Роджеру, - шепнула она весело.
руки... и вздрогнула, потому что он жалобно заскулил.
него будет хорошо.
Пение птиц и вся окружающая красота наполняли ее душу неизъяснимой
радостью, а прикосновение мягкой земли к ее босым ногам, казалось, сулило
чудесную, неизвестную ей дотоле свободу.
Питер... - Она умолкла на миг, словно прислушиваясь к дыханию света и
жизни вокруг. - Ну, нам пора идти к мистеру Веселому Роджеру, - сказала
она затем.
ореол. Синева ее глаз стала еще синее, а румянец на щеках еще алее, когда
она свернула на еле заметную тропинку, которая вела к хижине, где Веселый
Роджер прятался от людских глаз.
3
неподалеку от Быстрого ручья, раздался веселый мужской смех. В этот
предвечерний час последнее солнечное золото лилось в распахнутую дверь
хижины, сложенной из тополевых бревен. И как солнечные зайчики на пестрой
тополевой древесине, этот смех словно озарял тут все вокруг - тут, на краю
огромного болота, которое простиралось далеко на север и на запад. Это был
особый смех - не буйный или насмешливый, но звонкий и чарующий своей
искренностью. Он был очень заразителен и мог разогнать тьму самой хмурой
ночи. Он рассеивал страх, и если в болоте старого индейца Тома и вправду
водились черти, то, заслышав его, они, конечно, улепетывали во все
лопатки. И не раз, как могли бы засвидетельствовать обитатели многих типи
и хижин далеко отсюда, перед этим смехом отступала сама смерть.
смеяться, стоял, облокотившись о грубо сколоченный стол. Это был Роджер
Мак-Кей, более известный как Веселый Роджер, разбойник, разыскиваемый
всеми патрулями королевской северо-западной конной полиции к северу от
Водораздела [общее название хребтов, отделяющих бассейн Великих озер от
Гудзонова залива].
лучей, не поверил бы, что перед ним скрывающийся преступник, а тем более
преступник, который, по слухам, творил в северном краю неслыханные
бесчинства. Он был не особенно высок ростом, крепкий, как наливное яблоко,
и такой же румяный. Было что-то детское в его круглом розовом лице, в
ясных серых глазах, в льняных, коротко подстриженных волосах и в пухлости
его обнаженных по локоть рук. Веселый Роджер выглядел упитанным и
благодушным. Фигура его была округлой в каждой своей линии, однако тот,
кто назвал бы его толстяком, ошибся бы. Очень ошибся бы, как могли
подтвердить многие люди, встречавшиеся с ним на лесных тропах. Его лицо не
носило никаких следов порочности, и он ничем не походил на гонимого
преступника; разве что сторонний наблюдатель сосредоточил бы свое внимание
только на пистолете, который висел на поясе, обвивавшем его не слишком
стройный стан. Если бы не этот пистолет, Веселый Роджер производил бы
впечатление не просто безобидного малого, но человека, самой судьбой
предназначенного всюду приносить дух бодрости и доброжелательства. Что до
его возраста, то ему было двадцать пять лет, о чем он, впрочем, избегал
упоминать.
самого заядлого весельчака, не говоря уж о разбойнике, за чью голову была
назначена награда, - если только это не был аппетитный запах готовящегося
ужина. На маленькой плите в дальнем углу поджаривались две куропатки, а из
сломанного носика кофейника подымались клубы ароматнейшего пара. В
открытой духовке ждали своей очереди шесть горячих печеных картофелин в
хрустящей золотисто-коричневой корочке.
раз направился к низкой полке в дальнем углу. Там он осторожно приподнял
кипу старых газет; в открывшейся коробке что-то зашуршало, раздался
протестующий писк, и над краем появилась мордочка бурой мышки, которая
устремила на Роджера вопросительный взгляд двух блестящих глаз-бусинок.
которую случайно наткнулся полчаса назад. В мягком гнездышке лежало
четверо крохотных мышат, еще совсем голеньких и слепых. Едва он опустил
газеты, как мать прошуршала назад к ним, и было слышно, как она
попискивает, успокаивая малышей, - она как будто говорила им, что этого
человека можно не бояться: она его хорошо знает и он ни за что не причинит
им никакого зла. А Веселый Роджер, вернувшись к столу, вновь расхохотался,
и смех его разнесся над долиной ручья, одетой золотом заката, так что с
вершины высокой ели на самом берегу ему задорным стрекотом ответила
голубая сойка.
голеньких мышат в гнезде из газетных клочков. В этот день к веселому и
беззаботному искателю приключений вдруг пришло счастье - ему стоило только
протянуть руку, и счастье навсегда осталось бы с ним. Но он не протянул
руки... потому, что был разбойником, и еще потому, что во всем следовал
собственному строгому кодексу чести. Роджер Мак-Кей не верил в бога, но он
поклонялся природе: все ее проявления, ее жизнь, самый воздух, которым он
дышал, были теми страницами, из которых слагалась книга его веры. И когда
солнце начало спускаться за вершины высочайших деревьев, он прочел на этих
страницах, что поступил как глупец, когда отвернулся от самого лучшего
подарка, который могла ему сделать жизнь, - отвернулся только потому, что
прихоть судьбы превратила его в нарушителя людских законов и обрекла на
скитания. Вот почему теперь его душа пела и смеялась.
заставил себя забыть про нарушенный закон и про облаченных в красные
мундиры служителей этого закона, которые неотступно шли по его следу. Но
им и в голову не придет искать его здесь, на самой границе цивилизации, а
время, заверил он себя в эту минуту оптимизма, укроет его надежной завесой
забвения. Завтра он снова отправится за Гребень Крэгга и...
синими глазами, вновь в неярких лучах солнца заблестели каштановые кудри и
алые губы, запинаясь, произнесли: "Вы меня не обидите, если поцелуете,
мистер Веселый Роджер... если вам этого хочется!"
дело выглядывала из своей коробки.
настоящая пиратка, сущий капитан Кидд: ты съела мой сыр, изгрызла ремешки
моих лыж и утащила у меня носок для своего гнезда. Мне следовало бы
поймать тебя в мышеловку или отстрелить тебе голову. Но я этого не делаю.
Я позволяю тебе спокойно жить... и растить детей. И, миссис Кидд, тебе я
обязан замечательной мыслью. Да-да! Ты сказала мне, что я имею право
завести собственное гнездо, - и я его заведу! А хозяйкой в нем будет самая
милая, самая красивая девушка на свете, которая только по ошибке не
родилась цветком! Вот так, миссис Кидд. А если явятся полицейские
ищейки...
появилось выражение, которое бывает у человека, когда он не боится
взглянуть правде в глаза и знает, что загнан в угол и должен защищаться.
Картину, становилось все мрачнее, превращалось в темную тучу, оледенившую
его сердце. Он отошел от стола к открытой двери; его пальцы медленно
сжались в кулаки, и он спокойно и неторопливо оглядел свой мир. Перед ним
простиралась глухая лесная чаща, кое-где еще пронизанная угасающими
отблесками заката. Вот это и был его мир - весь его мир. Здесь он родился
и здесь когда-нибудь умрет. Он любил и понимал этот мир, чей могучий дух
говорил с ним всегда - днем и ночью, при солнечной погоде и в бурю. Но
теперь он безмолвствовал. И Веселый Роджер, погрузившись в задумчивость,
не слышал насмешливой брани, которой осыпала его голубая сойка с
пламенеющей вершины высокой темной ели.
желание счастья, и его угрюмо сомкнутые губы прошептали с тихим, но
яростным вызовом:
тюрьма... Ведь рано или поздно они меня изловят, я знаю!
газетах шуршала маленькая мать, и на мгновение губы Веселого Роджера
искривились в грустной улыбке.
живется несладко, а со мной будет еще хуже. Этого ведь не избежать. Никак
не избежать, миссис Кидд. Но я рад, чертовски рад, что она разрешила мне
поцеловать себя, если я этого захочу! Только подумать, миссис Кидд! Если я
захочу... О господи!
усмехнулся и нагнулся над сковородкой с куропатками.
поцеловать ее хотя бы один раз! Но дело так обернулось, миссис Кидд,
что...
Контровский Владимир
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Пехов Алексей
Андреев Николай
Конюшевский Владислав