называется?
отвечала тетка.
очевидно, тщетно пыталась расколоть пополам.
хороший, на пути гумно, лесок - если что, все это прикроет их от чужого
глаза.
женщина.
выжидательно-тревожного взгляда, наверно старалась угадать тайную цель их
ночного визита.
были знакомы эти наивные повадки деревенских теток, разжалобить его было
трудно. Теперь он изучал обстановку на дворе - увидел раскрытые ворота в
сарай и заглянул в его глухой, полный навозного запаха мрак.
Забрали все чисто.
иродам!
перешла на проклятия, значит не врет, можно верить. И он про себя
недовольно чмыхнул, поняв, что и здесь, наверно, ничего не выйдет, - не до
нитки же обирать ее, и без того обобранную немцами. Придется искать
дальше.
сразу сбросила с себя пугливую настороженность.
сюда.
топорище. Хакнув, сильно ударил поленом о колоду, потом еще. Ударял метко,
с удовольствием, ощущая силу в руках и привычную с детства сноровку, когда
так же вот зимними вечерами колол на утро дрова. Пилить не любил, а колоть
всегда был готов с охотой, находя как бы извечное удовлетворение в этой
трудной, не лишенной мужского удальства работе.
надвое. Он расколол еще и половинки.
скованности благодарила тетка.
заходите, сварю затирки.
островерхим тыном белела снежная крыша соседней постройки. Кажется, там
топили: ветер заносил во двор запах дыма и чего-то съестного.
который, прислонясь к бревну, терпеливо стоял под стеной.
засыпанный золой и картофельной кожурой огород и через дыру в старом тыне
пролезли во двор старосты.
заботливая рука хозяина. С трех сторон двор обступали постройки: изба,
сарай, легкий навес; у крыльца стояли сани с остатками сена в розвальнях -
верное свидетельство того, что хозяин находится дома. Под крышей сарая
высился ладный штабелек наготовленных, напиленных и поколотых дров.
тусклые отблески света - наверно, от коптилки - и теперь уверенно ступил
на скрипучие доски крыльца.
жителю, было привычно и просто: повернул на четверть оборота завертку, и
дверь, тихо скрипнув, сама растворилась. Он прошел в темные сени, вдыхая
полузабытые, густо устоявшиеся крестьянские запахи, осторожно повел рукой
по стене. Пальцы его наткнулись на какую-то залубеневшую от стужи одежду,
затем на дверную планку. Нащупав подле нее прокаленную морозом завесу, он
легко отыскал одинаковую во всех деревенских домах скобу. И эта дверь
оказалась незапертой, он потянул ее на себя и переступил высоковатый
порог, передавая скобу в холодные руки Сотникова.
выгнулся от клуба холодного воздуха. Пожилой, с коротко подстриженной
бородой человек, сидевший за столом в наброшенном на плечи тулупчике,
поднял седую голову. На его широком, непривычно освещенном снизу лице
коротко блеснул недовольный взгляд, тут же, однако, и потухший под низко
опущенными седыми бровями.
Рыбаку не хотелось сразу начинать неприятный для него разговор. Старик,
однако, не ответил, даже не пошевелился за столом, только еще раз, уже без
всякого любопытства, поглядел на них.
стараясь захлопнуть ее. Рыбак обернулся, с привычным пристуком закрыл
дверь. Хозяин наконец медленно выпрямился за столом, не меняя, однако,
безучастного выражения на лице, будто и не догадывался, кто они, эти
непрошеные ночные пришельцы.
направляясь к столу. В трофейных его сапогах было скользко с мороза, и он
невольно сдерживал шаг.
толстую книгу, которую перед тем читал у коптилки.
голосом.
поправляя на голове платок, появилась маленькая, худенькая и, видно по
всему, очень подвижная женщина - наверно, хозяйка этой избы. Рыбак снял с
плеча и приставил к ногам карабин.
он их за полицаев? Впрочем, так, может, и лучше, подумал он и, сохраняя
добродушную невозмутимость, сказал:
миску с коптилкой. На полу стало светлее.
женщина. Подхватив от стола скамейку, она поставила ее у печки, в которой,
видно было, догорали на ночь дрова. - Тут будет теплее, наверно же,
озябли. Мороз такой...
Сотникову: - Садись, грейся.
прислонился спиной к побеленному боку печи. Винтовку держал в руках, будто
опирался на нее, пилотку на голове не поправил даже - как была глубоко
насунута на примороженные уши, так и осталась. Рыбаку тем временем
становилось все теплее, он расстегнул сверху полушубок и сдвинул на
затылок шапку. Хозяин оставался за столом с независимо-бесстрастным видом,
а хозяйка, сложив на животе руки, настороженно и трепетно следила за
каждым их движением, "Боится", - подумал Рыбак. Следуя своей партизанской
привычке, он, прежде чем сесть, прошелся по избе, будто невзначай заглянул
в темный запечек и остановился возле красного фанерного шкафа,
отгораживавшего угол с кроватью. Хозяйка уважительно отступила в сторону.
женщина. И вдруг не предложила, а как бы запросила даже: - Может, вы бы
поели чего? Верно ж, голодные, а? Конечно, с мороза да без горячего...
он к Сотникову. - Подкрепимся, если пани старостиха угощает...
наверно, теплая еще. И это... Может, бульбочки сварить?
взглянул на старосту, который, облокотясь на стол, неподвижно сидел в
углу.