как ученый, приводя в порядок свое научное хозяйство. Его книги, гербарии,
точные механизмы, физические приборы, коллекции термометров, барометров,
гигрометров, дождемеров, подзорных труб, компасов, секстантов, карт,
планов, склянки, порошки, пузырьки его довольно богатой походной аптечки -
все это приводилось в порядок, которому мог бы позавидовать Британский
музей. Пространство в шесть квадратных футов содержало неисчислимые
богатства; доктору стоило только, не сходя с места, протянуть руку, чтобы
мгновенно сделаться медиком, математиком, астрономом, географом, ботаником
или конхиологом.
плавучем святилище, где с трудом могли бы уместиться трое самых тощих его
приятелей. Впрочем, вскоре появились и друзья и притом в таком количестве,
что даже покладистый доктор не выдержал и под конец сказал, перефразируя
известное изречение Сократа:
дога находилась как раз под окном таинственной каюты; но свирепый
обитатель конуры предпочитал бродить по нижней палубе и трюму; казалось,
не было возможности приручить его, и никто не мог совладать со странным
нравом собаки. По ночам ее жалобный вой зловеще отдавался в глубине трюма.
инстинктивно предчувствовала опасности предстоящего путешествия? Или
предвещала грядущие напасти? Последнее казалось матросам вероятнее всего.
Правда, некоторые подшучивали над ее повадками, но в душе считали собаку
каким-то дьявольским отродьем.
однажды на собаку, чтобы ее отколотить, но оступился, упал на шпиль и
раскроил себе голову. Разумеется, и в этом случае обвинили во всем
злосчастную собаку.
юте, собака постоянно бродила на наветренной стороне; позже, когда бриг
уже вышел в море и ему приходилось лавировать, странное животное после
каждого поворота меняло место и упорно держалось наветренной стороны,
словно настоящий капитан.
мог бы смирить тигра, напрасно старался задобрить собаку, он только даром
потратил труд и время.
матросы под конец стали называть ее "Капитаном", ибо она прекрасно знала
все морские порядки и, видимо, не раз уже побывала в плавании.
удивительно, что большинство матросов приняло его всерьез. Некоторые,
правда, улыбались, вспоминая слова боцмана, но втайне ожидали, что в один
прекрасный день собака примет человеческий образ и на бриге раздастся
громкая команда капитана.
не был спокоен. Вечером 5-го, накануне отплытия, он сидел, дружески
беседуя в кают-компании с доктором, Уоллом и Джонсоном.
этим напитком, потому что, согласно предписаний, полученных в письме из
Абердина, на время плавания все люди на бриге, начиная с капитана и кончая
кочегаром, становились "водохлебами", то есть не должны были получать ни
вина, ни пива. Крепкие напитки отпускались только в случае болезни, да и
то по предписанию врача.
капитана действительно осуществятся, то Шандон получит завтра письмо,
содержащее последние инструкции.
то по крайней мере станет известным хоть место назначения брига. Иначе -
куда же мы пойдем?
дожидаясь письма. Ручаюсь, что это письмо нагонит нас в дороге.
корабль?
малейшего сомнения.
полюсу?
пересекать весь Атлантический океан? Вы только представьте себе это,
дорогой друг.
доктор: к Шпицбергену? Или к Гренландии? Или к Лабрадору? Или, наконец, в
Баффинов залив? Если все дороги ведут к одному месту, то есть к
непроходимым льдам, то, во всяком случае, дорог этих много, и мне было бы
очень трудно выбрать ту или другую. Можете ли вы дать мне точный ответ?
если вы так и не получите письма - что вы будете делать?
время как доктор, которому не сиделось на месте, взволнованно расхаживал
вокруг стола. - Да, так будет благоразумнее, хотя дальнейшая проволочка
может иметь дурные последствия. Во-первых, теперь самое благоприятное
время года, и если мы в самом деле двинемся на север, то необходимо
воспользоваться таянием льдов, чтобы пройти Девисов пролив. Во-вторых,
экипаж с каждым днем все больше волнуется; друзья да товарищи подбивают
наших матросов оставить бриг, и их запугивания могут сыграть с нами
скверную шутку.
паника, то они сбегут все до одного, и как вы наберете тогда новую
команду?
завтрашнего дня и не отчаиваться. Обещания капитана исполнялись до сих пор
с поразительной точностью; поэтому нет оснований думать, что в свое время
нам не будет сообщено, куда направляется бриг. Лично я ни на минуту не
сомневаюсь, что завтра мы будем уже в Ирландском море, а потому, друзья
мои, предлагаю вам выпить последний стакан грога за успех нашего плавания.
Правда, оно начинается в несколько странных обстоятельствах, но с такими
моряками, как вы, у нас тысяча шансов на счастливый исход!
совет, приготовьте все к отплытию. Экипаж должен быть убежден, что вы
вполне уверены в своих действиях. Получите вы завтра письмо или нет, - все
равно снимайтесь с якоря. Не разводите паров; ветер, видимо, установился,
и что может быть легче, как спуститься по течению. Пускай лоцман взойдет
на борт; в час отлива выходите из дока и становитесь на якорь за
Беркенхедским мысом; наши люди не будут иметь никаких сношений с берегом,
и если этому дьявольскому письму суждено попасть в наши руки, то,
поверьте, оно найдет нас там, как и во всяком другом месте.
моряку.
тревожили их и во сне.
по всему Ливерпулю, и, как мы уже знаем, огромная толпа зрителей хлынула
на набережную Новых доков Принца.
чтобы отговорить приятеля, третьи - чтобы взглянуть на странное судно,
четвертые - чтобы разузнать про цель плавания. Многим не понравилось, что
в этот день Шандон был молчаливее и сдержаннее, чем обычно.
дня. Шандон стоял на рубке и тревожно разглядывал толпу, ища человека,
который разрешит его сомнения. Напрасные надежды! Матросы "Форварда" молча
исполняли приказания помощника капитала, не спуская с него глаз; все
напряженно ждали вести, которая, однако, не приходила.
пасмурная; на море поднялось сильное волнение; дул свежий юго-восточный
ветер, но выход из реки Мерсей не представлял затруднений.
поглядывая по сторонам, жестикулировал и "жаждал моря", как он выражался
со свойственной ему ученой изысканностью. Он был сильно взволнован, хотя и
старался сдерживаться. Шандон до крови искусал себе губы.
терять не следует. Нам понадобится час, чтобы выйти из дока.
Был уже первый час.
очистить палубу "Форварда".
последние швартовы.