предлога задерживать девушку, встал и подошел к ней. Вынув из кармана
несколько кредиток, он протянул одну Дженни.
распорядилась этим по своему усмотрению.
сколько ей дали. Она терялась в обществе столь замечательного человека, в
его великолепном жилище и плохо понимала, что делает.
бельем?
вечером.
людям был не совсем обычен. Несомненно, бедность и красота - сочетание, к
которому трудно остаться равнодушным. Он уселся в кресло и предался
приятным мыслям, на которые навело его посещение Дженни. Почему бы ему не
помочь этой семье?
Брэндер все больше интересовался ею и вскоре сумел победить робость и
неловкость, овладевавшие ею в его присутствии. Помогло, в частности, то,
что он стал называть ее просто по имени. Это началось с третьего посещения
Дженни, и потом, почти бессознательно, он стал все чаще называть ее так.
отношение к кому-либо было очень мало ему свойственно. Но, разговаривая с
этой девушкой, он чувствовал себя каким-то помолодевшим и нередко
спрашивал себя, неужели она не заметит и не оценит, что в нем еще столько
юношеского.
- хотя она этого и не сознавала - сам Брэндер. Таких обаятельных людей она
еще никогда не встречала. Все, что принадлежало ему, было прекрасно, все,
что он делал, - благородно, значительно, достойно уважения. Неведомо
откуда, быть может, от каких-нибудь своих немецких предков, Дженни
унаследовала способность понимать и ценить все это. Жить нужно именно так,
как живет этот человек. Особенно нравилось Дженни его великодушие.
голос чувства всегда звучал громче, чем голос рассудка. Когда Дженни
принесла ей десять долларов, миссис Герхардт была вне себя от радости.
Он велел отдать их тебе.
представила себе сенатора - его статную фигуру и любезное обхождение.
этом сказочном богаче, о том, какой он, без сомнения, добрый и
великодушный. Когда дело дошло до стирки, она терла его белье чуть не до
дыр, чувствуя, что, как бы она ни старалась, все будет мало. Сам Герхардт
ни о чем не должен знать. Он человек таких строгих правил, что, как ни
велика нужда, жене было бы нелегко убедить его взять лишние деньги,
которые ими не заработаны. Поэтому она ничего не сказала, а просто стала
покупать на эти деньги хлеб и мясо - совсем понемногу, чтобы неожиданное
богатство так и осталось незамеченным.
благодарная ему, она стала разговаривать с ним проще и принужденнее. У них
установились настолько хорошие отношения, что, заметив, как понравилась
Дженни маленькая кожаная рамка для фотографий, стоявшая на туалетном
столе, Брэндер подарил ей эту вещицу. Всякий раз, как Дженни приходила к
нему, он под каким-нибудь предлогом задерживал ее и скоро понял, что эту
юную, кроткую девушку до глубины души оскорбляет нужда, в которой ей
приходится жить, и что она стыдится своей бедности. Это искренне восхищало
его, и он, глядя на ее жалкое платье и изношенные башмаки, спрашивал себя,
как бы ей помочь, не обидев.
самому посмотреть, в каких условиях живет ее семья. Но ведь он как-никак
член сената Соединенных Штатов, а эти люди, должно быть, ютятся где-нибудь
на убогой окраине. И он отбросил эту мысль благоразумие на время взяло
верх, и задуманный визит был отложен.
в один прекрасный день миссис Герхардт и Дженни с удивлением узнали, что
он уехал. Он платил им за стирку не меньше двух долларов в неделю, а
иногда и пять. Быть может, он не представлял себе, какую брешь в их
бюджете пробьет его отъезд. Но делать было нечего, и им пришлось кое-как
сводить концы с концами. Сам Герхардт теперь чувствовал себя лучше; обойдя
немало фабрик в тщетных поисках работы, он обзавелся козлами и пилой и
ходил из дома в дом, предлагая напилить дров. Работы было немного, но, не
щадя сил, он все же ухитрялся заработать два, а иногда и три доллара в
неделю. Этих денег вместе с заработком жены и тем, что давал Себастьян,
хватало на хлеб - но и только.
горькой. Немцы любят справлять рождество с большой торжественностью. В эти
дни всего нагляднее проявляется сила их родительских чувств. Они высоко
ценят радости детства и стараются, чтобы малыши всласть натешились
забавами и игрушками. Перед рождеством, работая пилой, Герхардт-отец
немало думал обо всем этом. Как бы ему хотелось порадовать и побаловать
подарками маленькую Веронику - ведь она так долго была больна! Как бы он
хотел подарить всем детям по паре крепких башмаков и сыновьям теплые
шапки, а дочкам нарядные капоры. В прошлые годы они всегда получали на
рождество игрушки и сласти. Ему горько было думать, что настанет снежное
утро праздника, а стол не будет щедро заставлен всем, чего так хочется
детям.
так болезненно переживала все это, что просто не в силах была заговорить с
мужем о близящемся роковом дне. В надежде сэкономить деньги на покупку
тонны угля и избавить злополучного Джорджа от ежедневного паломничества на
угольный склад, она ухитрилась отложить три доллара - и вот теперь решила
потратить эти деньги на рождественские подарки. Герхардт-отец тоже
потихоньку сберег два доллара, рассчитывая в сочельник, в критическую
минуту, их выложить и хоть немного успокоить и порадовать жену.
слабым утешением. В городе царила праздничная суета. Бакалейные магазины
были разукрашены остролистом. Магазины игрушек и кондитерские ослепляли
своим великолепием: тут было все, что только может понадобиться уважающему
себя Санта-Клаусу. И родители и дети смотрели на витрины - одни с
тоскливым сознанием своей горькой нужды, другие - с неистовым восторгом и
едва сдерживаемой жаждой обладать этими сокровищами.
подарков.
раз отец видел, что, несмотря на его предупреждения, глаза детей горят все
тем же радостным ожиданием.
было занятий. Уходя в отель, миссис Герхардт посоветовала Джорджу набрать
побольше угля, чтобы хватило на завтрашний день. Джордж сейчас же
отправился в депо, взяв с собою двух младших сестер, но угля было мало, им
не скоро удалось наполнить свои корзинки, и к вечеру у них оказался лишь
очень скудный запас.
в тот вечер вернулась из отеля.
сейчас же и принеси еще.
Басс идет.
одевался, собираясь в город.
пойти сам.
топить, тогда что?
чтобы он мог считать вопрос решенным.
был на это целый день.
же я его возьму, раз его нет?
дороге заходила в лавку, и теперь, едва переступив порог, сразу заметила
надутое лицо Джорджа.