Чтение 5–й страницы книги ~Единственный свидетель~

- Ох, мне так неловко тебе просить, но если бы ты помог мне подняться...

- Что за вопрос! - Сергей явно обрадовался. - Сейчас мигом тебе донесу!

- Нет, нести не надо, - Лена слегка остудила его пыл, - давай я лучше обопрусь на твою руку, я все же не инвалид безногий.

Сергей не стал настаивать, и она, периодически жалобно вздыхая и очень эффектно кривясь от боли, поднялась до своего этажа. У двери квартиры она заметила, что Ангелина дома, поэтому, чтобы ее позлить, пригласила Сергея в дом.

- Сережа, ты ведь не откажешься от кофе?

- Да, если это.., тебя не затруднит. - Сергей стал смущаться, вообще его отношение к ней понемногу менялось, что бы это значило?

Ангелина, открывшая на звонок, вытаращила глаза и даже забыла ответить на приветствие Сергея. Они с племянником как раз собрались уходить, чему Лена очень обрадовалась. Ангелина же, наоборот, расстроилась, что пропустит подробности, но делать было нечего, они уже стояли в прихожей одетые, и сын ныл, что хочет гулять. Когда за ними закрылась дверь, Лена отправила Сергея на кухню, показала, где кофеварка, а сама занялась приведением своей внешности в относительно пристойное состояние.

К тому времени, как Сергей принес из кухни дымящийся кофе, Лена уже смогла узнать свое отражение в зеркале. Зато Сергей, увидев преображенную Лену, чуть не уронил поднос с кофе, что показалось Лене удивительным. Чашка хорошо сваренного кофе подняла ей настроение, и она решила, что зря привела в дом незнакомого человека и что свои неприятности она преодолеет в одиночку. Сергей смотрел на нее с восхищением, Лена подумала, что он не избалован женским вниманием. Он рвался выслушать ее, утешить, защитить. Но Лене разговаривать с ним уже не очень хотелось, и она наскоро сочинила трогательную историю о том, как к ней вяжется бабник-начальник, доводит ее до слез, а работа хорошая, высокооплачиваемая, и бросать ее жалко. Вот из-за этого она сегодня в расстроенных чувствах чуть не угодила под машину. Хорошо, что Сергей оказался порядочным человеком, еще и до дома довез.., в общем, она навешала ему лапши на уши, наговорила комплиментов и отправила восвояси в самом умиротворенном настроении, убедив, что с бабником-начальником разберется сама.

* * *

Инна Казакова многим была обязана Светлане Анатольевне. Когда ее сын вернулся из чеченского плена, вошел в свою комнату и лег на диван лицом к стене, ни с кем не разговаривая, не отвечая на вопросы и на вставая даже, чтобы поесть, Светлана Анатольевна предоставила Инне отпуск, несмотря на то что на носу был квартальный отчет, и дала денег в долг. "Потом отработаешь", - сказала она, и Инна старалась отработать свои долги. Правда, это ей никак не удавалось - Павлику все время нужны были новые лекарства, очень дорогие, и Инне приходилось обращаться к Светлане Анатольевне снова и снова... Светлана никогда ей не отказывала, но всегда напоминала, как многим ей обязана Инна.

Что делать, ради сына Инна была готова на все.

Павлик начал хотя бы вставать с постели, он бесцельно слонялся по квартире, стараясь побыстрее миновать окна. Чужих людей он совершенно не мог переносить - бледнел, начинал дрожать крупной дрожью и пытался спрятаться. В квартире, кроме них с матерью, жила только соседка тетя Даша, простая и добрая деревенская старуха, Павлик знал ее с детства и теперь быстро привык оставаться с ней дома, пока Инна работала.

Сам он никогда не рассказывал о том, что пережил в плену, а Инна его, разумеется, не расспрашивала. Однажды, месяца через три после возвращения Павлика, к ним пришел демобилизованный солдат, его однополчанин. Павлик, увидев его, затрясся и заплакал, тогда Инна вышла с парнем на улицу - проводить, и поговорили в скверике возле дома. Парень рассказал Инне, как они нашли живого Павлика под грудой искалеченных мертвых тел в захваченном горном ауле, как он тогда уже трясся и плакал, и пытался уползти в темноту, чтобы спрятаться от людей и света... Его психика не смогла справиться с пережитым ужасом, и в нем, казалось, не осталось ничего человеческого...

Ночами Инна сидела у постели сына, смотрела на его изможденное, измученное лицо, гладила покрытый испариной лоб. Она видела, что ему снятся кошмары - он стонал и метался во сне, а иногда начинал бормотать на незнакомом гортанном языке.

Лекарства и материнская любовь понемногу делали свое дело, сын хотя бы внешне становился постепенно похож на прежнего Павлика, исчезла его страшная худоба, сошел странный желто-серый загар - Инне казалось, что такой загар может быть только у грешников в аду, она только не понимала, за какие грехи попал в ад ее Павлик?

Светлана Анатольевна не раз заставляла Инну подписывать достаточно сомнительные документы. В первый раз, когда Инна заметила несоответствие в цифрах и осмелилась обратить на это Светланино внимание, та посмотрела на Инну долгим внимательным взглядом и сказала вполголоса:

- Ты не хочешь это подписывать... А не забыла ли ты, сколько ты мне должна? Я говорю не только о деньгах... Мне кажется, я всегда тебе помогала, чем могла. Но люди не помнят добра... Что ж, я думаю, ты не забыла очереди в службе занятости...

Инна очень хорошо помнила те очереди. Она провела в них полгода, и каждый раз инспектор говорил ей одну и ту же фразу:

- Извините, для вас ничего нет. Одно место было, но фирма выбрала более молодого кандидата.

К счастью, в то время Павлик был еще в армии. Как бы она прожила с ним на жалкое пособие по безработице, Инна не могла себе даже представить.

Когда все средства найти работу были испробованы, она решилась позвонить Светлане. Когда-то, давным-давно, они вместе учились в школе, в одном классе, но Светлана тогда была девочкой из обеспеченной семьи, и они близко не дружили. Несколько раз Инна была у нее дома, и четырехкомнатная квартира показалась ей излишне огромной.

"Как вы здесь убираете? - спросила она. - Это же столько работы!"

Светлана посмотрела на нее в недоумении, а потом громко расхохоталась. Инна раньше никогда не слышала слова "домработница".

Зато когда они однажды случайно зашли домой к Инне, и Светлана увидела ее жалкую комнату в коммуналке, то посмотрела на одноклассницу с таким презрением, что Инна никогда больше ее к себе не приглашала.

И вот, отчаявшись найти работу через службу занятости, Инна позвонила Светлане. Та узнала ее сразу, только, когда Инна обратилась к ней по имени, поправила;

- Не Светлана, а Светлана Анатольевна, - тем самым сразу поставив Инну на место.

Но это было не важно, потому что работу она действительно Инне предложила - в ее фирме тогда как раз был нужен бухгалтер со знанием персонального компьютера, и возраст Инны Светлану нисколько не пугал.

Упоминание об очередях на бирже достигло своей цели. Инна подписала сомнительные бумаги, не задавая лишних вопросов, и подписывала их в дальнейшем также без сопротивления.

Она не могла себе позволить потерять работу, имея на руках больного сына.

Так прошло больше года, и однажды Светлана Анатольевна вызвала Инну в свой кабинет.

- Завтра ты поедешь в фирму "Виза-Бизнес" и оформишь себе загранпаспорт. Деньги на оформление я тебе выдам.

Инна привыкла не задавать вопросов, но сейчас распоряжение было настолько необычным, что она замерла перед столом с изумлением на лице. Светлана Анатольевна правильно поняла ее изумление и пояснила:

- Ты поедешь на Кипр. Там ты должна будешь прийти в банк, я подробно объясню, где он находится, как называется и прочее, но ты ни в коем случае не должна ничего записывать, все выучи наизусть. В банке ты предъявишь номер счета и код доступа и снимешь со счета деньги наличными. Все деньги. Это будет очень большая сумма. Затем ты проедешь на машине - машину останови на улице, не рядом с банком, - проедешь к другому банку, где арендуешь сейф.

Деньги положишь в сейф, а ключ привезешь мне.

И все это ты сделаешь именно так, как я тебе сказала, - Светлана Анатольевна вперила в Инну холодный жесткий взгляд, - иначе ты пожалеешь, что родилась на свет. Все подписанные тобой бумаги хранятся у меня в сейфе. Их достаточно для того, чтобы посадить тебя лет на десять. Что тогда будет делать без тебя больной сын? И что он будет делать, если тебе придет в голову не возвращаться с Кипра, хапнуть эти деньги и пожить красивой жизнью?

Инна побледнела. Она представила, что такой человек, как Светлана Анатольевна, может сделать с Павликом, с ее Павликом.., и ей стало страшно. Впрочем, делать с ним ничего не нужно, Павлик просто умрет, оставшись без матери.

- Светлана Анатольевна, неужели вы во мне сомневаетесь? По-моему, я уже доказала вам свою преданность.

- Доказала, но тем не менее мой жизненный опыт говорит, что людям можно верить только тогда, когда держишь их за горло.

- Я сделаю все точно так, как вы мне скажете.

- Не сомневаюсь, милая. Я так только, для верности напомнила тебе о сыне и о документах в сейфе.

* * *

Костромин опять вызвал Лену к себе в кабинет. Во-первых, он выполнял указания управляющего, а во-вторых - что-то ему было не по себе.

Казалось, что он чего-то не предусмотрел, упустил. Он разглядывал сидящую напротив него девушку и поражался той перемене, что произошла в ней за несколько месяцев ее работы в банке.

В молодой женщине с трудом можно было узнать ту тихую скромницу, которая пришла к ним работать по рекомендации Строганова. Та не была дурнушкой, просто находилась вся в себе. И теперь за несколько месяцев из куколки появилась бабочка-красавица. Гладкие блестящие волосы, огромные глаза, одета со вкусом, держится с достоинством, но нет высокомерия и самоуверенности. И дело тут не в том, что теперь у нее появились деньги на одежду и прочие дамские штучки, это сделал Строганов. Хотя на пустом месте ничего не бывает. Все это было спрятано в ней глубоко, а он сумел разбудить и выпустить на поверхность ее очарование.

Костромин смотрел на Лену, глубоко задумавшись... Слишком, слишком хороша... И явно неглупа. Не ошибся ли Костромин, все ли сделал как надо?

- Леночка, - обратился он к ней ласково, - как вы себя чувствуете?

- Что вы этим хотите сказать? - удивленно отозвалась она.

- Ну я хотел сказать, - он сделал вид, что смутился, - вы так переживаете смерть Александра Васильевича...

Она демонстративно промолчала, тем самым давая ему понять, что не хочет обсуждать этот вопрос.

- Все это очень печально, - продолжал Коетромин, - но, видите ли, в чем дело. Я вынужден снова вас побеспокоить, ибо... - Он остановился, заметив в ее глазах насмешливые искорки, так она отреагировала на слово "ибо", раньше совершенно ему не свойственное.

Впрочем, она тут же придала взгляду спокойную безмятежность и опустила длинные ресницы.

Костромин против воли залюбовался ею и подумал, что если бы не сегодняшняя взрывоопасная ситуация в банке, он бы не отказался завести с ней легкую интрижку, совсем необременительную и ни к чему не обязывающую. Но тут же отбросил от себя эту мысль, потому что, во-первых, момент для интрижки сейчас был самый неподходящий, а во-вторых, в глубине души он понимал, что эта девушка не станет заводить мелкие интрижки вообще ни с кем, а уж с ним в особенности.

Лена, в свою очередь, рассматривала Костромина из-под ресниц и думала о том, как он ей неприятен. Казалось бы, во внешности его не было ничего отталкивающего и обращался он с ней подчеркнуто вежливо, но смутное чувство поднималось в ней всегда, когда они разговаривали или просто находились рядом. Чувство свое она понемногу определила, это было недоверие.

Лена никогда не доверяла этому человеку... Все началось с того, когда она, придя на работу через несколько дней после того, первого, свидания с Александром в квартире Костромина, поймала на себе его внимательный взгляд.

"Он знает!" - подумала тогда Лена.

И хотя на ее вопрос, знает ли Костромин, что именно она, Лена, была у него дома со Строгановым, а не какая-то другая женщина, Александр отвечал отрицательно, Лена поняла: Костромин все про нее знает. Это было неприятно. Случайно, не акцентируя внимания, она потихоньку расспрашивала Александра про Костромина - кто такой, откуда взялся.

- Мы старые знакомые, - отвечал Строганов, - учились вместе.

- Дружили? - уточнила Лена.

- Ну да, - ответил он, чуть помедлив, и этой крошечной паузы оказалось достаточно, чтобы Лена прониклась к Костромину еще большим недоверием.

И когда Вовчик, никак не хотевший угомониться и все преследовавший Лену, хотя она не давала ему никакого повода, выследил ее как-то со Строгановым у банка, а потом ворвался домой, устроил скандал, она сдуру пожаловалась Александру. Тот предложил поручить пустяковое дело Костромину, но Лена даже переменилась в лице.

- Ни в коем случае! Я сама все улажу!

- А то смотри, у него для этой цели есть ребята, научат твоего хахаля уму-разуму - на километр к тебе не подойдет! - Александр засмеялся как-то неприятно, и Лена поняла, что сделала большую глупость - ведь все мужчины ревнивы.

Давать Костромину такой козырь против себя Лена никак не могла. Следовало срочно нейтрализовать Вовчика, пока он не попался на глаза банковским. Пришлось привлечь к сотрудничеству его мать. Тетя Валя встретила Лену не слишком любезно, но увидев, как та теперь выглядит, только тяжело вздохнула - она поняла, что Вовчик Лене не пара. Лена умоляла ее повлиять на сына, и тетя Валя сделала все, что могла. Вовчика отправили за границу на месяц, там он подцепил новую девицу и понемногу успокоился, во всяком случае Лене больше не докучал.

Сейчас Лена была сильно обеспокоена: чего хочет от нее Костромин? Был ли он в курсе ее встреч с Гариком? Кто убил Гарика и почему?

- Лена, - перебил ее мысли Костромин, - с вами ничего за последнее время не случилось?

Уже после смерти Александра Васильевича.

- Ничего особенного. - Она пожала плечами.

- Ну а конкретней? - насторожился он.

- Потеряла перчатки, парижские, - вздохнула Лена, - вы не представляете, как жалко.

Да она издевается над ним! Костромин почувствовал, как вспотели ладони.

- Послушайте, дорогая моя девочка, - он заметил, что Лена слегка поморщилась от такой фамильярности, - вас брал на работу Александр Васильевич Строганов, и при всем моем уважении к покойному, сейчас, когда банк переживает тяжелые времена и грядет большое сокращение, я не смогу вас защитить, если вы сами не хотите пойти мне навстречу. Вам ясно?

- Куда уж яснее! - усмехнулась Лена. - Что вы хотите?

- Я хочу, чтобы вы рассказали мне, ничего не утаивая, какие события произошли с вами за последнее время.

- А почему вы думаете, что за последнее время со мной должно было что-либо произойти? - удивилась Лена, и он понял, что сболтнул лишнее.

"Он знает! - пронеслось в голове у Лены. - Он следит за мной по долгу службы или сам по себе, но он знает, что я встречалась с Гариком и что бедный попугайчик сообщил мне кое-что интересное. Но знает ли он, что именно Гарик мне сообщил? И кто же все-таки его убил?"

- Уверяю вас, Юрий Николаевич, вы ошибаетесь, со мной ничего не случилось.

"Все врет! - думал, в свою очередь, Костромин. - Она должна была рассказать мне хотя бы то, что за ней идет явная слежка. Она это скрыла, но почему? Что рассказал ей Строганов? Или она ведет свою игру?"

На столе у Костромина зажглась кнопка местной связи.

- Юрий Николаевич, возьмите трубку, это из прокуратуры, - раздался голос секретарши.

Костромин сухо кинул Лене: "Вы свободны!" - и взял трубку.

Лена выскочила из кабинета очень обеспокоенная. Костромин прямо угрожал ей увольнением. Она уже привыкла к этой мысли, ведь теперь, когда Строганова нет, она долго в банке не продержится. Она заскочила по пути в туалет, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Копошась в сумочке, она заметила, какой там беспорядок. С тех пор, как она выскочила сломя голову из офиса убитого Гарика, руки не доходили привести содержимое сумки в порядок. Пока она нетерпеливо искала в этой беспорядочной куче мелочей пудреницу, ей под руку попалась какая-то бумажка. Листок был тонкий, почти прозрачный и, вероятно, разрезан пополам. На нем была напечатана цепочка цифр, обрывавшаяся по линии разреза. Очевидно, где-то существовала вторая половина разрезанного листка. Откуда бумажка попала к ней в сумку?

И Лена вспомнила, как она поспешно собирала высыпавшиеся из сумочки вещи там, возле мертвого Гарика. И листочек взяла с собой в суматохе, по ошибке, иначе никак нельзя было объяснить его появление. И что это за цифры? Лена в задумчивости сложила листок в четыре раза и убрала в потайное отделение сумочки, потом наскоро припудрила нос и щеки, подправила рисунок губ и поспешила на рабочее место.

Гарик сказал: "Все идет по плану", - и еще:

"Он мне должен". План явно не предусматривал для Гарика такого конца - убийства за собственным компьютером.

Нехорошие мысли преследовали Лену весь день. Вечером она ужинала в своей комнате и думала, думала... Что могло связывать двух таких разных людей - Гарика и Строганова? Какие у них были общие дела, за которые Александр остался должен бедному Гарику? Упоминание о Лондоне, номера счетов... Неужели Александр задумал ограбить собственный банк? Лена чуть не подавилась бутербродом. Все сходится, сделать это он хотел с помощью Гарика, тот сам сказал про себя Лене, что он классный хакер. С виду полное чучело, а голова верно соображала. Во всяком случае, первая половина плана явно удалась. Не зря Костромин так дергается - деньги пропали. Его тягают по начальству, потому что из банка уплыла крупная сумма денег, а вовсе не потому, что погиб Строганов. И Костромин так нервничает вовсе не из-за смерти своего друга, если можно так выразиться.

Всем, кто знал про деньги, велено молчать, но какие-то слухи и намеки доходят даже до Лены, а уж о том, что в банке неприятности, знают все.

Но получается, что те, кого могут обвинить в пропаже денег, сами убиты. Лена вспомнила, как Гарик не обращал внимания на ее слова про смерть Строганова... Стало быть, вот какой у них был план... Если в банке куда-то уплыла крупная сумма денег, то подозрение падает на того, кто об этом знал. А так получается - нет человека и спроса с него никакого.

Не могу поверить, сказала Лена самой себе, это чудовищно и абсолютно не правдоподобно.

Но почему же тогда Александр так странно вел себя в тот последний день? Ведь они всячески скрывали свою близость, он очень на этом настаивал, а в тот день вдруг подошел при всех, к ее столу, выдумал какую-то ерунду, оторвал от дела, а потом сказал тихонько, глядя в ее удивленные глаза:

- Поедем куда-нибудь пообедаем!

Лена подчинилась, недоумевая. И потом, когда спускались по лестнице, и он послал ее обратно в банк выяснить мелкий вопрос, Лена тоже удивилась, но пошла. Александр раньше никогда так не делал, он вообще никогда ничего не забывал. В первые дни после трагедии Лена думала, что Александр предчувствовал свою смерть и захотел проститься с ней, Леной. Но теперь-то она понимает, что все было задумано заранее.

Но ведь она видела его в горящей машине, возразила сама себе Лена.

"Нет, - ответил ей внутренний голос. - Ты видела, как он сел в машину, а потом только горящий факел, уже после взрыва, через секунду, но после. А милиции ты сказала, что видела все".

Она вообще тогда ослепла и оглохла от горя, и ничего не помнит. Неужели это тоже было частью его плана? Ее горе, ее рыдания там, у машины. Она - свидетель. Она рассказала, что видела, и ей поверили, вот какой замечательный план разработал Александр!

Допустим, сказала себе Лена. Допустим, она дура, ее использовали и заставили сделать все, что нужно. Судя по найденному билету и паспорту, Александр и дальше хотел ею управлять.

Но для этого он должен был с ней связаться. Он этого не сделал и с Гариком тоже не встретился.

Легкомысленный попугай забеспокоился и побежал к Лене. Очевидно, Строганов должен был передать ему оставшуюся плату за услуги. То ли произошел какой-то сбой, то ли Александр теперь действует по своему собственному плану, отличному от плана Гарика. Но тогда Гарик становится опасным для Александра, он слишком много знает и имеет доказательства...

Лена почувствовала, что не хватает воздуха, и раскрыла окно. Сердце пронзила такая боль, что она чуть не вскрикнула. Она поняла, кто убил Гарика.

Немного отдышавшись, она взяла в руки конверт с паспортом и билетом, засунула туда же половину листочка бумаги с колонкой цифр и задумалась, куда понадежнее спрятать документы, чтобы не нашла Ангелина. Она роется в Лениных вещах, Лена знает. Несмотря на замок на двери, она все же проникает в комнату и рыщет по углам. Что она пытается здесь найти? Скорее всего, бесится от нечего делать. Или хочет точно знать, сколько у Лены денег. Лена напряженно размышляла. Письменный стол не подходит, его Ангелина обыщет в первую очередь. Книжный шкаф? У Ангелины полно времени, она перетряхнет все книжки. В платяной шкаф, в белье?

Это не оригинально, Ангелина обязательно догадается там посмотреть.

Лена подошла к старинной швейной машинке, еще бабушкиной. Машина была с ножным управлением, убиралась внутрь, и сейчас в нерабочем состоянии напоминала небольшой изящный столик. Разумеется, Лена давно на ней не шила, но жалко было выбрасывать бабушкину память, и мама так считала. Ангелина при виде машинки пренебрежительно фыркала - зачем, мол, Лена держит в доме это старье, и никогда к ней и близко не подходила. Племянник тоже, потому что однажды, когда он полез тайком что-то там крутить и разбирать, ремень порвался, тяжеленная машина сверзилась на пол. Он успел отскочить, ничего себе не повредил, но ушибся и испугался, поэтому потерял к машине всяческий интерес. Лена вытащила машину, приклеила конверт скотчем к внутренней поверхности столика, потом опять убрала машину внутрь и легла спать, вздохнув с облегчением.

Утром, когда Костромин пришел в свой рабочий кабинет, у него на столе заверещал зуммер внутреннего телефона.

- Юрий Николаевич, - защебетала в трубке секретарь управляющего, - зайдите срочно к Артуру Виленовичу!

По ее тону Костромин понял, что дело нешуточное и действительно срочное. Он чуть не бегом отправился к шефу. В приемной секретарша Раечка шепнула ему, указывая на дверь:

- Двенадцать баллов!

Это было серьезно. До сих пор ее штормовые предупреждения не поднимались выше девяти.

Костромин глубоко вдохнул и выдохнул воздух, распахнул дверь и вошел в кабинет.

Шеф сидел за столом, набычившись, красный и толстый, как астраханский помидор, и смотрел на вошедшего взглядом, полным такой ненависти, что Костромин ощутил, как на нем дымится костюм.

- Артур Виленович, вызывали?

- Вызывал, вызывал, - голос управляющего был подозрительно тих, почти ласков, - ну и как у тебя идет расследование? Нашел пропавшие деньги?

- Артур Виленович, вы же понимаете, все непросто! Я, со своей стороны, делаю все возможное...

- Все возможное?! - заорал шеф так, что с полки свалился сувенирный хрустальный кубок и разбился вдребезги. - Все возможное ты делаешь?! А ты, козел, знаешь, что дружок твой Строганов жив-здоров и по городу шляется?

- Что вы, Артур Виленович, - забормотал Костромин, - как это возможно... Он же погиб, в машине сгорел напрочь... Прямо здесь, все видели...

На глазах свидетельницы... Этого никак не может быть, чтобы он жив...

- На глазах свидетельницы, так ее разэтак!

Свидетельница - его девка, весь банк про это знает, она не только покажет, что смерть его видела, она покажет, что он из мертвых воскрес, если он ей велит! Я когда еще сказал ее в работу взять, а ты, так твою разэтак!

- Артур Виленович, поясните, пожалуйста, откуда такая информация, что Строганов жив? - лебезил Костромин.

- Откуда-откуда! - Шеф начинал понемногу отходить, выбросив, видимо, излишек адреналина. - От верблюда! Следователь прокуратуры со мной разговаривала, Громова, оказывается у них есть сведения, что Строганова видели позавчера, живого и невредимого.

- Где его видели? - спросил Костромин сухим деловитым тоном.

- В почтовом отделении, почти рядом с домом, как говорится, по месту жительства. Корреспонденцию получал до востребования.

- Достоверны ли эти сведения? - позволил себе усомниться Костромин. - Даже если допустить, что Строганов действительно жив, - Костромин произнес эти слова с интонацией сугубого недоверия, - то неужели он пришел бы получать корреспонденцию под собственным именем, да еще рядом с домом? Ведь его кто угодно мог опознать - жена, соседи... Кроме того, ведь был же труп в машине!

- А кто тебе сказал, что это был его труп?

Положил вместо себя бомжа какого-нибудь, а сам смылся!

Юрий Костромин много лет отработавший в так называемых "компетентных органах", конечно, никогда не выдавал своих эмоций - он не краснел, не бледнел, не заикался; но одно внешнее проявление стресса он так и не научился контролировать. Когда он нервничал, у него потели ладони. Вот и сейчас, при последних словах управляющего, его ладони предательски покрылись испариной. Никак не выдавая волнения ни голосом, ни мимикой, он сказал управляющему:

- Все происходило на улице, днем.., нет, не могу себе представить, чтобы он успел выскочить из машины и заменить себя другим человеком!

Но теперь это уже не проверишь...

- Почему же не проверишь? Ты из себя дурака-то не строй. Следовательни.., как ее... Громова уже получила санкцию прокурора на эксгумацию трупа.

- Вот даже как! Но ведь там все сгорело!

- Ну почему же все.., зубы-то наверняка остались, а по зубам человека элементарно опознать можно... Он же лечился небось у зубного, там карточка есть, все написано - где пломба, где коронка... Так что, Юра, если дружок твой жив, - управляющий с явным злорадством сделала ударение на слове "дружок", - мы это уже послезавтра узнаем и будем сами его искать!

- Артур Виленович, очень хорошо, что следствие стронулось с мертвой точки, я этому искренне рад, - произнося эти слова, Костромин как бы ненароком отошел за сейф, где управляющему его не было видно, и вытер руки носовым платком - на тот случай, если он удостоится "высочайшего" рукопожатия.

- Вот ты мне и скажи - где твой дружок закадычный зубы лечил. Ты ведь по должности все про всех знать должен, а уж про него-то и подавно - небось все вместе делали - и в баню, и по бабам, и к зубному.

- Разумеется, я знаю. Кстати, мы с ним в разные поликлиники ходили, я - в "Меди", а он - в "Стому".

- Вот и славно. Завтра его, любезного, откопают, ты сообщишь.., как ее.., все фамилию забываю... Громова! Ты ей сообщишь, что дорогой покойник лечился в "Стоме", а там уж она пусть сама разбирается - сам он в машине сгорел или исполняющий его обязанности неизвестный.

И учти, Юра: если в машине не Строганов сгорел, - управляющий снова поднял на Костромина тяжелый взгляд, - ты у меня пожалеешь, что на свет родился.

Костромин беспокоился напрасно - Артур Виленович на прощание руки ему не пожал, а просто отпустил кивком головы. После его ухода управляющий задумался: раньше он никогда так много с Костроминым не общался, и теперь его терзал вопрос - от природы ли тот такой дурак и Строганов привел его в банк, чтобы иметь преданного человека, или Костромин весьма неудачно притворяется полным идиотом и размазней, чтобы свалить потом все дело на него, управляющего, и выставить его перед хозяевами денег в невыгодном свете. Он вызвал свою личную охрану и приказал в ближайшие два дня не спускать глаз с Костромина, а после этого еще долго сидел в кабинете, мрачно насупив брови.

* * *

Следователь Громова послала своего молодого сотрудника Диму Вострикова в стоматологическую фирму с недвусмысленным названием "Стома" за зубной картой покойного Строганова. Дима приехал в эту фирму не без мелкой внутренней дрожи - он, как и большинство настоящих мужчин, с детства ужасно боялся зубных врачей. Сейчас его страх был совершенно необъясним: он не собирался лечить свои зубы, в этой фирме ему лечиться было просто не по карману, но от правды никуда не денешься - Дима боялся.

Помещение фирмы было отделано с пугающей роскошью. Подвесной потолок чуть ли не золотой, отделка стен вызывала в памяти сказки тысячи и одной ночи. Дима робко вошел.., в обычной поликлинике это называют регистратурой, но в данном случае такое вульгарное слово было явно неуместно.

Очаровательная девушка в чем-то, на Димин неопытный взгляд, не то от "Диора", не то от "Кардена", стилизованном под белый халат медсестры, вспорхнула ему навстречу с ослепительной улыбкой. Правда, разглядев Димин неказистый костюм, девушка поубавила сияния.

- Чем я могу вам помочь?

- Я.., вот. - Дима очень смутился при виде красавицы и всего этого великолепия, покраснел и полез в папку за предписанием об изъятии медицинской стоматологической карты.

При виде официальной бумаги с солидной круглой печатью лицо девушки прошло ряд сложных трансформаций. От дежурной радостной улыбки при виде потенциального клиента (пусть даже не очень яркой по причине скромности его костюма) лицо ее перешло к мимолетному хорошо закамуфлированному испугу (Кто ж это? Инспектор? Санитарный, пожарный или, не дай Бог, налоговый?) и, наконец, к полному разочарованию, когда она поняла, что перед ней и не клиент, и не инспектор, а самый что ни на есть обыкновенный милиционер.

Быстро пробежав глазами предписание, она вернулась к своему столику и включила переговорное устройство.

- Девушка, вы проверьте, - пробасил ей еле справившийся со своим голосом Дима, - был ли Строганов А. В, вашим клиентом?