Чтение 5–й страницы книги ~Пятый странник~

голенький человечек и во всех членах его тела видна была полная
беззаботность.

-- Схоласт, -- промолвила медная статуя воина, что стояла в
углу комнаты, отведенной схоласту, -- каждую секунду я ощущаю
шлемом, как мимо меня протекает время и пройдет еще 600 лет,
прежде чем ты оживишь своего Гомункулюса.

-- Рыцарь, -- отвечал ночной колпак, с горделивым видом
сидевший на голове Швериндоха -- опустите забрало и крепче
сожмите губы. Я говорю: нет ничего проще, как оживить
Гомункулюса.

-- Я сплю, -- сказал Швериндох, -- я боюсь, что мне это
только снится.

-- Ночь еще только что началась, -- отвечал рыцарь, --
расскажите мне, что думаете вы об этом.

-- Ночь приходит к концу, -- сказал колпак, -- еще не время
оживить Гомункулюса. Четыре странника еще не прошли
предназначенного им пути.

-- Освальд Швериндох, баккалавр, magister scholarium -- ты
спишь? -- И он ответил сам себе: -- Я сплю, но вижу странные
сны похожие на правду.

-- Вижу лишь одного странника, -- ответствовал рыцарь, -- и
не знаю, спит он, или бодрствует. Ночь еще только что началась,
расскажите мне о том, как оживить Гомункулюса.

-- Ночь приходит к концу, -- повторил колпак, -- но чтобы
оживить Гомункулюса, стоит лишь подыскать для него подходящую
по размеру душу.

-- Это надо запомнить, -- сказал Швериндох, натягивая одеяло
до подбородка, -- это мне нужно запомнить.

И он уснул окончательно.

Бургомистра города Кельна звали Иоганн Шварценберг и он имел
сына Ансельма, школьника. На утро Швериндох дал первый урок
своему ученику.

-- Sub virga degere, -- сказал он, усаживаясь в кресло и
кладя подле себе огромную розгу, -- sub virga -- magistiri
constitutum essue.

Ансельм выкатил глаза и поглядел на него со страхом.

-- Так, так, -- сказал бургомистр, -- точно, Herr Швериндох,
вы говорите святые истины.

-- Ансельм, -- продолжал учитель, -- вот книга, которую ты
будешь читать вместе со мной.

Ансельм издал звук весьма неопределенный и во всяком случае
не вполне одобрительный.

-- Первое, что ты должен будешь изучить, -- продолжал
схоласт, -- это наука грамматики. Septemplex sapientia
заключает в себе семь наук и на первом месте -- грамматика.

-- Точно -- повторил бургомистр, с удовольствием поднимая
палец, -- на первом месте -- грамматика.

Gram. loquitur; dia. Vera docet; ih verba colorat.

Mus. canit; ar. numerat; geo ponderat; as colit astra.

Пропел Швериндох.

-- Grammatica loquitur, -- повторил он, -- грамматика
читает.

Ансельм снова издал довольно гулкий звук, на этот раз
неясный по месту своего происхождения.

-- Точно -- сказал бургомистр, и с одобреньем посмотрел на
Ансельма, -- точно, Ансельм, повтори ка.

-- Способный мальчик, -- вскричал Швериндох, -- у него
удивительная память.

Ансельм повторял теми же звуками и так они занимались много
дней.

Однажды ночью схоласт сел на постели и принялся укорять
себя.

-- День проходит за днем, скоро уж минет положенный срок, а
ты не достиг еще намеченной цели. К чему ведет тебя пребыванье
в доме бургомистра? Если память не изменила тебе, то ты должен
похитить для Гомункулюса небольшую, но добротную душу. Но у
кого же тебе похитить эту душу, схоласт?

Он сидел на кровати и чесал голову в недоумении.

-- У бургомистра, -- сказал колпак шопотом, -- я отлично
знаю все качества характера бургомистра Шварценберга. Он в меру
чувствителен и в меру благороден.

-- Я полагаю, -- продолжал схоласт думать вслух -- что лучше
всего похитить душу у бургомистра. Я его знаю. Он обладает
чувствительной и благородной душой. Но как это сделать? Какие
меры принять для этого, схоласт?

-- Я думаю, щипцами для сахара, -- сказал колпак, -- щипцами
для сахара, бургомистр спит с полуоткрытым ртом.

-- Эта мысль делает честь твоей сообразительности, схоласт.
Щипцами для сахара, поздней ночью.

-- Ты присваиваешь себе мои мысли, -- сказал колпак,
огорчившись.

Но схоласт повернулся на другой бок и уснул.

Дом бургомистра был очень велик и имел предлинные коридоры.
В начале каждого коридора горела свеча и всего в доме
бургомистра каждую ночь горело 17 свечей.

Схоласт зажег восемнадцатую, оделся и отправился по коридору
от комнаты, ему отведенной, до лестницы, над которой помещалась
комната бургомистра.

-- Gloria tibi, Domine -- сказал Швериндох, когда добрался
до этой лестницы, -- самая трудная часть пути пройдена.

В одной руке он держал свечу, а в другой большие щипцы для
сахара. И в кармане имел еще свечу и еще щипцы, поменьше.

-- Не торопись, схоласт, -- говорил он, поднимаясь по
лестнице и, от дуновенья, в его руках колебалось пламя свечи.
Он поднялся и уже собирался проскользнуть в комнату
бургомистра, как вдруг на повороте он встретился с
Анной-Марией, молоденькой служанкой в доме. Она, увидев учителя
в таком странном виде, со свечой и со щипцами в руках, очень
удивилась, но сказала со скромностью:

-- Добрый вечер, Herr Швериндох.

-- Добрый вечер, -- Анна-Мария, отвечал смущенный схоласт.

Так они стояли молча, покамест кто-то не затушил свечу. И
схоласт, хоть и не вернулся до утра в свою комнату, однако же
не дошел в эту ночь до комнаты бургомистра.

Но в следующую ночь он снова собрался итти и снова зажег
свечу и взял с собою щипцы для сахару и другие щипцы поменьше и
повторяя в уме молитвы, он добрался до комнаты бургомистра.

Маленькая лампочка горела над кроватью бургомистра и он
спал, полуоткрыв рот и вытянув вперед губы.

-- Sanctum et terribile nomen ejus, -- прошептал схоласт, --
initum sapientia timor domini.

Колпак плясал на его голове, потому что голова тряслась
неудержимо. Но он плясал от радости.

-- Памятуя гостеприимство, -- прошептал он на ухо
Швериндоху, -- вы не должны бы были, разумеется, этого
совершать. Но Гомункулюс оживет, а пути судьбы неведомы нам
совершенно.

-- Nisi dominus custodierat civitatem, -- шептал схоласт,
наклоняя свечу и пытаясь осветить бургомистра, -- frusta
vigilat, qui custoditeam.

-- Щипцами для сахара, -- говорил колпак, размахивая
кисточкой, -- стоит только поглубже засунуть щипцы, покрепче
сжать их в своей руке, и вы, дорогой ученый, непременно
вытащите душу. И эта душа соединившись с вашим детищем узами
химических соединений, подарит миру нечто вполне
необыкновенное. Решайтесь, решайтесь, любезнейший Швериндох.

И видя что Швериндох уже просунул щипцы сквозь полуоткрытые
губы, он засмеялся и заплясал на его голове снова.

-- Conquissabit capita -- шептал схоласт, зажимая концы
щипцов и переступая охладевшими ногами -- conquissabit capita
interra multorum.

И он потащил щипцы.

Душа бургомистра, со одной стороны как бы коренастая и
неуклюжая, с другой являла вид вполне очаровательный. Она
повисла на щипцах с необыкновенной легкостью и переливалась
всеми цветами радуги и не-радуги, при свете свечи и лампы.

Схоласт стянул с головы колпак, подхватил бургомистрову душу
другой парой щипцов и, не касаясь пальцами осторожно, уложил ее
на дно колпака. Затем бросился вон из комнаты.

Бургомистр перевернулся на другой бок и крякнул. Немного