Чтение 5–й страницы книги ~В окопах Сталинграда~

Ноги гудят. Левая пятка немного натерта. Вообще с сапогами дело дрянь,
совсем разваливаются. Так и не дождался я брезентовых. Прямо хоть проволокой
обматывай. Надо было послушаться Валегу и походить один день в ботинках -
были бы отремонтированы сапоги. А теперь кто его знает, когда с вещевым
складом встретишься. Полк, вероятно, уже далеко, километров за семьдесят -
восемьдесят. Если они эти два дня шли, то никак не меньше. Возможно, они
где-нибудь стали в обороне или пробиваются через немцев. Местное население
говорит, что "ранком в недiлю проходили солдати. А у вечерi пушки йшли".
Должно быть, наши дивизионки. "Тiльки годину постояли i далi подались. Такi
заморенi, невеселi солдати".

А где фронт? Спереди, сзади, справа, слева? Существует ли он? На карте
его обычно обозначают жирной красной линией; противника - синей. Вчера еще
эта синяя линия была по ту сторону Оскола. А сейчас?

Пожалуй, до утра немцы ничего не предпринимали. Разведчиков они,
вероятно, не раньше двух часов послали, заметив, что мы молчим. Часа в
три-четыре начали переправлять пехоту. Даже позже: сборы, приказы и тому
подобное - часов в пять. Сейчас восемь, без пяти восемь. Моторазведка,
конечно, могла бы уже нас догнать. Вероятно, ее нет у них. А пехота не
догонит. Танки и автомашины раньше вечера, а то и завтрашнего утра, на эту
сторону не переберутся. Все зависит от того, есть ли у них понтонные парки.

Немцы подошли к Воронежу. Возможно, они его уже взяли. Почему не слышно
стрельбы? Позавчера еще канонада доносилась с севера. Потом стала тише и
передвинулась на северо-восток. Сейчас вообще ничего не слышно. Тишина.

Солдаты толкутся у котла с кулешом. Как всегда, ворчат, что мало
наливают. Трясут яблони. Я встаю и подхожу к Ширяеву. Он сидит и чистит
пистолет. Рядом сохнут портянки.

- Будем трогаться, что ли?

Сощурив глаза, Ширяев рассматривает на свет ствол пистолета.

- Вот хлопцы покушают, и двинем. Минут двадцать, не больше.

- Сколько до Ново-Беленькой осталось?

- Километров шестьдесят - семьдесят. Вон карта лежит.

Я меряю по карте. Выходит шестьдесят пять километров.

- Два перехода еще.

- Если поднажмем - завтра к обеду будем.

- Быть-то будем, но застанем ли мы там кого. Боюсь, что не того, кого
нужно. Не нравится мне эта тишина...

Подходит адъютант старший, весь красный от веснушек, лейтенант Саврасов.
У него озабоченный вид. Подсаживается, закуривает.

- Двух человек уже не хватает.

Ширяев кладет пистолет на портянку и поворачивается к Саврасову.

- Как не хватает?

- А черт его знает как... Сидоренко из первой роты и Кваст из второй.
Вечером еще были...

- Куда же они делись?

Саврасов пожимает плечами.

- Может, ноги потерли? А?

- Не думаю.

- Давай сюда командиров рот.

Ширяев быстро собирает пистолет и наматывает портянки. Приходят командиры
рот.

Оказывается, что Сидоренко и Кваст односельчане. Откуда-то из-под
Двуречной. К одному из них даже жена приезжала, когда мы в обороне стояли.
Всегда держались вместе, хотя были в разных ротах. Раньше за ними ничего не
замечалось.

Ширяев слушает молча, плотно сжав губы. Смотрит куда-то в сторону. Не
вставая и не глядя на командиров рот, говорит медленно, почти без выражения:

- Если потеряется еще хоть один человек - расстреляю из этого вот
пистолета.- Он хлопает себя по кобуре.- Понятно?

Командиры рот ничего не отвечают, стоят и смотрят в землю. У одного
дергается веко.

- Этих двух уже не найти. Дома, защитнички... Отвоевались...- Он ругается
и встает.- Подымайте людей.

Глаза у него узкие и колючие. Я никогда не видал его таким. Он оправляет
гимнастерку, убирает складки с живота,- все это резкими, короткими
движениями,- ставит пистолет на предохранитель и прячет в кобуру.

Бойцы выходят на дорогу. На ходу заматывают обмотки. В руках котелки с
молоком. У ворот стояли женщины - молчаливые, с вытянутыми вдоль тела
тяжелыми, грубыми руками. У каждого дома стоят, смотрят, как мы проходим
мимо. И дети смотрят. Никто не бежит за нами. Все стоят и смотрят.

Только одна бабушка в самом конце села подбегает маленьким старушечьим
шажком. Лицо в морщинах, точно в паутине. В руках горшочек с ряженкой.
Кто-то из бойцов подставляет котелок. "Спасибо, бабуся". Бабуся
быстро-быстро крестит его и так же быстро ковыляет назад, не оборачиваясь.

Мы идем дальше.

С Игорем сталкиваемся совершенно неожиданно. Он и Лазаренко - связной
штаба, оба верхами, вырастают перед нами точно из-под земли. Кони
взмыленные, храпят. Игорь без пилотки, черный от пыли, на щеке царапина.

- Воды!

Впивается в фляжку. Запрокинув голову, долго пьет, двигая кадыком. Вода
льется за воротник, оставляя белые дорожки на шее и подбородке. Мы ничего не
спрашиваем.

- Перевяжи кобылу, Лазаренко...

Лазаренко отводит лошадей. Большая рыжая кобыла - по-моему, Комиссарова -
хромает. Пуля пробила левую заднюю ногу. Кровь запеклась, липнут мухи.

Игорь вытирает ладонью губы и садится на обочину.

- Дела дерьмовые,- коротко говорит он,- полк накрылся...

Мы молчим.

- Майор убит... комиссар тоже...

Игорь кусает нижнюю губу. Губы у него совершенно черные от пыли, сухие,
потрескавшиеся.

- Второй батальон сейчас неизвестно где... От третьего - рожки да ножки.
Артиллерии нет. Одна сорокапятимиллиметровка осталась, и та с подбитым
колесом... Дайте закурить... Портсигар потерял.

Закуриваем все трое. Газеты нет, рвем листочки из блокнота.

- Максимов сейчас за командира полка. Тоже ранен. В левую руку... в
мякоть. Велел вас разыскать и повернуть.

- Куда?

- А кто его знает теперь куда... Карта есть? У меня ни черта не осталось.
Ни карты, ни планшетки, ни связного. Пришлось Лазаренко с собой взять.

- А Афонька что, убит?

- Ранен... Может, и умер уже... В живот попало... Направил в медсанбат, а
тот тоже вдребезги...

- И медсанбат?

- И медсанбат. И рота связи дивизионная, и тылы все... Дай еще воды...

Он делает еще несколько глотков, полощет рот. Сейчас я только замечаю,
как сильно он похудел за эти два дня. Щеки провалились. Цыганские глаза
блестят, волосы спиральками прилипли ко лбу.

- Короче говоря, в полку сейчас человек сто, не больше. Вернее, когда я
уезжал, было сто. Это вместе со всеми - с кладовщиками и поварами. Саперы
твои пока целы. Один, кажется, только ранен... У тебя горит?

Он прикуривает, придерживая пальцами мою цигарку. Глубоко затягивается.
Выпускает дым толстой, сильной струёй.

- В общем, Максимов сказал - разыскать вас и на соединение с ним идти.

Ширяев вытаскивает карту.

- На соединение с ним? В каком месте?

- Со штадивом связь потеряли.- Игорь скребет затылок мундштуком.-
Максимов сам принял решение. По-видимому, штадив от нас отрезан. Последнее
место его было километров двадцать от Ново-Беленькой. Но до Ново-Беленькой
мы так и не дошли.

- А где сейчас немцы?

- Немцы? Яичницу жрут километрах в десяти - двенадцати отсюда. И шнапсом
запивают...

- Много их?

- Хватит! Машин сорок насчитали. Всё пятитонки, трехосные. Считай по
шестнадцать человек - уже шестьсот пятьдесят.

- И куда движутся?

- Мне не докладывали. Оттуда две дороги. Одна сюда, другая - вроде
грейдера - на юг...

- Максимов куда приказал?

- Максимов? - Игорь тычет пальцем в карту.- На Кантемировку. Вернее, до
села Хуторки. Если там не застанем, тогда строго на юг, на Старобельск.

Мы подымаем бойцов.

С большой дороги сворачиваем. Идем проселком. Кругом, насколько хватает
глаз, высокие, сгибающиеся под тяжестью зерен хлеба. Бойцы срывают колосья,
растирают ладонями и жуют спелые, золотистые зерна. Высоко в небе поют
жаворонки. Идем в одних майках - в гимнастерках жарко.

Оказывается, все произошло совершенно неожиданно. Пришли в какое-то село,
расположились. Игорь был с третьим батальоном. Второй где-то впереди,
километрах в пяти. Стали готовить обед. Проходящие через село раненые бойцы
говорили, что немец далеко - километрах в сорока, сдержали как будто.

И вдруг оттуда, из села, где второй батальон расположился,- танки. Штук
десять - двенадцать. Никто ничего не понял. Поднялась стрельба, суматоха.
Откуда-то появились немецкие автоматчики. Во время перестрелки убило майора
и комиссара. Три танка подбили. Автоматчиков из села выгнали. Заняли
круговую оборону. Тут-то Максимов и послал Игоря за нами. Как раз когда он