Чтение 5–й страницы книги ~Уха из золотой рыбки~

И он снова принялся кашлять. Кеша снова похлопал полковника по спине.

- Выпей воды, - велела Зайка.

- И не разговаривай с набитым ртом, сначала прожуй пищу, - посоветовала Маруська.

Дегтярев вытер выступившие слезы салфеткой:

- Простудился, видно. Температуры нет, а кашель бьет.

- Надо "Колдрекс" принять! - воскликнула Зайка.

- Фу, - скривилась Машка, - таблица Менделеева в одном стакане, вот уж гадость! Мусик, что ты мне давала? Такие простые большие белые таблетки, наши, отечественные.

- Наши производители жулики, - вступила Зайка, - они людей на своих предприятиях заставляют работать по двадцать часов, а платят им медные гроши.

- Но их лекарства дешевле импортных, - заявила Маня.

Полковник начал опять грохотать.

- Дай ему "Колдрекс", - повернулась ко мне Зайка, - банановый самый вкусный.

- Меня стошнит, - ухитрился сообщить между приступами кашля Дегтярев, - все, что угодно, только не с ароматом банана.

- Принеси ту белую таблетку, - попросила Маня.

- Нельзя поддерживать наших! - взвилась Зайка. - Это непорядочно, мы должны решительно осудить олигархов.

Маня покраснела.

- Ага, а сама вчера смотрела по телику сериал "Заколдованная душа"!

- Ну и что? - изумилась Зайка.

- Да всем известно, что деньги на его съемку дал Березовский, - торжествующе заявила Маруська, - а Березовский вообще всю Россию разворовал!

- Послушайте, - прервал их Аркадий, - давайте прикроем этот стихийно возникший в нашем доме филиал Государственной думы и дадим бедному Дегтяреву лекарство, а то он сейчас желудок выкашляет.

Я побежала к аптечке, нашла нужную упаковку, принесла в столовую и сказала:

- Не о чем спорить, это средство произведено в Венгрии.

Александр Михайлович сунул белую облатку в рот и скривился.

- Щиплется.

- Ты не соси, а глотай, - приказала Маня, протягивая полковнику чашку с минеральной водой. - Ну, быстро.

Полковник молча повиновался.

- Если вся страна откажется покупать продукцию Ферейн, - продолжала негодовать Зайка, - от Брынцалова даже мокрого места не останется.

- Чем Быстрое его лучше? - кинулась в атаку Маня. - Производит несъедобную кашу за жуткие деньги.

- И это покупать не следует! - стукнула кулачком по столу Заюшка. - Все одним миром мазаны!

- Ой, мама! - воскликнула Ирка, внесшая в комнату блюдо с пирожками.

Я глянула на румяные крохотные кулебяки, сглотнула слюну и спросила:

- Ты обожглась? В другой раз надевай кухонные варежки, тарелка небось огненная.

- Да вы на полковника гляньте! - с неприкрытым ужасом завопила Ирка. - Кошмар, умирает!

Я уронила вилку, которой пыталась подцепить раскаленный пирожок, и повернула голову.

Дегтярев, прямой, словно он вместо куска мяса проглотил швабру, сидел на стуле, выпучив глаза. Из его рта выползала обильная, пузыристая пена.

- Тебе плохо? - кинулась к полковнику Маня.

Александр Михайлович попытался что-то сказать, но не смог. Зайка схватилась за трубку.

- "Медицина для вас"? Примите заказ из коттеджного поселка "Ложкино", человеку плохо, приступ эпилепсии...

Дегтярев побледнел.

- На, выпей, - суетилась Маруська, поднося к губам полковника "Перье", - легче станет.

Но отчего-то после пары судорожных глотков, которые послушно сделал Александр Михайлович, пена полезла еще сильней.

- Уложите его на диван, - велел Кеша.

- Нельзя, язык проглотит! - подскочила Зайка. - Это же эпилепсия!

- С чего ты взяла? - спросила я.

- У нас девчонка работала, - пояснила Ольга, - тоже вот так один раз в корчах свалилась, пена изо рта... Жуть смотреть было.

- Но полковник не корчится, - возразила Маня, - сидит, словно накрахмаленный.

- За стадией судорог наступает окоченение, - безапелляционно заявила Заюшка.

- Как у трупа, - бормотнул Кеша.

Александр Михайлович сравнялся по цвету со стеной, но не пошевелился. Следующие десять минут мы бестолково суетились вокруг него, вливая в несчастного по очереди: минералку, простую воду, яблочный сок. С каждым новым глотком пены становилось больше.

Наконец, появился доктор, оглядев стол, он спросил:

- Что это?

- Где? - завертела головой Маруська.

- Вон там.

- Полковник Дегтярев, он болен, у него эпилепсия, - одним духом выпалила Зайка.

Врач окинул Александра Михайловича взглядом и бодро сказал:

- Да нет! Что он ел?

- Салат, - принялась перечислять я, свиную отбивную с картошкой, хотел еще пирожок слопать, но не успел, падучая скрутила.

Скажите, его можно вылечить или он уже навсегда таким останется?

Александр Михайлович застонал и закрыл глаза.

- Сделайте что-нибудь! - возмутилась Зайка. - Человеку плохо. Может, он сейчас умрет, а вы про еду расспрашиваете.

- Кто вам сказал про эпилепсию? - спросил доктор, изучая полковника. - Вот уж глупость! Что он проглотил?

- Рассказала уже, - я пришла в негодование, - салат, эскалоп...

- Да нет, - отмахнулся доктор, - я сразу же спросил: что это?

Его указательный палец с аккуратно стриженным ногтем уперся в пачку таблеток, лежащую на столе, возле прибора Дегтярева.

- Лекарство от кашля.

- Какое?

- Ну, не помню название, самое простое, абсолютно безвредное...

- Ага, - бодро сказал терапевт, повертел в руках упаковку и заявил:

- Ясненько! Ванная комната в доме имеется?

- Четыре штуки, - ответила Зайка, - вы хотите принять душ? Право же, сейчас не время.

- Давай, Олег, готовь промывание желудка, - спокойно велел эскулап.

- Зачем? - завопила Маня. - У дяди Саши эпилепсия, а на примере обезьяны я знаю, что лечить ее надо совсем иными методами!

Полковник, открывший было глаза, мигом закрыл их и издал такой жуткий звук, нечто среднее между стоном и воплем, что Хучик, до недавнего времени мирно спавший на диване, сел и завыл, словно волк на луну.

- Бона, - театральным шепотом просвистела Ирка, роняя кухонное полотенце, - вона как! Собаки всегда смерть чуют!

И она начала креститься.

- Очень уж ты умная, - недовольно скривился доктор, глядя на Маню, - все про обезьян и эпилепсию знаешь. Ну-ка, прочитай, что на упаковке написано.

Маруська схватила пачку.

- "Гидроперит, только для наружного применения".

- Сухая перекись водорода! - закричала Зайка. - Ну не фига себе!

- Вот почему пена лезет, - подхватил Кешка, - а ты завела: эпилепсия, эпилепсия!

- И зачем вы ему дали внутрь средство, которым бабы волосы осветляют? - ехидно поинтересовался терапевт. - Конечно, насмерть отравить подобной штукой нельзя, но промывание желудка тоже неприятная вещь.

- Хотели полковника от кашля избавить, - пробормотала я.

- Как ты могла перепутать! - ринулась на меня Зайка.

Я развела руками:

- Случайно, упаковки похожи.

- С ума сойти, - не успокаивалась Ольга, - разве ты не прочитала название лекарства?

- Нет, - удрученно ответила я.

- Отвратительная безответственность, - кипела Зайка, глядя, как полковника ведут в ванную, - а если бы ты всунула ему цианистый калий, что тогда?

- У меня его нет, - пискнула я.

- Надеюсь, у матери в аптечке нет и стрихнина, - не упустил своего Кеша, - или яда, которым травят садовых грызунов.

- Отстаньте от мусечки, - встала на мою защиту Маня, - она же хотела, как лучше.

- А получилось, как всегда, - немедленно закончила Ольга.

- Уж ты бы молчала! - взвилась Маруська. - Кто зимой всучил Митиной вместо супрастина кошачий контрасекс?

Я попыталась не расхохотаться. Действительно, пару месяцев назад к нам пришла хозяйка соседнего коттеджа и попросила таблеточку от аллергии. Зайка, как всегда, торопившаяся на работу, выдала Лене Митиной средство, которым мы потчуем Фифину и Клеопатру, чтобы наши киски не носились по поселку в поисках кавалеров. Самое интересное, что Лена, проглотив лекарство, избавилась почти мгновенно от насморка, кашля и других признаков сенной лихорадки. Так что Заюшка не имеет никакого права сейчас демонстрировать благородное негодование.

- Но ведь Дегтярев перестал кашлять! - вырвалось у меня.

Зайка фыркнула и убежала, Маня понеслась за ней.

- Ну ты даешь, - протянул Кеша.

Боясь, что он сейчас начнет меня ругать, я решила быстро перевести разговор на другую тему и, повернувшись к незнакомому мужчине, сказала:

- Очень неловко получилось, но мне неизвестно ваше имя. Кстати, я - Даша.

Дядька, сидевший доселе тихо, словно мышка, если уместно сравнение стокилограммовой и двухметровой туши с мелким грызуном, ответил густым басом.

- Здрассти.

Ковров.

Григорий Ковров, можно просто Гриша.

И он протянул мне огромную, словно лопата, ладонь. Я осторожно пожала ее, и тут его слова окончательно дошли до моего мозга. Ковров!

- Погодите, - забубнила я, - так вы, того, штанишки в "Детском мире" сперли?

Гриша кивнул и уставился в пол.

- Ты, Григорий, - фальшиво бодрым тоном воскликнул Кеша, - иди с Ирой, она тебе комнату покажет!

Человек-гора молча повиновался. Когда он исчез в коридоре, Кеша повернулся ко мне:

- Ну, мать! Так нельзя!

- Как?

- Штанишки сперли!

- Но он же их украл или я не поняла чего?

- Каждый может ошибиться.

- Так ты говорил, что Ковров профессиональный вор.

- Он просто несчастный человек, который все время вляпывался в идиотские ситуации, - вздохнул Кеша. - Рос без родителей, в пятнадцать лет попал к уголовникам. В двадцать решил завязать, да опять в тюрьмищу загремел, по глупости. Нанялся одному мужику вещи из грузовика в машину поднимать, да по ошибке прихватил портфель другого дядьки, который на лавке у подъезда сидел. Тот крик поднял, милицию вызвал, Гриша давай объяснять что к чему, дескать, отнес в чужую квартиру. Только менты документы потребовали, а у парня в кармане не паспорт, а справка об освобождении. Отсидел ни за что, вышел, потолкался по разным местам, на работу нигде не берут, стал бомжевать и украл в магазине, с голодухи, два батона. Новый срок получил, отмотал, и тут опять случился грех: замерз, как цуцик, вот и стащил брюки. У бедняги никаких родственников, ни денег, ни жилья, ни работы, ни паспорта...

- А к нам ты его зачем приволок? - только и смогла вымолвить я.

- Мать! - укоризненно воскликнул Кеша. - Вот уж не ожидал от тебя такой жестокости! Вышел из зала суда, а Гриша в скверике, на скамейке сидит, ну я и спросил: "Чего тут мерзнешь?"

- Некуда идти, - пояснил отпущенный уголовник.

И Кеша привез мужика в Ложкино.

- Знаешь, - объяснял он мне сейчас, - Гриша походил на выброшенную собачку, маленькую, беспомощную, бестолковую. Такой одной не выжить.

Я покосилась на Кешу. Скорей уж Гриша с его ростом и весом напоминает бездомного слона.

- Он тут недолго поживет, - резюмировал Аркашка, - поговорю кое с кем во Владимире, его устроят на работу, дадут общежитие, ну надо же ему хоть какой-то шанс предоставить.

Пусть пока Ивану помогает по хозяйству.

Я кивнула и пошла к себе. Только уголовника со стажем не хватает в нашем доме для полного счастья.

Глава 5

К визиту в офис компании "Кока-кола" я подготовилась самым тщательным образом, обвесилась драгоценностями и нацепила брючный костюм, купленный в Париже. До сих пор я его ни разу не надевала. Честно говоря, это Зайка заставила меня купить жутко дорогую шмотку, но сегодня следовало выглядеть дамой, которая не стесняется своего богатства, а кичится им.

Услыхав мой вопрос: "Где у вас тут нанимают продавцов для работы на улице?" - секьюрити покосился на мои бриллиантовые серьги и ответил:

- По коридору налево, последняя дверь.

Я нашла нужный кабинет, вошла внутрь и с радостью обнаружила там всего одну, очень серьезную девицу лет двадцати пяти.

- Чем могу вам помочь?

- подчеркнуто вежливо осведомилась она. - Присаживайтесь.

Я плюхнулась на стул и прощебетала:

- Дорогая, это вы нанимаете тех, кто носится по улицам с лотками?

Девушка улыбнулась и кивнула:

- Да, меня зовут Виктория, только не говорите, что хотите работать у нас.

Я засмеялась:

- Нет, конечно.

- Тогда чем могу служить?

Я закатила глаза и зачирикала:

- Ах, милая Викочка, от вас зависит счастье моего бедного, несчастного сына.

- Не понимаю, - растерялась девушка.

- Сейчас объясню, - кивнула я и принялась излагать придуманную ночью историю.

Оно, конечно, нехорошо хвастаться, но я дико богата. Денег в семье куры не клюют, имеем все: дом, машины, золото, бриллианты, едим на платине, ходим по серебру. Ясное дело, что для единственного сына я могу купить все. У мальчика пять машин, три квартиры, четыре высших образования...

На секунду я притормозила. Последнее заявление - это уже слишком, хватило бы и двух дипломов. Но Вика, не заметив несуразицы, слушала посетительницу, разинув рот.

- Но вот несчастье, - вздыхала я, - прямо горе. Мой Аркашенька семнадцатого июля купил у метро "Спортивная", у лоточницы, бутылочку этой гадкой, то есть, простите, душенька, вашей страшно вкусной тонизирующей кока-колой.

- И что? - спросила Вика, - отравился?

- В моральном смысле да! - воскликнула я. - Влюбился в девчонку, которая продала бутылочку. А она, хитрюга, не назвала ни имени, ни фамилии, исчезла в толпе. Теперь мой мальчик места себе не находит, плачет, отказывается принимать пищу...

Я снова остановилась. Эк меня заносит! Надо поспокойнее. Но Вика поверила всему, ее глаза загорелись.

- Вот везет же людям! - вздохнула она. - А мне вечно голытьба попадается! На пиво денег нету.