отец".
обратно низом, то нашла дверь гостиной запертой.
x x x
землякам разговор с молодым барином.
Богородское?
дрожь от этого спокойного и неподвижного голоса. - Осьмнаддатый год по
барской воле в Казань хожу.
если по истине вам обсказать...
бледное, длинное лицо с раширенными глазами. Дальше он говорил медленно, как
гвоздь вбивая каждое слово в сознание старосты. - Если хоть одна мразь
посмеет мыслить к самозванцу, вору и бунтовщику Емельке Пугачеву, то я сам,
понимаешь, сам, - он ткнул себя пальцем, - приеду с войсками в деревню и
повешу каждого десятого. А всех остальных - буду сечь до потери живота.
Понял?
кулаком. - Он тебе не батюшка, старый хрыч, а раскольник и беглый казак
Емелька Пугачев. Слышишь?
случай: пороли одного мужика за то, что он Пугачева царем величал. Как
следует пороли, до кровей, а он после сотой палки встал, улыбнулся барину в
лицо и говорит: "Да здравствует Пугач и царь Петр Федорович". Его по такому
случаю на рогожу и опять. Всыпали двести палок, - а он отдышался и говорит:
"Да здравствует Пугач и царь Петр Федорович". Так до шести раз пороть
принимались. Вынесли мокрого, как свежанину, а он лежит и зубы показывает, -
понимай, значит, что улыбается. Барин подошел, расчувствовался, сам,
говорит, виноват, братец. А тот ему с рогожи улыбается и губами шевелит.
Голосу-то нету, так он губами: "Да здравствует Пугач и царь Петр Федорович".
Вот как, баринок, бывает. Ты на меня не гляди, я - старик, мне што, я не
сожгу и не ограблю, а ты на молодых, баринок, смотри, на молодых, - он
поклонился и быстро вышел из комнаты.
рукой.
VI
смотрителей, в Казань прибыл главнокомандующий. Кроме чрезвычайных и
наисекретнейших инструкций, он вез с собой кипу правительственных
манифестов, видом и содержанием которых был явно недоволен. Дорогой
несколько раз он вынимал их из сумки, пытался просматривать, но бросал на
половине. Манифест был напечатан на шершавой серой бумаге, крупными
славянскими буквами, поэтому прочесть и понять его мог только человек,
хорошо знающий славянское письмо. Впрочем, он и предназначался для чтения и
толкования с церковного амвона.
нескладную, трескучую грамоту. Он думал также, что в и без того сложную
военную и политическую ситуацию она неминуемо внесет путаницу и даст
возможность для самых смелых толкований. Причин было много. Не говоря уже о
совершенно недопустимом слоге, окончательно затемняющем убогий смысл
манифеста, и всех этих пышных риторических фигурах, длиннейших и нескладных
периодах, обильных славянских речениях, - манифест был просто двусмыслен, за
грудой пышных фраз автору манифеста не удалось скрыть самое главное -
испуганную растерянность петербургского правительства. Посулы и угрозы,
начинающие и кончающие грамоту, производили просто жалкое впечатление. Да, в
конце концов, и во всей этой нелепой дуэли императрицы с беглым арестантом
реальным были только те 25 тысяч, которые правительство обязывалось
выплатить за голову живого Пугачева. За мертвого эта сумма понижалась до 12
тысяч. "А за мою голову, - подумал Бибиков, раздувая ноздри, - Пугачев
заплатит 200 тысяч - за мертвого или за живого, все равно".
домой и прочел залпом, замкнув двери на ключи и кусая губы. Когда он поднял
голову от этой кучи серых бумаг, была уже ночь. Он прошелся по комнате и
прильнул воспаленным лицом к стеклу. Да, скрывать нечего, положение ее
императорского величества Екатерины Алексеевны, а вместе с ней и его,
Бибикова, было куда хуже, чем он хотел представить себе до сих пор. Он
отлично сознавал, что реляциями и манифестами далеко не исчерпывается
положение на фронтах. "Самое страшное, - думал он, - заключается не в
отдельных сообщениях о поражениях правительственных войск - их было так
много, что под конец он перестал их читать, - даже не в падении таких
надежных крепостей, как Яик, Бузулук, Татищеве, - об них он знал еще в
Москве, - а в самом смысле, природе, характере поражений". Шагая по комнате
и напевая совсем не в лад своему настроению какую-то французскую песенку, он
думал, что поистине во всемирной истории, причудливой и изменчивой, никогда
не было такой странной войны. Здесь даже о поражениях не приходилось
говорить - правительственные войска не сражались: они бежали при одном
появлении плохо вооруженного, неорганизованного и малочисленного противника.
Крепости, снабженные тяжелой артиллерией и многочисленным гарнизоном,
могущие выдержать месячную осаду, при появлении Пугачева сдавались без
одного выстрела. Злодей въезжал на черном коне в город, и солдаты вешали на
площади своих офицеров. И вешали они их при радостных криках полоненного
города и колокольном звоне обесчещенных церквей. Да, да! Это было чудовищно,
но Бибиков уже не удивлялся, когда читал реляции о том, что духовенство
встречает злодея крестным ходом и колокольным звоном. Он не удивлялся, что
церковный хор поет ему "Достойно есть", попы "Благословен грядый во имя
господне", и верил, что, пожалуй, скоро найдется такой сумасшедший,
перепуганный насмерть архиерей, который помажет ему лоб на царство. Но самое
страшное, самое непоправимое зло было даже не в этих победах, а в том
впечатлении, которое они производили на народ.
Одна из них поразила его особенно.
императрице комендант. Не желая дать злодею обложить стены города, он
разобрал мост, ведущий к крепостным стенам. При приближении Пугачева солдаты
снова собрали мост и отворили крепостные ворота. Первым распоряжением
Пугачева при въезде в Илец был приказ повесить храброго коменданта.
Державина. Он был прав, конечно, когда с такой горячностью настаивал на
розыске и казни виновных. Солдаты, говорящие о своих симпатиях к неприятелю,
не заслуживают ничего, кроме намыленной веревки. Но как поймать того, кто
смолчал? Как найти того, кто говорил? Где тот, кто его слушал? Как зовут
того, кто слушал, смолчал и не донес?
соглядатаев, запросил секретным отношением командиров о состоянии умов. И те
ему ответили, что все обстоит благополучно, что ничто не внушает опасений и
солдаты рвутся в бой за свою императрицу.
тех пор будут верить в своих солдат, пока не почувствуют веревку, стянутую
на шее этими солдатами. Измена! Везде, всюду измена!
направлениям и как кровью залита красными чернилами. Это все места сражений,
отступлений, проигранных битв, сданных крепостей. Вся эта длинная линия
городов, фортов и укреплений от Яицкого городка до Оренбурга - уже взята
самозванцем. Он держит в состоянии непрерывной осады два последних важнейших
пункта. Не сегодня, так завтра падут и они. Вся левая сторона Волги, - он
провел пальцем по карте снизу вверх, - занята наездами Пугачева. Самара со
всех сторон обложена войсками самозванца. Она еще держится, задыхается в
этом железном кольце, но продолжает мужественно отражать все его приступы. А
дальше идут места, отмеченные косыми красными крестами. Вот тут стоял,
терпел поражение и убежал, растеривая свои полки, главнокомандующий армией
генерал Кар. Вот здесь был убит Чернышев. В этом месте, в этом и этом местах
- вон сколько здесь крестов - был наголову разбит Фрейман. Одна только
Самара... Стук в дверь прервал его размышления. Он рывком повернулся на
каблуках и подошел к двери.
наполовину.
четырьмя сургучными печатями и, всматриваясь в лицо начальника, робко
доложил о приходе молодого офицера Державина, который просит принять его
немедленно.
Каменистый Артем
Ларссон Стиг
Каргалов Вадим
Орловский Гай Юлий
Никитин Юрий
Лукин Евгений