шейного платка в яркую клетку, жилета из шотландки, грязно-белых панталон и
шляпы с обвислыми полями, надетой задом наперед, чтобы скрыть дыру на самом
видном месте. Полуфрак был украшен нагрудным карманом, откуда выглядывал
самый чистый уголок очень большого и очень непрезентабельного носового
платка; грязные манжеты рубашки, вытянутые до отказа, прикрывали обшлага.
Мистер Свивеллер обходился без перчаток, но зато был при желтой тросточке с
набалдашником в виде костяной руки, поблескивавшей чем-то вроде колечка на
мизинце и сжимавшей черный шарик.
следует прибавить также сильный запах табачного дыма и весьма потрепанный
вид), вперил глаза в потолок и, предварительно попробовав голос, угостил
общество несколькими тактами крайне заунывной песни, потом вдруг оборвал
свои рулады и снова погрузился в молчание.
на его странного приятеля, зная, должно быть, что ему не обуздать их. Фред
привалился спиной к столу неподалеку от своего дружка и делал вид, будто
ничего не произошло, а я, зная, насколько трудно постороннему вмешиваться в
чужие дела, притворился, будто рассматриваю вещи, выставленные на продажу, и
ни на кого не обращаю внимания, хотя старик с первой же минуты взывал к моей
помощи и словами и взглядами.
поведав нам нараспев, что в горах его сердце, доныне он там и что для
свершения доблестных, героических деяний ему не хватает только арабского
коня*, отвел взгляд от потолка и снова вернулся к презренной прозе.
пораженный какой-то внезапной мыслью. - Скажи, старичок благоволит?
мистер Свивеллер решил завести разговор на более общие темы и во что бы то
ни стало завоевать наше внимание.
может застудить желудок, если ее не сдобрить элем или небольшой порцией
коньяка, причем последний предпочтителен во всех смыслах, кроме одного -
сильно бьет по карману. Так как никто не рискнул оспаривать это положение,
мистер Свивеллер сообщил нам, что волосам человека свойственно долго
сохранять запах табачного дыма и что юные воспитанники Итона и Вестминстера*
поглощают огромное количество яблок, дабы отбить запах сигар, и все же
изобличаются в курении своими рачительными друзьями, ибо, как уже было
сказано, волосы обладают этой удивительной особенностью. Отсюда вывод: если
б Королевское общество* заинтересовалось вышеизложенным обстоятельством и
изыскало в недрах науки способ предотвратить подобного рода нежелательные
разоблачения, члены его заслужили бы славу благодетелей рода человеческого.
Не встретив возражений и на сей раз, он уведомил нас далее, что ямайский ром
- напиток душистый, отменного букета - имеет один весьма существенный
недостаток, а именно: на другой день после него остается неприятный вкус во
рту. Поскольку среди присутствующих не нашлось смельчаков, которые
отважились бы опровергнуть это, мистер Свивеллер окончательно разошелся и
стал еще словоохотливее и откровеннее.
ссоры и дрязги! - воскликнул он. - Если крыльям дружбы не пристало ронять ни
перышка, то крылья родственных уз и подавно должны быть всегда распростерты
над нами в безмятежном покое; и горе тому, кто окорнает их! Почему дедушка и
внук с остервенением грызутся между собой, вместо того чтобы блаженствовать
в обоюдном согласии? Почему бы им не протянуть друг другу руку и не предать
прошлое забвению?
председателя. Джентльмены! Обсудим, как обстоит дело. Вы видите перед собой
милейшего старенького дедушку - произношу эти слова с чувством глубокого
почтения к нему - и его непутевого внука. Милейший старенький дедушка
говорит своему непутевому внуку: "Я растил и учил тебя уму-разуму, Фред. Я
поставил тебя на ноги, а ты взял да и свихнулся, как это часто случается с
молодыми людьми, и теперь больше ко мне не суйся". На что непутевый внук
возражает ему следующее: "Вы, дедушка, из богачей богач и не так уж много на
меня потратились. Деньги вы копите для моей маленькой сестрички, которая
живет у вас в заточении, настоящей затворницей, и даже понятия не имеет об
удовольствиях. Так почему бы вам не уделить ну хоть самую малость вашему
взрослому внуку?" А милейший старенький дедушка отвечает и говорит, что он
отнюдь не намерен раскошелиться с той охотой и с тем благодушием, которые
производят столь выгодное и отрадное впечатление в человеке его лет. Более
того! Он грозит при каждой встрече устраивать внуку головомойку, пилить его
и всячески порочить. Итак, спрашивается: не прискорбно ли такое положение
вещей и не лучше ли было бы почтенному джентльмену откупиться умеренной
суммой и поладить на этом ко всеобщему удовольствию?
помаванием рук, мистер Свивеллер вдруг сунул в рот набалдашник, очевидно для
того, чтобы ни одним лишним словом не испортить впечатления от своего
монолога.
преследуешь и терзаешь меня? - 3ачем ты водишь сюда своих беспутных
приятелей? Сколько раз мне повторять, что я бедняк, что жизнь моя полна
забот и лишений?
человек, холодно глядя на деда.
покое, мы с ней труженики.
влиянием она совсем отступится от брата, если он перестанет навещать ее хоть
изредка.
захочется этого! - сверкнув глазами, воскликнул старик. - Смотри, как бы не
настал день, когда ты будешь босой скитаться по улицам, а она проедет мимо
тебя в пышной карете!
что он говорит, наш бедняк!
пробормотал старик. - И нам так трудно живется! Ведь все во имя ребенка,
невинного, чистого... а удачи нет! Надейся и терпи! Надейся и терпи!
их. Мистер Свивеллер, вообразив, что они служат выражением душевной борьбы,
начавшейся под могучим воздействием его речи, ткнул приятеля тростью и,
шепнув: "Проняло!" - потребовал процентов с ожидаемой поживы. Впрочем, когда
ошибка обнаружилась, он немедленно осовел, надулся и стал намекать на то,
что сейчас самое время удалиться, - как вдруг дверь отворилась и в комнату
вошла Нелли.
ГЛАВА III
отталкивающего вида и к тому же ростом настоящий карлик, хотя голова и лицо
этого карлика своими размерами были под стать только великану. Его хитрые
черные глаза так и бегали по сторонам, у рта и на подбородке топорщилась
жесткая щетина, а кожа была грязная, нездорового оттенка. Но что особенно
неприятно поражало в его физиономии - это отвратительная улыбка.
По-видимому, заученная и не имеющая ничего общего с веселостью и
благодушием, она выставляла напоказ его редкие желтые зубы и придавала ему
сходство с запыхавшейся собакой. Костюм этого человека состоял из сильно
поношенной темной пары, высоченного цилиндра, огромных башмаков и совершенно
слежавшегося грязно-белого фуляра, которым он тщетно старался прикрыть свою
жилистую шею. Его черные, с сильной проседью, волосы - вернее, жалкие их
остатки были коротко подстрижены у висков, а на уши спадали сальными
космами. Руки, грубые, заскорузлые, тоже не отличались опрятностью; длинные
кривые ногти отливали желтизной.
глаза, что особой наблюдательности тут и не требовалось, а кроме того,
первые несколько минут все мы хранили молчание. Девочка застенчиво подошла к
брату и протянула ему руку; карлик (мы так и будем его называть) внимательно
приглядывался ко всем нам, а старый антиквар, видимо не ожидавший этого
странного гостя, был явно смущен и расстроен его приходом.
человека. - Если я не ошибаюсь, любезнейший, это ваш внучек?
меня.
заблудилась, возвращаясь от вас.
выразить ей свое удивление, но, увидев, что она разговаривает с братом,
молча наклонил голову и стал прислушиваться.
тебя здесь учат - ненавидеть меня?
тебе. Никогда не говорят.
охотно верю.
Ильин Андрей
Орлов Алекс
Акунин Борис
Свержин Владимир
Глуховский Дмитрий
Сертаков Виталий