Чтение 5–й страницы книги ~Принцесса на Кириешках~

- Нет! Это камнебарий.

- Ты о чем? - не поняла я.

- Камнебарий, - повторил Кирюша, - гербарий - сушеные травы, а камнебарий...

- Сушеные камни, - мигом подхватила Лиза, - во дурак!

Конечно же, вспыхнул скандал, плавно перешедший в драку. Результатом военных действий стали шесть царапин на щеках Кирюшки и синяк на ноге у Лизы. "Камнебарий" пришлось упаковывать, а вместе с ним и кипу старых журналов, которые оказались "картотекой", разбитый пластиковый стакан, смятые плакаты, какие-то гнутые железки и непонятную конструкцию из проволоки и гаек.

Но это были еще цветочки. Ягодки поспели, когда я вытащила с антресолей чемоданы, набитые давным-давно забытым хламом. Домашние накинулись на них, как изголодавшиеся коршуны на стадо тучных кроликов.

- Моя пожарная машинка!

- Bay, красные замшевые перчатки!

- О-о-о! Вот где лаковая сумочка.

- И вельветовые брюки!

- А галстук! Да я его обыскался.

- Бусы из ракушек! Любимые!

Я попыталась вразумить домочадцев, спокойно объясняя:

- Машинка потеряла все колеса, на перчатках пятно, лаковая сумка покоробилась, галстук вышел из моды, а в эти брюки, спору нет, замечательные, ты, Вовка, не влезешь никогда!

- Почему? - с раздражением поинтересовался Костин, теребя штаны.

- Да потому что они сорок восьмого размера, а тебе сейчас и пятьдесят второй мал!

Думаете, меня послушали? Ошибаетесь! Прижав к сердцу барахло, домашние, на все корки ругая расточительную Лампу, собравшуюся лишить их столь великолепных вещей, стали внимательно следить, что появится из других загашников.

Я молчала. Ладно, пусть тащат с собой бархатные занавески, смятый самовар, ватное одеяло, похожее на изжеванный коровой лист капусты, и скукоженную резиновую клизму. В конце концов, в новом доме огромные гардеробные, свалим туда "раритеты" и похороним.

Вышла я из себя только один раз, когда заметила, что Юля впихивает в тюк нечто кричаще-розовое, с полуоторванными воланами.

- Зачем тебе сия дрянь! - взвыла я.

- Это мое платье, - рассердилась Сережкина жена, - выпускное! Между прочим, оно из натурального шелка, знаешь, сколько такое стоит?

- Чего же ты его не носишь? - ехидно спросила я.

- Оно вышло из моды.

- Зачем хранишь?

- Я, между прочим, рачительная хозяйка, - серьезно заявила Юлечка, - вот родится у меня дочь, будет ей лет семнадцать, мода вернется. Наденет она платьице...

Я предпочла ретироваться. Да, модные тенденции имеют обыкновение ходить кругами. Мини-юбки сменяют макси, и наоборот. Но вот фурнитура, всякие пуговицы, пряжки, отделка... Девочка, нацепившая на себя мамин прикид двадцатилетней давности, будет выглядеть по меньшей мере глупо. Но я не стану спорить с Юлей, из-за одного крохотного лоскута ткани, выброшенного в помойку, общая картина не изменится.

В субботу прибыли грузчики и машина. Парни, одетые в синие щеголеватые комбинезоны, начали вытаскивать коробки, чемоданы, пакеты...

- Вы, хозяйка, не волнуйтесь, - сказал старший, - мы очень аккуратные, ничего не побьем.

- А потерять можете? - с робкой надеждой спросила я.

Бригадир уставился на меня круглыми испуганными глазами.

- Потерять? Что вы имеете в виду?

Я ткнула пальцем в огромную красно-белую сумку, набитую рухлядью с антресолей.

- Если эта дура исчезнет в процессе перевозки...

- Ну что вы! - воскликнул мужик. - Это просто невозможно! Наша фирма существует вот уже десять лет. Как вы думаете, стали бы к нам обращаться клиенты, если б вещички у них испарялись? Не сомневайтесь, доставим все до последней ниточки.

Я горестно вздохнула. Грузчик не дал мне договорить, я хотела ведь сказать:

- ..буду вам очень благодарна.

- Эй, Митька! - заорал тем временем бригадир.

Вмиг около нас возник невысокий крепыш.

- Да, Юрий Иванович.

- Видишь красно-белый баул?

- Да, Юрий Иванович.

- Головой за него отвечаешь.

- Ясно, Юрий Иванович.

- Смотри в оба.

- Будет сделано, Юрий Иванович.

Я предпочла уйти. Видно, не судьба мне избавиться от рванья, оно поедет в новые пенаты. Ну что может быть хуже, чем смена местожительства и сбор вещей?

Но, прибыв в особняк, я поняла, что заблуждалась.

Что может быть хуже запихивания тряпок в узлы?

Только их разборка на новом месте. Правда, я была предусмотрительна и надписала каждую коробку, а на чемоданы, сумки и тюки наклеила бумажки, на которых стояло: "Посуда из кухни" или "Верхняя одежда Кирюши".

Грузчики моментально растащили по комнатам багаж, и я принялась за дело. Начать решила с кухни.

Ну, согласитесь, можно без особого ущерба для здоровья проходить пару дней в одной и той же кофточке и джинсах, а вот как существовать без чайника, ложек, кастрюль и прочей утвари?!

Засучив рукава, я разрезала веревки, открыла ящик и увидела гору скомканных тряпок. Никаких чашек в укладке и в помине не было, хотя надпись, сделанная синим фломастером, гласила: "Кружки и тарелки".

Поудивлявшись, я вскрыла следующий тюк и вместо сковородок обнаружила в нем постельное белье.

- Лампа, - завопил, вбегая в кухню Кирюша, - где мои брюки? С какой стати в комнате стоит ящик с сервизом?

- Дайте поесть, - потребовал Костин. - Продукты привезли?

- Кому пришла в голову идея написать "Лизины шмотки" на сундуке с драными газетами? - понеслось сверху.

- Лампуша, - крикнула Катя, - у меня твои книги!

- Хочу обедать, - ныл Вовка.

- Где здесь выключатели?

- Как открыть шкаф?

- Bay, туалет! И не думала, что он тут!

- Где еда? - тупо вел свою партию майор.

У меня закружилась голова. Господи, мы никогда не разберем вещи.

- У свинки отбилась нога, - заорала Лиза. - Лампа, ты плохо завернула фигурки!

- Моя картотека, - сердился Кирюшка. - Лампа, ты перепутала вырезки.

- Постельного белья нет, - возвестила Катя.

Лампуша, ты куда его дела?

- У нас есть суп? - стонал майор. - Лампа, отчего ты его не сварила!

Чтобы избавиться от домашних, я вышла во двор и увидела наших собак, забытых на улице. Рамик и Рейчел, обалдев от простора, в полном восторге нарезали круги по двору. Грязные брызги летели во все стороны. Феня, повизгивая, пыталась поучаствовать в марафоне, Мульяна меланхолично грызла пенек, Капа... Ее нигде не было.

- Эй, Капецкий! - закричала я.

В ответ донеслось жалобное поскуливание, перешедшее в отчаянный плач.

- Где ты?

- У-у-у-у.

Минут пять, наверное, я пыталась определить, откуда несется стон, потом сообразила, что звук идет из большого серо-черного сугроба.

Я подошла и поняла, что случилось. Глупая Капа вскарабкалась на верх холмика, подтаявший снег не выдержал тяжести ее тела, и собачка провалилась вниз.

Изловчившись, я добыла дрожащую не то от переживаний, не то от холода совершенно мокрую Капу, сунула ее себе под куртку, остановила суматошно бегающих Рейчел, Рамика и задыхающуюся Феню, оттащила Мульяну от пня, пригнала стаю домой и снова очутилась в эпицентре бури. На этот раз во всей красе встала проблема выключателей.

- Какой дурак сделал их внутри комнат, - сердилась Юля, - ясно же, что свет зажигают перед входом в помещение.

- Да это ерунда, - объявила Лиза, - но почему слева? Понятное дело, что люди в основном правши!

- Небось здание строил левша, - заявил Кирюша, - ты, Лизка, прожила полжизни и никогда не слышала о таких людях? Ну и кретинка!

- Сам дебил!

- Идиотка!

- Идиот в квадрате.

- Дура в кубе.

Поняв, что моя нервная система не выдержит зрелища начинающейся драки, я снова быстро шмыгнула на двор, вытащила сигареты и, прежде чем затянуться, всеми легкими вдохнула непривычно свежий воздух. Что ни говори, а за городом дышится по-иному. Потом взор упал на коттедж, и я вздрогнула. На какую-то секунду он показался мне суровым и мрачным. Неожиданно я ощутила беспокойство. Вся семья в восторге от дома, а мне тут отчего-то не по себе, я бы поискала другое местожительство, но нельзя же портить своим праздник. Ничего, обживусь здесь и привыкну... Тяжелая рука схватила меня сзади за плечо.

- Мама, - заорала я и выронила сигарету, - вы тут! Но у меня есть время до первого мая. Извините, что задержалась слегка с началом работы, это из-за переезда, завтра же...

- Лампудель, - произнес Вовкин голос, - ты рехнулась? Что ты несешь, не пойму?!

Я мгновенно обернулась, увидела Костина и с огромным облегчением воскликнула:

- Это ты!

- А кто ж еще? - удивился майор. - Мы есть будем? Я сейчас потеряю сознание от голода!

- Честно говоря, я не помню, в какой сумке продукты, потерпи немного.

- Может, сгонять в магазин? - протянул Вовка.

- Хорошая идея, - согласилась я, - и где он тут?

Подскажи!

Майор сначала надулся, а потом вдруг неожиданно заявил:

- Ты послушай, какая тишина.

- Собаки лают.

- Это не то. В городе постоянный шум, машины ездят, люди ходят, а здесь...

Костин не успел закончить фразу, потому что звук его голоса перекрыл надрывно-отчаянный вой. По улице, от которой наш участок был отделен красивым забором из кованых прутьев, пронеслись две ярко-красные машины.

- Где-то пожар, - насторожился майор.

Я подняла глаза вверх. Над вершинами деревьев, чуть левее того места, где мы вели мирную беседу, к небу поднимался столб дыма.

- Похоже, полыхает совсем близко, - сказал Костин, - хорошо, что здесь не шестисоточные участки.

Вот в таких местах, где коттеджи понатыканы, словно сельди в банке, огонь - беда. Один займется - и все сгорят.

Дверь дома распахнулась, и выскочили Лиза, Кирюшка и Юлечка. Натягивая на ходу куртки, они ринулись к воротам.

- Эй, вы куда? - крикнул Костин.

Лизавета и Юля, не говоря ни слова, выбежали на дорогу, а Кирюшка заорал:

- Курочкорябские горят! Такой огонь, что глядеть жутко! Мы из мансарды заметили. Может, им помочь надо!

Мы с Вовкой, не сговариваясь, кинулись вслед за детьми.

Глава 6

Подойти близко к месту происшествия не дал жар, исходивший от полыхающего здания. Парни в робах сбивали пламя струями из брандспойтов.

Я быстро оглядела вымощенный плиткой двор и увидела Асю, прижимавшую к груди железную коробку.

- Ваши живы? - кинулась я к ней.

- Да, - растерянно кивнула та, - Лев Яковлевич, Света, Оля. Мы успели выбежать, я даже документы сумела прихватить. Никто не пострадал, только Света ушиблась, она с лестницы упала.

- Собирайте своих, и пошли в дом Василия, - быстро сказала я.

- Да нет, - забормотала Ася, - это же теперь ваш коттедж. Мы помешаем вам разбирать вещи.

- Вы простудитесь, наденьте куртку или пальто!

Ася поежилась.

- А нету, я в чем была, в том и выскочила. , Я потянула ее за рукав тоненькой кофточки.

- Пошли скорей, иначе воспаление легких вам обеспечено.

- Надо Льва Яковлевича позвать, - засуетилась Ася, - он может заболеть от переживаний. Ну-ка подержи.

Сунув мне в руки коробку, Ася метнулась влево.

Я хотела поставить на землю железный ящик, оказавшийся неожиданно тяжелым, и уронила его. Крышка соскочила, внутри показались тесно уложенные, перехваченные разноцветными резинками пачки зеленых купюр. Я недавно отдала за дом огромную сумму наличности, поэтому сразу поняла: в коробке лежат те самые доллары. Быстро закрыв "сейф" крышкой, я подхватила его и прижала к груди. Ну Ася! Сует малознакомой женщине астрономическую сумму и убегает. Как вам это нравится? Похоже, дама совсем без головы, или она растерялась на пожаре?

Откуда ни возьмись появилась Катюша с чемоданчиком в одной руке, второй подруга поддерживала девушку со спутанными светло-русыми волосами.

- Осторожно, осторожно, - повторяла Катя.

- Ой, больно, - воскликнула девушка, - я сломала ногу!

- Нет, просто ушибла.

- Ужасно дергает.

- Ничего, ничего, потерпи.

- Лампа, - крикнула Ася, - помоги!

Я побежала на зов и увидела Курочкорябскую и высокого, полного, холеного мужчину в роскошном халате. Очевидно, это был хозяин дома. От Льва Яковлевича исходил такой сильный запах одеколона, что мне на секунду пришла в голову бредовая мысль: сейчас из брандспойтов льется не вода, а французский парфюм.

- Пошли, Лева, - велела жена.

- Я никуда не двинусь без рукописи, - красивым, хорошо поставленным баритоном заявил супруг, - если мой труд погибнет, то жизнь потеряет смысл.

Ася глубоко вздохнула.

- Лампа, покарауль Льва Яковлевича.

Я не успела кивнуть, как она метнулась в сторону пожарища. Ее стройная, девичья фигурка исчезла в дыму.

- Вернись, - заорала я, - с ума сошла!

- Ася, - перекрыл мой крик голос Льва Яковлевича, - там, на столе, еще и книга в зеленом переплете, прихвати ее тоже!

Меня на миг парализовало. Не двигаясь, я в полнейшем изумлении смотрела на совершенно невозмутимого ученого. Потом меня охватило негодование. Он псих! Жена бросается в полыхающий дом ради стопки исписанной бумаги, а муж не только не останавливает ее, но еще и приказывает добыть свою рукопись! Хотя, может, я чего-то не понимаю? Вдруг у них, у великих ученых, так принято?

- Никто не догадался прихватить плед? - спросила внезапно появившаяся толстушка в голубых джинсах и майке.

Лев Яковлевич ничего не ответил, его лицо приняло отсутствующее выражение. Толстая девица махнула рукой:

- Папа, очнись, где мама?

- Кто? - вынырнул из заоблачных высей ученый. - Мама? Олечка, господь с тобой, она же давно скончалась!

Дочь с нескрываемым раздражением взглянула на отца:

- Умерла твоя мать, бабушка Вера! А моя жива.

Если помнишь, ее зовут Асей, и она является еще и твоей супругой!

- Я, Олюшка, обладаю замечательной памятью, - совершенно спокойно, словно сидя в кабинете, в удобном кресле, а не стоя около бушующего пожара, завел ученый, - вот ты, например, можешь ответить, какого числа монголо-татарские войска захватили Смоленск?

Оля скривилась:

- О боже! Понеслось.

- Значит, нет, - констатировал отец, - а я, которого ты опрометчиво обвинила в отсутствии памяти, назову дату с легкостью...