уже спит.
закутке за ширмами, а в каком-то просторном помещении - судя по всему,
больничной палате. В вене еще торчала игла капельницы, но все прочие
атрибуты реанимации исчезли.
в контраст нафабренным усам и шевелюре черных волос, столь же явно крашеных.
Из-за его плеча выглядывал с раскрытым блокнотом в руках молодой
стажер-ассистент.
едва не по слогам.
ответил мужчина постарше. - И скажите спасибо, что вы еще здесь.
не то недоумения, не то смущения, - и Вероника сразу насторожилась: что еще?
Какие еще придется вытерпеть муки? Теперь она неотрывно следила за каждым
жестом, за каждой сменой интонации этих двоих, зная, что задавать вопросы
бесполезно, - лишь в редких случаях врач скажет больному всю правду, - а
значит, остается лишь самой постараться выведать, что с ней на самом деле.
занятий, - произнес старший.
собственным именем, не было ни малейшей задержки, однако Вероника с испугом
заметила, что в памяти появился пробел - не удавалось вспомнить точный
адрес.
что-то высматривали. Потом обменялись беглыми взглядами.
увидеть то, что у вас в душе? - спросил ассистент.
осознание того, что с ней случилось и почему она здесь.
порядке входит в курс реанимации, - а это могло в какой-то мере повлиять на
вашу память. Но прошу вас, постарайтесь ответить на все, о чем мы будем
спрашивать, по возможности точно.
вопросы: как называются крупнейшие люблянские газеты, памятник какому поэту
стоит на главной площади (ну, уж этого она не забудет никогда: в душе любого
словенца запечатлен образ Прешерна), какого цвета волосы у ее матери, как
зовут ее сотрудников, какие книги чаще всего берут у нее в библиотеке
читатели.
голова была еще как в тумане. Но от вопроса к вопросу память прояснялась, и
ответы становились все более связными. В какой-то момент ей подумалось как
бы со стороны, что, если она находится в псих-больнице - а похоже, что это
именно так, - то ведь сумасшедшие совершенно не обязаны мыслить связно.
Однако для своего же блага, чтобы убедить, что они имеют дело отнюдь не с
сумасшедшей, - а еще желая вытянуть из них побольше о своем состоянии, -
Вероника постаралась отвечать вполне добросовестно, напрягая память в
усилиях извлечь из нее те или иные факты, сведения, имена. И, по мере того
как сквозь пелену забвения пробивалась ее прежняя жизнь, восстанавливалась
сама личность Вероники, ее индивидуальность, ее предпочтения, вкусы, оценки,
ее мировосприятие, ее видение жизни, - и мысль о самоубийстве, совсем
недавно, казалось, навсегда похороненная под несколькими слоями
транквилизаторов, вновь всплыла на поверхность.
как все повисло в воздухе, словно с ответом на этот вопрос перевернется
страница, и с нею вся жизнь будет переписана заново, причем безвозвратно.
сплетни, так что и ее ушам их не миновать. В этом заведении ничего не
утаить.
вымолвил молодой человек, тщательно взвешивая каждое слово. - Теперь настало
время узнать, каковы последствия того, что вы натворили. В такой лошадиной
дозе снотворное привело к коме, а длительное пребывание в коме, тем более в
столь глубокой, представляет прямую угрозу сердечной деятельности, вплоть до
ее прекращения. Вот вы и заработали некроз... Некроз желудочка...
что оно скоро перестанет биться. Сердце остановится.
убеждения, но...
сочувствием сквозило откровенное удовольствие, которое этот парень получал
от собственных слов, словно оглашенный им приговор - примерное и вполне
заслуженное наказание, чтоб впредь и прочим неповадно было.
несчастьях других говорят так, будто всеми силами желали бы им помочь, тогда
как на самом деле втайне испытывают некое злорадство, - ведь на фоне чужих
страданий они чувствуют себя более счастливыми, не обделенными судьбой.
Таких людей Вероника презирала, потому и сейчас не собиралась предоставлять
этому юнцу возможность, изображая сострадание, самоутверждаться за ее счет.
трагические вести не осталось и следа.
таблеток, и совсем другое - ждать смерти почти неделю, когда и так уже
совершенно истерзана тем, что довелось пережить.
отца с работы, письма от любовника, которое все никак не приходит, выпускных
экзаменов, поезда, автобуса, телефонного звонка, начала отпуска, конца
отпуска. Теперь приходится ждать смерти, встреча с которой уже назначена.
день, когда нет далее мысли о смерти.
получится, и останется единственный выход - броситься с крыши, она пойдет и
на это. Здесь уж не до родителей, не до их душевных терзаний, если выбора
нет.
откуда-то доносился громкий храп. На окнах виднелись решетки. Отбрасывая
причудливые тени по всей палате, в дальнем ее конце, у выхода, горел ночник,
обеспечивавший неусыпный надзор за пациентами. У ночника женщина в белом
халате читала книгу.
углубившейся в чтение, было десятка два коек. На то, чтобы подняться с
постели, ушли все силы - ведь уже почти три недели, если верить словам
врача, Вероника была лишена всякого движения.
та, кого недавно привезли из реанимации.
палаты.
где бы тут найти лазейку, как бы незаметно выскользнуть из больничных стен.
вздумаю трепыхаться.
оказался тесной кабинкой без двери. Чтобы выскочить из палаты, не оставалось
бы ничего иного, кроме как схватить дежурную и, одолев ее, завладеть ключом,
но для этого Вероника была слишком слаба.
Вероники.
снова лечь в кровать.
дать вам успокоительное, хотите вы этого или нет.
она услышала шепот:
хватало еще и в психушке заводить знакомства, искать единомышленников и
соратников в сопротивлении местным властям.
постарается здесь же покончить с собой - и чем скорей, тем лучше.