была, щетки делали. Все шло лучше не придумаешь. Но тут война началась, и
стало мне не до щеток. Ты небось не воевал, молодой еще был? Да-а, доложу я
тебе, вот было времечко -- красота да и только. За всю войну, поверишь ли, и
дня трезвым не был! А потом бац! -- сел в лужу, и на сей раз основательно.
Во Франции дело было. Они мне и заявили: "Будь мужчиной, Граймс! Не позорь
полк трибуналом. Даем тебе револьвер. И полчаса времени. А что делать -- сам
знаешь. Не поминай лихом, дружище!" Говорят они, а сами только что не
рыдают.
подносил -- и опускал. А в голове одно: "Те, кто в хороших школах обучались,
так не кончают!" И тянулись эти самые полчаса целую вечность. Но, на мое
счастье, стоял там графинчик с виски. Они тоже к нему, надо полагать,
приложились, а то с чего бы им, сам посуди, так растрогаться? Короче, когда
они вернулись, графинчик был пуст, а я смотрю на них -- и не могу удержаться
от смеха -- на нервной почве, не иначе! Знаю, что не прав, но ты бы видел,
как они удивились, когда оказалось, что я жив-здоров, да вдобавок пьян.
Одним словом, меня -- под замок, а дело мое -- в трибунал. Врать не стану --
на следующий день мне уже не до смеха было. Судить меня приехал майор из
другого батальона. Заходит он ко мне, а я смотрю на него и понимаю, что мы с
ним вместе учились.
трибуналом? Выкладывай, что стряслось?" Я рассказываю. "Да-а, -- загрустил
майор, -- плохо твое дело. Но расстрелять человека из Харроу? -- об этом не
может быть и речи. Не горюй -- что-нибудь придумаем". На другой день
отправили меня в Ирландию, сосватали мне там какую-то липовую работенку по
почтовому ведомству. Там я и просидел до конца войны. Где-где, а в Ирландии
в лужу не сядешь, даже если очень постараешься. Я тебя совсем заговорил, да?
детскими игрушками. Всегда находился человек, который говорил: "Разве можно
доводить до такого состояния того, кто обучался в закрытом учебном
заведении! Надо протянуть ему руку помощи". Думаю, -- заключил Граймс, --
что мало кому столько раз протягивали руку помощи, как мне!
станции, и если кто-нибудь из вас желает познакомиться с очаровательной юной
особой, то...
старика Граймса.
заглянул Бест-Четвинд. На нем был роскошный халат от Шарве1.
учителей есть всего одна ванная комната, вот я и решил вас предупредить.
Если хотите успеть раньше мистера Прендергаста, то поторопитесь. Капитан
Граймс моется редко, -- добавил он и убежал.
шлепанцы, и дверь ванной неистово задергалась.
Поль отправился в учительскую. Там уже расположился мистер Прендергаст и
замшевой тряпочкой наводил блеск на свои трубки. На Поля он взглянул с
укоризной.
он. -- Граймс ванной практически не пользуется. Я же обычно принимаю ее
перед завтраком.
вздохнул мистер Прендергаст и вернулся к трубкам. -- И это после того, как я
проработал здесь десять лет. Ситуация осложняется. Впрочем, я бы и сам мог
догадаться, что вы захотите пользоваться ванной. Ах, как просто все было,
когда работали Граймс и тот молодой человек. Он всегда просыпал завтрак.
Да-а, ситуация заметно осложняется.
сан, все идет кувырком.
трубками.
вполне естественно.
Сложись моя судьба хоть чуточку иначе, был бы я сейчас приходским
священником и имел бы собственный домик с ванной. Возможно, я бы дослужился
и до благочинного, если бы, -- тут мистер Прендергаст перешел на шепот, --
если бы не мои Сомнения.
надеюсь, вы меня правильно поймете.
Уортинг. Очаровательная церковь -- не из старинных, но очень уютная и с
таким вкусом украшенная -- шесть свечей у алтаря, часовня богоматери, а в
комнатушке за ризницей помещалась отличная калориферная система -- церковь
отапливалась коксом. Кладбища не было, а между церковью и домом священника
-- живая изгородь.
Она купила ситцу на занавески в гостиной из собственных сбережений. Раз в
неделю устраивала приемы для наших прихожанок. Одна из них, супруга местного
зубного врача, подарила мне Британскую энциклопедию для моих научных штудий.
Все шло прекрасно, пока не начались Сомнения...
здесь и оказался. Я вас не утомляю?
тягость.
мы там уже три месяца, и матушка очень подружилась с Узлами -- странная,
согласитесь, фамилия. Мистер Узл был на пенсии, а в свое время он, кажется,
служил страховым агентом. По воскресеньям после вечерни миссис Узл
приглашала нас ужинать. Все у них было по-дружески и без церемоний, и я жду,
бывало, не дождусь воскресенья. Как сейчас помню тот самый вечер -- за
столом сидели мы с матушкой, чета Узлов, их сынишка, прыщавый такой, в
колледже в Брайтоне учился, каждый день на поезде ездил туда и обратно,
потом мать миссис Узл -- некая миссис Крамп -- почти совсем глухая, но
отличная при том прихожанка, и миссис Абер, супруга зубного врача, та, что
подарила мне Британскую энциклопедию, да еще старик майор Финиш, церковный
староста. В тот день я прочитал две проповеди, потом учил детей закону
божьему, словом, несколько устал и как-то выпал из общего разговора. За
столом обсуждали, как готовят пирс к новому курортному сезону, беседа была
очень оживленной, а меня вдруг внезапно и самым непостижимым образом
охватили Сомнения.
сочувствие.
не были обычные сомнения насчет Каиновой жены1, чудес Ветхого
Завета или законности посвящения архиепископа Паркера. Все это нас учили
объяснять еще в семинарии. На сей раз все оказалось куда серьезнее. Я никак
не мог взять в толк, зачем вообще Господь решил создать наш мир. Матушка,
Узлы и миссис Крамп увлеченно беседовали, а я сидел и тщетно пытался
побороть свои Сомнения. Ведь они подрывали самые основы! Если принять эти
основы как нечто само собой разумеющееся, то все остальное становится ясно и
понятно: вавилонское пленение, вавилонское столпотворение, епископаты,
воплощение Господа во Христе, ладан, но тогда я задался вопросом, на который
не могу ответить и поныне, -- зачем Господь сотворил мир?
этим вопросом, и прибавил, что не понимает, какое это может иметь отношение
к моим непосредственным обязанностям приходского священника. Я решил
посоветоваться с матушкой. Вначале она сказала, что все образуется. Но не
тут-то было. Тогда она согласилась со мной, что единственный честный выход в
сложившихся обстоятельствах -- это сложить с себя сан. Она так и не
оправилась от удара, бедная душа. Сами посудите -- и ситцевые занавески
повесила, и с Узлами так подружилась -- и вдруг все пошло прахом...
вернуться в лоно церкви. Ну а пока...
Прендергаст.