покойного Торнтона Уайлдера "Наш городок". Я видел ее уже пять или шесть
раз, и ни разу не заскучал. А затем нынешней весной этот невинный,
сентиментальный шедевр решили поставить в школе моей дочери, и ей, моей
дорогой тринадцатилетней Лили, досталась роль мертвеца на кладбище в
Гроверс-Корнерс.
показывали пьесу, обратно в седьмое мая 1901 года! Время -- назад! Они стали
роботами в воображаемом прошлом Торнтона Уайлдера и оставались ими, пока
после похорон героини Эмили в самой последней сцене не опустился занавес.
Только после этого они снова смогли очутиться в 1996 году. Только тогда они
снова смогли решать, что им говорить и делать. Только тогда к ним вернулась
свобода воли.
что, когда она окончит школу, мне будет семьдесят восемь, восемьдесят два --
когда окончит колледж, и так далее. Что это, как не воспоминание о будущем?
последней сцене. После того как могильщики, похоронив ее, ушли с холма вниз
к своей деревне, она сказала: "Прощай, прощай, мир. Прощай,
Гроверс-Корнерс... Мама и папа. Прощайте, тикающие часы... и мамины
подсолнухи. Завтраки и кофе. Новая отутюженная одежда и горячие ванны... и
сон, а потом -- подъем. О, Земля, ты слишком чудесна, чтобы кто-нибудь смог
это понять.
x x x
монолог. Я еще не умер, но есть на Земле место, такое же простое и
безопасное, такое же понятное, такое же приятное, каким было Гроверс-Корнерс
на рубеже веков, с такими же тикающими часами, мамой и папой, новой
отутюженной одеждой и всем остальным, и с этим местом я уже попрощался,
попрощался черт знает как давно.
депрессия, а потом -- Первая мировая война не утопили все в дерьме.
отказывают или глаза, или мозги. Неправда. Первое, что случается, -- это
разучиваешься парковаться.
забыли, до которых давно никому нет дела, вроде сцены на кладбище в "Нашем
городке" или игры в покер у Теннесси Уильямса в "Трамвае "Желание", или
думаю о том, что сказала жена Уилли Ломана после трагически обычного,
бестактного, по-американски храброго самоубийства в "Смерти коммивояжера"
Артура Миллера.
дом после того, как ее изнасиловал зять: "Я всегда зависела от чужой
доброты".
этического взросления и до сих пор служат мне ориентирами. Это все потому,
что, когда я впервые увидел их, вместе со мной в театре была еще целая толпа
других людей, поглощенных действием, и поэтому я глаз не мог оторвать от
сцены.
на меня не большее впечатление, чем "Вечерний футбол по понедельникам", если
бы я видел их по телевизору, в одиночестве, пялясь в электронно-лучевую
трубку и жуя чипсы.
значимые, хорошо написанные драмы, показанные по электронно-лучевой трубке,
еще могли заставить нас ощущать себя участниками всеобщего действа, хотя мы
на самом деле сидели одни и дома. Программ было так мало, что почти
наверняка друзья и родственники смотрели то же, что и мы. Телевизор казался
самым настоящим чудом.
ответ на который знали и так: "Ты это видел? Круто!"
7
что бы не променял ни то, ни другое. Траут утверждал на пикнике, что наша
война, в отличие от всех других войн, никогда не окончится -- ее увековечит
шоу-бизнес. Из-за чего? Из-за нацистской военной формы.
наши теперешние генералы, рассказывая, как они стирают с лица земли какую-то
очередную страну третьего мира из-за нефти. "Я не знаю ни одного места на
планете, -- сказал он, -- где солдат в этом карнавальном костюме не
смотрелся бы вороной на снегу.
мировую войну будут напоминать яичницу с помидорами".
ранены. Насколько мне известно, у меня есть только один такой родственник,
мой прапрадедушка Петер Либер, иммигрант. Он получил во время Войны Севера и
Юга ранение в ногу и стал пивоваром в Индианаполисе. Он был "вольнодумцем",
то есть скептиком в отношении религии, так же как Вольтер, Томас Джефферсон,
Бенджамин Франклин, Килгор Траут и я сам. И еще многие другие.
были атеисты родом из Германии. Так вот, командир этого отряда зачитывал
своим людям христианские религиозные тексты для поддержания духа. Траут в
ответ рассказал мне свою версию Книги Бытия.
важно". Тут он прервался, чтобы поправить подушечкой большого пальца левой
руки свою верхнюю вставную челюсть. Она каждые две минуты грозила
вывалиться. Он был левшой, как и я, пока меня не переучили родители, как и
мои дочери Эдит и Лили, или, как мы их обычно называли, когда хотели
приласкать, Эдди Бочка и Лолли Теленок.
-- Но если есть ничто, то есть и нечто, точно так же как если есть верх, то
есть и низ, если есть сладкое, то есть и горькое, если есть мужчина, то есть
и женщина, если есть пьяные, то есть и трезвые, если есть радость, то есть и
печаль. Это называется импликация. Мне неприятно это вам говорить, друзья
мои, но мы -- лишь малюсенькие импликации, следствия из какой-то чудовищно
тройной причины. Если вам не нравится быть тут, почему бы вам не отправиться
туда, откуда пришли?"
существа, Бог и Сатана. Бог был мужского пола, Сатана -- женского. Они
имплицировали друг друга, и поэтому их силы были равны, и это равенство само
было импликацией. Сила имплицировалась слабостью".
писатель-фантаст. -- Земля же была безвидна и пуста, и тьма была над
бездною. И дух божий носился над водою. Сатана не могла проделать такой же
номер, но считала, что глупо что-либо делать просто так -- зачем? Но пока
она молчала".
забеспокоилась. Она удивилась: "Что он, черт побери, делает? Как далеко он
намерен зайти, и уж не думает ли он, что я буду помогать ему, ведь это же
просто черт знает что такое?"
женщину, прекрасные маленькие подобия себя и Сатаны, и дал им свободу, чтобы
посмотреть, что же с ними произойдет. Эдемский сад, -- сказал Траут, --
может считаться прообразом арены для гладиаторских боев".
так, чтобы творения не было. Но по крайней мере она могла попытаться
облегчить жизнь бедным игрушкам Бога. Она видела то, что ему было видеть не
дано: все живое либо умирало от скуки, либо умирало со страху. Так что она
взяла яблоко и заполнила его всяческими идеями, которые могли хотя бы
развеять скуку, например правилами игр в карты и кости, объяснениями как
трахаться, рецептами пива, вина и виски, картинками с растениями, которые
можно курить, и так далее. Еще там были советы, как сделать музыку, песни и
танцы по-настоящему безумными, по-настоящему сексуальными. И еще -- как
ругаться на чем свет стоит, когда спотыкаешься.
протянула его Адаму. Он тоже откусил, и они стали трахаться".
тех, кто принял эти идеи, пострадало от катастрофических побочных эффектов,
с ними связанных". Здесь следует отметить, что Траут не был алкоголиком,
наркоманом, игроком или сексуальным маньяком. Он просто был писателем.
он. -- Она прославилась своими лекарствами, у которых порой обнаруживались
ужасные побочные эффекты. Но и самые уважаемые фармацевтические фирмы наших
дней прославились тем же".