Чтение 5–й страницы книги ~Росмерсхольм~

Кролл. Давай.

Садятся на диван.

Росмер (помолчав). Как по-твоему, хорошо у нас, уютно здесь?

Кролл. Да, здесь теперь стало очень хорошо, уютно - и мирно. У тебя
завелся настоящий домашний очаг, Росмер. А я свой потерял.

Росмер. Дорогой Кролл, не говори так. Что теперь разрознено -
соединится вновь.

Кролл. Никогда, никогда. Ядовитое жало останется. По-старому уж никогда
не будет.

Росмер. Послушай, Кролл, вот мы с тобой были близки много, много лет.
Мыслимо ли, по-твоему, чтобы наша дружба порвалась?

Кролл. Я не знаю ничего такого в свете, что могло бы порвать ее. С чего
тебе это пришло в голову?

Росмер. Да вот, ты придаешь такое решительное значение единству во
мнениях и взглядах.

(*762) Кролл. Ну, да, но ведь мы же с тобой почти едины во взглядах. В
главных, коренных вопросах, во всяком случае.

Росмер (тихо). Нет. Этого нет уже.

Кролл (готовый вскочить). Что такое!

Росмер (удерживая его). Нет, сиди. Прошу тебя, Кролл.

Кролл. Да что же это такое? Я тебя не понимаю! Выскажись прямо!

Росмер. В душе моей новое лето. Я обрел новый, юношески свежий взгляд
на жизнь. И вот я пришел туда же...

Кролл. Куда же, куда?

Росмер. Куда пришли твои дети.

Кролл. Ты? Ты! Да это же невозможно! Куда ты пришел, говоришь?

Росмер. Туда же, куда твои дети - Лауриц и Хильда.

Кролл (поникая головой). Отступник. Иухаинес Росмер - отступник.

Росмер. Мне следовало бы так радоваться... испытывать такое счастье,
сознавая свое отступничество, как ты это называешь... Но я все-таки много
страдал, мучился. Я ведь знал, какое это причинит тебе жгучее огорчение.

Кролл. Росмер... Росмер! С этим я никогда не примирюсь. (Мрачно глядит
на него.) И ты, заодно с ними, готов способствовать распространению пагубы и
смуты в этой злополучной стране.

Росмер. Это освобождение, и я хочу приобщиться к нему.

Кролл. Да, знаю, знаю. Так называют это все смутьяны и все сбитые с
толку. Но неужели, по-твоему, можно ожидать, что освобождение принесет тот
мятежный дух, который готов теперь отравить всю нашу общественную жизнь?

Росмер. Я не приобщаюсь ни к господствующему здесь духу и ни к одной из
борющихся партий. Я хочу попытаться собрать, сплотить, людей с разных
сторон. Возможно больше и теснее. Я хочу жить, посвятить всю свою жизнь, все
свои силы на то, чтобы создать в стране истинное народовластие.

(*763) Кролл. По-твоему, с н_а_с уже не довольно этого народовластия?..
Мне, по крайней мере, кажется, что все мы кучей движемся прямо в болото, где
привольно живется одной черни.

Росмер. Именно потому я и намечаю истинную задачу народовластия.

Кролл. Какую задачу?

Росмер. Сделать всех людей в стране людьми благородными.

Кролл. Всех!..

Росмер. Во всяком случае, возможно большее число.

Кролл. Какими же путями?

Росмер. Освободив их умы и очистив волю, думается мне.

Кролл. Ты мечтатель, Росмер. Т ы хочешь их освободить? Т ы хочешь их
очистить?

Росмер. Нет, милый друг... я хочу лишь попытаться пробудить в них
стремление к этому. Сделать это они должны уж сами.

Кролл. И ты думаешь, они смогут?

Росмер. Да.

Кролл. Собственными силами?

Росмер. Именно собственными силами. Других не существует.

Кролл (вставая). Разве так подобает говорить пастору?

Росмер. Я уже не пастор.

Кролл. Да, но... твоя детская вера?

Росмер. Ее уже нет во мне.

Кролл. Нет!..

Росмер (встает). Я отказался от нее. Д_о_л_ж_е_н был отказаться от нее,
Кролл.

Кролл (потрясенный, но овладевая собой). Вот как... Да, да, да. Одно к
одному, конечно. Так не потому ли ты и сложил с себя церковный сан?

Росмер. Да. Когда я разобрался в самом себе... вполне уверился, что это
не преходящий соблазн, но нечто такое, от чего мне уже никогда не
отделаться, - я и ушел.

(*754) Кролл. Значит, вот как давно это в тебе бродило. А мы, твои
друзья, ничего и не знали! Росмер, Росмер... как ты мог скрывать от нас эту
прискорбную истину?

Росмер. На мой взгляд, дело это касалось меня одного. И затем я не
хотел причинять тебе и другим друзьям напрасного огорчения. Я думал, что
смогу продолжать жить здесь по-прежнему, тихой, счастливой жизнью. Я хотел
читать и изучать все те труды, которые раньше были для меня закрытой книгой.
Всей душой отдаться великому миру истины и свободы, который мне открылся.

Кролл. Отступник. Каждое слово свидетельствует об этом. Но зачем ты
все-таки признаешься в своем тайном отступничестве? И зачем именно теперь?

Росмер. Ты сам вынудил меня, Кролл.

Кролл. Я? Я тебя вынудил?..

Росмер. Когда я узнал, как ты неистовствуешь на сходках... когда прочел
обо всех твоих недобрых речах... яростных выпадах против тех, кто стоит на
противоположной стороне... о твоем презрительном осуждении противников...
Ах, Кролл! И ты, ты мог стать таким!.. Тогда передо мною повелительно встал
мой долг. Люди озлобляются в такой борьбе, которая теперь завязалась. Надо
призвать в души мир, радость и примирение. Оттого я и выступаю теперь и
сознаюсь открыто, каким я стал. А затем и я хочу испытать свои силы. Не мог
ли бы и ты... с своей стороны... примкнуть, Кролл?

Кролл. Никогда в жизни не примирюсь я с разрушительными элементами
общества!

Росмер. Так давай, по крайней мере, бороться благородным оружием - раз
уж приходится бороться.

Кролл. Кто не со мной в главных жизненных вопросах, того я знать не
знаю больше. И не стану с ним церемониться!

Росмер. Это и ко мне относится?

Кролл. Ты сам порвал со мной, Росмер.

Росмер. Да разве это разрыв!

Кролл. Это! Это разрыв со всеми, кто до сих пор был тебе близок. Прими
же на себя и последствия.

Ребекка входит справа и широко распахивает двери.

(*765) Ребекка. Ну вот, теперь он на пути к своему великому
жертвоприношению. А нам пора за стол. Милости просим, господин ректор.

Кролл (берет шляпу). Спокойной ночи, фрекен Вест. Мне тут нечего больше
делать.

Ребекка (напряженно). Что это значит? (Затворяет дверь и подходит к
ним.) Вы поговорили?..

Росмер. Он все теперь знает.

Кролл. Мы тебя не выпустим из рук, Росмер. Мы заставим тебя вернуться к
нам.

Росмер. Туда я уж никогда не вернусь больше.

Кролл. Увидим. Ты не такой человек, чтобы выдержать одиночество.

Росмер. Я буду не совсем одинок. Нас двое, чтобы выдержать одиночество.

Кролл. А-а! (В нем вспыхивает подозрение.) И это еще! Слова Беаты!..

Росмер. Беаты?..

Кролл (отгоняя мысль). Нет, нет... это было гадко... Прости.

Росмер. Что? О чем ты?

Кролл. Ни слова больше об этом. Фу! Прости мне. Прощай! (Направляется в
переднюю.)

Росмер (за ним). Кролл! Нам нельзя разойтись так. Завтра я приду к
тебе.

Кролл (в передней, оборачиваясь). Чтобы ноги твоей не было в моем доме!
(Берет палку и уходит.)

Росмер стоит с минуту в дверях, затем затворяет дверь и идет к столу.

Росмер. Ничего, Ребекка. Выдержим все-таки. Мы двое верных друзей. Ты
да я.

Ребекка. Как ты думаешь, что пришло ему на ум, когда он крикнул: "фу"?

Росмер. Дорогая, не обращай внимания. Он сам не поверил тому, что
пришло ему на ум. Но завтра я пойду к нему. Спокойной ночи.

Ребекка. И сегодня так же рано уйдешь к себе? После этого?

Росмер. Сегодня, как и всегда. У меня стало так легко на душе теперь,
когда это уже позади. Ты видишь - (*766) я совершенно спокоен, дорогая
Ребекка. И ты тоже будь спокойна. Доброй ночи!

Ребекка. Доброй ночи, дорогой друг! Спокойного сна!

Росмер уходит в переднюю, и затем слышны его шаги по лестнице, ведущей
наверх. Ребекка дергает звонок у печки, и немного погодя справа входит мадам
Хельсет.

Можно убрать со стола, мадам Хельсет. Пастор не хочет ничего... а
ректор ушел.

Мадам Хельсет. Ректор ушел? Что такое с ним стряслось?

Ребекка (берет свое вязанье). Пророчил, что собирается сильная гроза...

Мадам Хельсет. Вот так диво! Ни единого облачка за весь вечер.

Ребекка. Только бы он не повстречался с белым конем. Боюсь, что эти
привидения скоро дадут себя знать здесь.

Мадам Хельсет. Бог с вами, фрекен! Не говорите так... о таких ужасах.