палки? Дай-ка их мне. Сунь под стол. Вот так. Эй, хозяюшка, налейте нам.
Ну-ка, Руби, допивай! Что это с тобой, ты отстала на два стакана!
прямо в горло, не глотая. Когда-то она, вероятно, была полной, а сейчас
сильно похудела, и кожа на ней обвисла. Усталое лицо напоминало маску. Она
клевала носом и слегка покачивалась на стуле. Мне она показалась больной.
его к мужчине. Все это время она неотрывно смотрела в одну точку, как будто
искала в ней опору.
Вот это жизнь, парень! Живем ведь один раз. Веселись, пока можно! Вот какого
я мнения, если хочешь знать. Как тебя зовут?
пить за чужой счет, если сам не может поставить в ответ такое же угощение.
сомнения презрительным взмахом руки. - Я хочу поставить тебе выпивку, и все.
- Он наклонился ко мне и сочувственно спросил: - Что, дела не блестящи? - И
опять положил руку мне на плечо. - Не сомневайся, парень! Не беспокойся! У
меня столько денег, хоть жги их. В субботу взял двадцать фунтов за один - в
Муни Вэлли поставил на славную лошадку - "Рассвет". Вот гляди! - Он вытащил
из кармана пачку банкнот и бросил их на стол. - Видишь, сколько!
вернулась, неся на подносе три полных стакана. Она протянула мне стакан
"виски", до половины наполненный коричневой жидкостью, а перед моими
компаньонами поставила пиво.
Глотка у тебя, видно, луженая! Я достал костыли из-под стола и встал.
звонок к ужину.
и всеми силами стараясь придать голове устойчивое положение. - Пусть себе
звонит, проклятый, пока не отвалится. Кто хочет есть? Я не хочу! А ты, Руби?
Ты хочешь есть? А, я не знаю! Руби пьяна как сапожник, а я пьян... как...
Руби. - Голос его упал, он начал впадать в меланхолию.
прямо. Она клонилась к столу, как будто стол обладал какой-то магнетической
силой. - Ладно, иди! Мы еще увидимся.
сжались: она вдруг поняла, как опасно открывать рот, когда перед глазами все
качается, а изнутри подступает тошнота. Руби закрыла глаза, и я ушел.
стаканы с пивом, смеялись женщины, мужчины переговаривались со знакомыми за
другими столиками... В большинстве своем это были завсегдатаи скачек.
Разговор вертелся вокруг лошадей и выигрышей.
осталась.
эту лошадь...
чистая, не залитая пивом и без сальных пятен. Через несколько минут ко мне
подошла девушка.
с почками, - произнесла она нараспев, глядя на какого-то мужчину в другом
конце комнаты.
и тоньше. Звали ее Вайолет Эбби, и она была влюблена в одного жокея. Она
никогда не смеялась, не улыбалась, только вопросительно смотрела на вас. Я
еще не знал тогда, что Вайолет - сестра хозяйки, и меня удивило, почему на
место официантки не возьмут девушку, которая улыбалась бы, принимая заказ.
рабочих, возможно занятых на ремонте дорог. Один из них показался мне
настоящим великаном, ростом более шести футов; он сидел, поставив на стол
локти, и чашка чая совершенно утонула в его огромных руках. Его лицо было
словно вырезано из куска красного камедного дерева, причем скульптор
старался главным образом передать крупные тяжелые черты, не заботясь об
отделке. Это было суровое, обветренное лицо, вроде тех, что украшали
когда-то носовую часть славных кораблей. Собеседник называл его "Малыш".
Он вошел быстрым шагом человека, привыкшего иметь дело с лошадьми, и сел
рядом с Малышом. Кучер вымылся, переоделся; однако на нем по-прежнему были
плотно облегающие сапоги на высоких каблуках. Здороваясь, он посмотрел мне в
глаза, и я подумал, что это человек прямой и искренний. Казалось, он хорошо
меня знает и давно составил обо мне мнение, которое уже не нуждается в
дополнении.
говорят. До меня доносились отдельные слова Малыша:
"Не беспокойтесь, миссис, - сказал я, - Я знаю, в какое место я его ударил".
напротив находилась стойка бара, вход в него с улицы был уже закрыт. За
стойкой миссис Бронсон разливала пиво, виски и джин, и мужчины уносили
полные стаканы к столам, за которыми их ждали женщины.
мужчин, расписавшиеся при мне в книге для гостей, быстро пьянели. Их девушки
явно скучали и непрерывно курили. Облака табачного дыма висели в воздухе.
резче звучал смех женщин, мужчины пли мрачнели, или становились навязчиво
веселы. То там, то тут вспыхивал спор. Вот кто-то вскочил, оттолкнув стул,
наклонился через стол к человеку, сидевшему напротив, и стал что-то
угрожающе выкрикивать. Приятель вскочившего положил ему руку на плечо и
спокойно толкнул обратно на стул.
выразительно, как будто вдохновляясь отборными словечками. Мужчины, понизив
голос, наперебой рассказывали неприличные анекдоты. Женщины охотно слушали
их и одобрительно кивали. Когда же анекдот подходил к концу, они в
притворном ужасе откидывались назад или смеялись, пряча глаза. Только
немногие из них делали слабые попытки протестовать, а одна то и дело
повторяла:
стали танцевать между столиками, тесно прижимаясь друг к другу. Один парень
пытало! поцеловать девушку, с которой танцевал, она только задорно смеялась,
откидывая голову назад. Вдруг он грубо притянул ее к себе и поцеловал в
губы.
на край кровати и задумался, В голове все перепуталось. Мне надо было
поделиться с кем-нибудь своими впечатлениями. Нет, пожалуй, не с отцом. Я
был уверен, что он и понятия не имеет о существовании такой жизни.
женщину, значит, он любит ее, а любовь - это нежность. Ее не выставляют
напоказ. "Любовь, - думал я, - обязательно заключает в себе чувство
благоговения".
он целовал ее, если не любит? Они, конечно, помолвлены. Не иначе! Разве
принято доказывать любовь, целуясь при посторонних? Неужели я жил до сих пор
в неведении и только по случайности встречался исключительно с людьми,
которые вели себя по-другому...
входила в мой мир танцуя, она появилась из зарослей, чтобы утешить меня в
моем одиночестве. Я не знал, где ее дом, кто ее родители. Она просто
существовала на свете как птица.
была для меня реальностью. Теперь я понял, что она лишь мечта. В
действительности таких девушек нет; действительность была там - в гостиной,
в баре.
"Нет, - думал я, - нет, никогда не напишу я книг, полных той музыки, которую
слышат лишь одни дети". Казалось, все рушилось вокруг, и только деревья еще
стояли прямые и чистые,
открылась дверь, и вошли две девушки - те самые, которые расписывались в
книге. Их появление было столь неожиданно, что от изумления и страха я
лишился дара речи.