влюбленности. Он живет в вечном подъеме, его жизнь полна исканиями, он не
знает скуки, томления духа и пустоты... Женщина заполняет для него весь мир.
Он бесконечно изощряется в восприятии женщины: для него брюнетка, блондинка,
страстная, холодная, худая и полная, хищная и безвольная, умная и наивная,
грубая самка и нежный ребенок, весна и осень женщины, все это - бесконечные
оттенки, аккорды прекраснейшей симфонии, сказка вечной влюбленности!..
Вспомните, что один из величайших пророков населил рай гуриями, а другой,
еще более великий, не осудил женщину, взятую в прелюбодеянии!..
шутит он или говорит серьезно. В конце концов, это бесконечное повторение
пряного слова "женщина" возбуждало и его. С каждым эпитетом,
произносимым инженером, новый образ женщины вставал перед молодым человеком
и все образы сплелись в какой-то сладострастный танец, проносясь перед ним с
рассыпанными по обнаженным плечам волосами, с пьяными от желания глазами, с
гибкими руками, протянутыми для объятий и ласк.
женщинами, и ему стало завидно и стыдно, что он так неопытен в этом мире,
где инженер, видимо, знал все. Если бы в эту минуту Высоцкий спросил о числе
его любовниц, Луганович не мог бы назвать те два-три имени, которые с
гордостью хранил в памяти, а солгал бы, как хвастливый мальчишка. Солгал бы,
прежде чем успел бы оценить свою ложь.
прозрачными глазами и неожиданно сказал деланно равнодушным тоном:
высокая, с шарфом?.. Познакомьте меня с ней.
говорил инженер, было что-то оскорбительное в этой просьбе. Но взгляд
инженера был так ясен, показаться наивным мальчиком было выше сил
Лугановича, и студент, стараясь казаться равнодушным, ответил:
вместо Нина - Нинка, и не мог скрыть хвастливой усмешки счастливого
любовника.
и лениво пробормотал:
Поздно.
Ниночке.
медленно спускавшегося по ступенькам в темноту парка. Студент не мог бы
объяснить, что случилось, но вся кровь прилила у него к голове. Совершенно
внезапное бешенство овладело им, и вне себя, еще сам не зная зачем,
Луганович кинулся за инженером.
уже были потушены огни, но здесь, на широкой просеке, мощенной беловатым
кирпичом, было светлее, и при бледном отблеске звезд лицо инженера
показалось странно бледным, а борода чернее сажи.
только вполоборота к Лугановичу.
наглостью подхватил его под руку и, не давая сказать ни слова, проговорил:
любопытная дама!.. Рекомендую. Рекомендую и завидую. Искренно завидую! Огонь
баба!..
Инженер взглянул ему прямо в глаза и прибавил:
надо: что им смотреть...
подмигнул с самым приятельским видом, крепко тряхнул локоть Лугановича и
быстро пошел прочь.
шампанского не беспокойтесь!.. Я всегда плачу сам. Покойной ночи!.. Не
забудьте о Ниночке!..
устремился за инженером, но того уже нигде не было видно. Может быть, он
свернул в боковую аллею, но впоследствии Луганович готов был поклясться, что
Высоцкий просто спрятался где-нибудь в тени.
V
как живые, наполняя необъятный простор вечным движением. На земле же были
тишина и сон. Белые домики дач смутно белели под деревьями. Мрак проступал
меж стволами сосен и полз на бледные поляны, где недвижно никли сонные травы
и цветы; воздух был пряный и душный.
голова и беспокойно стучало сердце. Поглощенный своими мыслями, студент уже
часа два бродил в этом ночном царстве, и все казалось ему странным, точно он
видел ночь в первый раз.
какие-то присевшие подстерегающие тени, Луганович думал об инженере, а шаги
его звонко скрипели по деревянным мосткам, проложенным вдоль дач и белевшим
во мраке.
принимал меня? За такого же мерзавца, как и он сам, или за глупого
мальчишку?.. Негодяй!.. Даже не потрудился скрывать своих намерений!.."
уже видел Нину, такую чистую и нежную, в объятиях инженера, похожего на
козлоногого чернобородого сатира. Кулаки Лугановича инстинктивно сжимались. Студент вспомнил слова инженера о том, что
молодые мужчины часто из глупого благородства уступают женщин другим, более
наглым, и почувствовал себя именно таким глупым рыцарем. Как будет инженер
смеяться над ним, если овладеет Ниной!.. Злоба и ревность овладели
Лугановичем, и, отлично сознавая, что, во всяком случае, этой ночью ничего
быть не может, он все-таки повернулся и почти побежал к даче, где жила
девушка.
увидел пустынный двор, знакомую аллейку тоненьких сосенок и темное запертое
крыльцо дачи.
бродил сон, стояла кругом. Как зачарованные, неподвижно замерли тоненькие
елочки, а через поляну навевал мрак темный, жуткий бор.
стоял на углу, глядя в далекие, уходящие во мрак луга и широкое звездное
небо. Чувство глубокого одиночества охватило его, и вдруг до боли захотелось
женской ласки. Он представил себе Нину, как она спит сейчас, свернувшись
клубочком и рассыпав по подушке свои светлые пушистые волосы, и жажда
близости заставила его задрожать.
вслух произнести ее имя.
себя Луганович и сам вздрогнул от своего голоса, таким странно громким и
незнакомым показался он в тишине и неподвижности ночи.
чернели окна кругом запертой дачи.
зашуршало, злобно заворчало и гавкнуло над самым ухом. Подкравшаяся со двора соседней дачи, невидимая в
темноте собака залилась оглушительным глупым лаем.
спине.
испугавшись, что этот лай перебудит всех в доме.
затрещал. Лай ее, казалось, действительно был способен разбудить целое
кладбище.
собака и не думала успокоиться. Лугановичу послышались сонные голоса. Собака
залилась еще пуще.
ускорил шаги, уже не по мосткам, а прямо по мягкой росистой траве.
все еще чуяла его. Наконец все затихло, и Луганович вздохнул спокойно.
деревне, звенящим и тоскливым криком откликнулся петух.
пробродил, сам не зная зачем, целую ночь.
поднялось. Стало жаль чего-то, что могло бы быть и не было. И сквозь
Василенко Иван
Круз Андрей
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий