

Слушай меня, паренек. Завязывай.

- 13 -

Июнь, бульвар, людно, два юноши пересчитывают на ходу купленные
билеты (экзамены? защита дипломов?). Один вручают встречной старушке.

Они читали в детстве Андерсена?

Если завтра исчезнут все шедевры - послезавтра мы откроем другие.

Искусство - и для того, чтобы каждый осознал, что он всемогущ. Дело
в том, чтобы открыть тот аспект жизни, где ты непобедим.

- Хрен его знает, как вышло. Главное - он ноги, видать, из стремян
не вынул. Да и - Катунь, иди выплыви...

К берегу подошли, значит, с гуртом, пасти стали. Он пас, на коне,
остальные лагерь делают, кто что.

А она с того берега на байдарке переправлялась. За хлебом хотела в
деревню, туристы их потом говорили.

И опрокинуло ее. Тонет - на середине. Вода кружит, затягивает.

Он с конем - в реку. Телогрейку не скинул даже. Хотел доплыть на
коне.

Ее совсем скрывает. Он доплыл почти!.. Пороги... вода, видать, коню
в уши попала, или что... Закрутило тоже. И все.

Через год друзья ее, ткристы, вернулись, памятник поставили;
красивый, стоит над Катунью. Молодая была.

Он тоже молодой был.