думать, как бы поскорее с ним расстаться. Между тем из всех городов Союза
"Петрик", пожалуй, расположен в самом красивом месте. Изрезанные берега
Авачинской бухты, заснеженные вулканы, светлые березовые леса - все это так
здорово, что даже не замечаешь барачную архитектуру и характерную для
страны Погранзоны разруху.
В городе у меня была куча дел. Сначала отстоял длинную очередь и сдал
неиспользованный билет из Южно-Сахалинска. Потом - вторую очередь, чтобы
взять билет домой "на через месяц", как выражаются кассиры. Третья очередь,
самая короткая в городе, была в столовую горкома, куда пускали почему-то
всех (и сейчас остатки свободы еще живы на окраинах России). После этого
поехал за тридцать километров в Елизово, в управление Кроноцкого
заповедника. Там я бодро зашел в кабинет директора и радостно заявил:
- Мне бы в заповедник попасть...
Директор подвел меня к окну. На газоне стояло десятка два палаток, люди
сидели у костров, на растяжках сушилось белье.
- Им всем в заповедник, - грустно сказал он.
- Но у меня командировка! - я предъявил неоплачиваемую командировку,
служившую мне въездной визой в страну Погранзону, удостоверение выдавшего
ее научного общества с золотыми буквами "Член-корреспондент", паспорт (его
в этих краях рекомендуется предъявлять при каждом удобном случае), и
заодно, по привычке, студенческий билет.
- Тут, - директор показал на палатки, - половина с командировками.
- Ну хоть переночевать-то у вас можно?
- Только там, - он снова ткнул в палаточный городок, - и вообще, в
заповедник мы никого не пускаем, так что лучше езжайте-ка куда-нибудь еще.
Я долго приставал к его заместителям, бухгалтеру, расспрашивал людей в
палатках, с командировками и без, пока не понял, что ситуация практически
безнадежная. Дирекция заповедника, измученная толпами туристов, рвущимися в
знаменитую Долину Гейзеров, свернулась в клубок, словно напуганный еж, и на
все поиски контакта только фыркала и еще больше сворачивалась. Решив
повторить попытку, когда поток туристов спадет, я побрел на автовокзал и
вернулся в Петрик. Теплоход, который привез меня из Севкура, вечером уходил
на Командорские острова.
К сожалению, Петропавловск имеет неприятное свойство: он очень длинный, и
нужно сменить три автобуса, чтобы проехать его из конца в конец.
Разумеется, все три ходят один другого реже. Но вот, наконец, морской порт.
Отстояв очередь за билетом на "палубное место", очереди за продуктами в
дорогу и на паспортный контроль, я занял самую последнюю из очередей - на
посадку, длиной человек в триста.
Пока мы, выстроившись в затылок, словно этап, продвигались к трапу, я
познакомился с парнем, стоявшим впереди меня. Он оказался почти коллегой -
охотоведом, а на острова ехал, чтобы подработать на сборе белых грибов.
Когда теплоход уже вышел из бухты и качался на тяжелых океанских волнах,
Вася угостил меня соленой горбушей и сообщил интересную новость. По слухам,
в марте на остров Беринга принесло на льдине белого медведя. Все были
уверены, что это очень агрессивный и опасный зверь.
Весь следующий день мы качались над Курило-Камчатской и Алеутской
глубоководными впадинами. Где-то под нами, в черной семикилометровой
бездне, плавали гигантские кальмары и копошились в сером илу студенистые
рыбки. Наверху все тоже было серым, холодным и мрачным. Только изящные
альбатросы оживляли пейзаж. Появившись из тумана на длинных узких крыльях,
они висели некоторое время рядом с рассекавшим волны носом корабля, а затем
легким поворотом своих "несущих плоскостей" уносились обратно в пелену
дождя. Под вечер в волнах появились пару раз черные плавники
китов-ремнезубов, а потом сразу несколько птичьих стай пролетело над нами,
и впереди возникла темная полоса острова Беринга.
Из-за шторма высадку на берег отложили, и мы провели еще одну ночь в
свободной каюте под скрипучий шепот невыключающегося радио. Утром, выйдя на
палубу, я увидел трех веселых туристов, которые с помощью лески быстро
вытягивали из воды скользких плоских палтусов. Они дали мне леску и коробку
с наживкой. Палтусы хватали крючок, как только он достигал дна. За десять
минут мы наловили по три-четыре рыбы и одного камчатского краба.
Итак, подходящую компанию для путешествия по островам я нашел. Ребята
оказались опытными путешественниками. Они располагали тремя канистрами
спирта и зонтиками - полезнейшей вещью для Командор, где за лето бывает
три-пять солнечных дней. Правда, при проверке документов во время высадки
выяснилось, что они сотрудники КГБ. Но работа у Володи, Вени и Роберта была
вполне безобидной, далекой от обычной деятельности их конторы. Так, во
всяком случае, они сами сказали.
К борту подошла баржа-плашкоут, первая группа пассажиров зашла в огромную
брезентовую корзину, судовой подъемный кран поднял ее и опустил на палубу
баржи. Очень удобно при сильной качке. На Шикотане, где подобное устройство
почему-то неизвестно, однажды пять человек у меня на глазах упали в воду с
трапа, когда по нему снизу ударила баржа, поднятая высокой волной. К
счастью, утонул только один чемодан.
- Будьте осторожны, - сказал нам капитан плашкоута, - по острову ходит
белый медведь. Пограничники пытались его убить, но только ранили, а он
двоих задрал. Встретите - берегитесь!
- Не отходите далеко от поселка, - предупредил встреченный на улице
милиционер, - может напасть медведь-людоед. Рыбаки, что на озере стоят, еле
от него отбились.
- Об этом не может быть и речи, - замахал руками командир погранзаставы,
которого мы спрашивали насчет вездехода, - я не хочу отвечать, если вас
разорвет чертов медведь!
- А вы его видели?
- Нет, наши, слава богу, не встречали. А вот начальник милиции гонялся за
ним на вертолете и даже слегка ранил.
Тут мои новые друзья предъявили свои красные книжечки, а я издали помахал
столь же красным удостоверением Члена-корреспондента. Командир сразу
переменил тон, извинился, сказал, что вездеход в ремонте, а вот оружие для
защиты от медведя он нам выдаст. Володя, как старший по званию, получил
пистолет Макарова, Вене и Роберту выдали по карабину, а вот мне ствола не
нашлось. Но я так громко шепнул Володе "Петров, запишите", что начальник
куда-то сбегал и принес аркебузу. То есть я не знаю, как это называлось на
самом деле, но на прикладе стояла дата "1912" и иероглифы. По весу, длине и
калибру оно явно годилось для отражения танковой атаки. Патронов к нему
было всего два.
- Хватило бы и одного, - сказал командир, - второй все равно не
понадобится.
За канистру спирта мы стрельнули у единственного на острове пастуха четырех
лошадей и двинулись по берегу на запад. В эти дни в начале августа на
острове была еще весна. В ложбинах лежал серый снег, роскошные океанические
луга были густо усыпаны майскими цветами, даже в воздухе было что-то
неуловимо весеннее. Мы весело скакали по бесконечному пляжу, покрытому
белыми створками ракушек-мактр, поплавками сетей, одноразовыми зажигалками,
водорослями, рыбацкими перчатками, пенопластом и сброшенными при линьке
панцирями крабов. Такие серые пляжи - "лайды" на многих островах Дальнего
Востока служат единственными автомобильными дорогами. По ним можно гнать с
любой скоростью, но всегда есть риск влететь в зыбучий песок.
Переночевали мы в избушке с вывеской "Betlehem Steel Corporation", явно
подобранной на пляже. Утром, отойдя подальше в тундру, мы опробовали
оружие. При первом же выстреле из японской фузеи у всех заложило уши, а у
меня на плече появился здоровенный кровоподтек. Только на следующее утро я
снова смог двигать правой рукой. После этого оставшийся патрон я убрал на
самое дно рюкзака.
В двух шагах от избушки раскинулось котиковое лежбище. Целый день мы ходили
по его краю и по сооруженным зоологами деревянным коридорчикам. Весь
видимый берег был покрыт большими усатыми зверями, которые ревели, хрюкали,
стрекотали, дрались, бегали, кувыркались в волнах, нежно покусывали друг
друга, кормили детенышей и грелись на пляже при девятиградусной жаре.
Облазив лежбище и соседний птичий базар, мы вернулись в избушку имени
Вифлеемской Стальной корпорации. Жившие там полевки совершенно не боялись
человека, позволяли брать себя в руки, а ночью весело шныряли по нашим
лицам. (Полевки - это еще ничего. Однажды в гостинице города Дилижана я
проснулся оттого, что на лбу у меня сидела большая серая крыса.) Впрочем, и
другие обитатели Командор не особенно пугливы, кроме разве что северных
оленей. Олени таяли в тумане, едва завидев наш маленький караван, когда на
следующий день мы переваливали на другую сторону острова. Лошади все время
спотыкались, шагая по кочкам. Вести их в поводу тоже было трудно. Мягкие
кочки, усыпанные ягодами, были около полуметра в высоту, и приходилось все
время прыгать с одной на другую. Тундряные куропатки отважно нападали на
нас, заставляя лошадей шарахаться в сторону, голубые песцы лаяли вслед, а
поморники пикировали сверху.
Наконец мы выбрались на каменистое плато, покрытое ягелем, и через час
лихого галопа спустились в широкую зеленую долину, по которой вилась
маленькая река с красивым водопадом чуть выше устья. В бухте, к которой
вывела речка, выступал из воды десяток камней, и на каждом лежал
тюлень-антур. Заметив нас, тюлени подняли головы и, чтобы не упасть с
круглых камней, также хвосты. Бухта от этого приняла несколько странный
вид. Мы дошли по берегу до следующего ручья. На нем водопада не было, и все
заводи усеивали торчащие из воды плавники лососей-кижучей. Оглушив пару
обухом топора, сварили уху с морской капустой и сделали икру-пятиминутку
(готовится очень быстро, но хранится всего день-два). Пока обедали,
крошечный куличок-песочник развязал Вене ботинки, дергая за шнурки. Угостив
кулика рыбкой, двинулись дальше и вскоре услышали гул самого большого
лежбища - Северного.
Девяносто тысяч котиков и две тысячи светло-рыжих сивучей собрались на
галечном пляже, чтобы вывести потомство и зачать следующее. Маленькие
черные котята, собранные в "детские сады", размещались в деревянных
загончиках, поставленных для того, чтобы взрослые их случайно не затоптали.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Прозоров Александр
Фазиль Искандер