Чтение 5–й страницы книги ~Необычайные приключения Робинзона Кукурузо~

написал через "щ"...

- Ну как? - спросил меня Ява после диктанта.

- Порядок, - уверенно сказал я. - А у тебя?

- Будь здоров! - подмигнул Ява.

Мы чувствовали себя именинниками.

На следующий день Галина Сидоровна вернула диктанты.

- Гребенюк - четыре, - называла она отметки. - Карафолька - пять. Ну, а
Завгородний (это я то есть) - три с минусом. Рень (это Ява) - два!

Нас будто кто мокрой тряпкой по шее шл"пнул.

- Допелись! - хмыкнула Гребенючка.

Я показал ей кулак.

- А с тобой, Рень, я просто не знаю, что делать, - вздохнула Галина
Сидоровна. - Через две недели экзамен, а ты ровно ничего не знаешь. Ведь
суффиксы - это материал первой четверти.

Мы возвращались из школы мрачные и молчаливые. Вот тебе и "дети за
сажей"! Мне было неудобно перед Явой за свою тройку с минусом. Словно я
провинился перед ним. Вместе же учили, вместе придумывали этих дурацких
"детей". А какие-то пол-отметки - и уже нет единства. Эх!

Лучше бы и я получил двойку!

- Хочешь, я пойду и скажу, чтоб она и мне поставила двойку? Что это
нечестно, что мы одинаково знаем.

- Вот ненормальный! Думаешь, я переживаю? Двойка! Плевать! Мне вообще
почему-то всегда больше везло на диктантах, чем Яве. То ли он был такой
невнимательный, то ли ещ" что-то, диктанты для него всегда кончались плохо.
Устно он ещ" мог иногда ответить грамматику на тройку, а пару раз бывало,
что и на четв"рку. А в диктантах - двойка за двойкой. И я знал, что Ява
очень переживает свои неудачи.

Но он был гордый,

- Может, засядем за повторение? - несмело предлагаю я.

- Засаживайся, если тебе нужно, - не глядя на меня, говорит Ява, - а мне
оно ни к чему.

- Да оно же знаешь как!.. Вс"-таки экзамен, - осторожно начинаю я. - А
что, если и на экзамене двойка! Могут же не перевести.

- Что-о?.. Эх, ты! Ничего ты не понимаешь... Думаешь, это так легко! У
них же свой план по пят"ркам и даже по тройкам. А за каждую двойку знаешь
какие неприятности! От них же знаешь как требуют эти самые... как его...
инстанции. Я слышал, Галина Сидоровна моей маме жаловалась. Так что не бойся
- тройку как-нибудь поставят. К тому же моя мама депутат. Это тоже
что-нибудь да значит.

- Ну, раз так, тогда, конечно...

Явина уверенность передалась мне, и настроение у меня сразу исправилось.

Утром мы уже забыли и думать про диктант, про грамматику, про экзамены и
возились на реке возле старой полузатопленной плоскодонки. Мы решили сделать
из не" подводную лодку. Конечно, это была опять Явина идея.

- Воду вычерпать, дырки заткнуть, просмолить, верх забить досками. Тут
перископ. Вот здесь люк. На дно балласт, - озабоченно говорил Ява.

- А двигатель?

- На в"слах будет. Нам же не надо, чтоб очень быстроходная. Лишь бы
подводная.

- А дышать как?

- Через перископ.

- А на поверхность как всплывать?

- Балласт выбросим и всплыв"м.

- А если водой заль"т и затопит?

- Ты что - плавать не умеешь? Вот ещ"!

ГЛАВА IV. ЭКЗАМЕН.

Как быстро летят дни! Мы едва успели зашпаклевать и просмолить свою
"подводную" лодку (ещ" и верх не покрывали, и перископ не устанавливали), а
уже и экзамен. Завтра. Мы сидим на берегу и варим на костре смолу -
досмаливаем лодку.

Смола варится и булькает, как манная каша. И в груди у нас булькает
тревожное предчувствие завтрашней беды.

- А чего мне переживать? - словно отвечая какому-то внутреннему голосу,
говорит Ява. - Я вс" равно не успел бы выучить всю грамматику. За две
недели! Кто же е" за две недели выучит! Люди е" веками выдумывали, головы
себе сушили. Сколько уч"ных полысело на этой грамматике. А хотят, чтобы я е"
выучил за две недели. Кино!

"А кто тебе не давал целый год учить?" - хочу сказать я, но не говорю:
поздно уже говорить, да и чего это я такой умный - я и сам не очень учил и
тоже могу получить завтра двойку. Запросто! Экзамен - это экзамен, и кто там
знает, что оно будет - удача или неудача.

- Давай, может, вс"-таки что-нибудь повторим, на всякий случай, - говорю
я.

- Перед смертью не надышишься. Только в голове вс" перепутается.

- А Карафолька, я видел, повторяет, и Гребенючка тоже.

- Пускай. Они вс" знают, им нужно повторять. А мы ничего не знаем. Нам и
повторять нечего. Нам учить нужно. А вс" сразу не выучишь.

Как хорошо, что Ява говорит "мы", "нам". Он знает, что мне всегда хочется
вс" делить с ним поровну - и радости и печали.

До позднего вечера пробыли мы с Явой на реке возле лодки... И вот
наступил день, день первого в нашей жизни экзамена. В школе празднично и
торжественно, как во время выборов (у нас и агитпункт и избирательный
участок всегда в школе). В коридорах постелены дорожки, на окнах цветы, стол
в классе накрыт красной скатертью. Даже плакат висит в вестибюле: "Добро
пожаловать!" Девочки в белых передниках, хлопцы непривычно умытые и
прич"санные.

Входим в класс. В груди холодно, как перед прыжком с вербы в реку.
Садимся. Каждый за отдельную парту. Списать - и думать нечего. Звенит
звонок.

Входит Галина Сидоровна, с красивой прич"ской, в ш"лковом платье. За ней
ид"т Николай Павлович, учитель географии. Он у нас на экзамене ассистент.

Галина Сидоровна становится у доски, сжимает руки, словно сейчас петь
будет (она, видно, тоже волнуется), и говорит:

- На первой странице каждый напишите: "Экзаменационный диктант ученика
(ученицы) пятого "Б" класса Васюковской средней шко-лы" - и свою фамилию.

Мы задерживаем дыхание, склоняем головы, пишем.

Экзамен начался.

Ученики сопят, перья скрипят.

Пот теч"т мне за воротник праздничной рубашки. Ох и мука адская этот
экзамен!..

Наконец - вс"!

В полном молчании мы выходим из класса. Идут все вяло, еле-еле - как
после двухдневного пионерского похода.

Я подхожу к Яве:

- Ну как?

Он только рукой махнул. По всему видно, что дела у него плохи. Все
надежды теперь на маму-депутата и на те инстанции, которые требуют от
учителей план по пят"ркам.

Давно уже можно идти домой, но все толпятся возле школы и не расходятся.
Каждому не терпится узнать, как оно там, как написали. Галина Сидоровна
закрылась в классе с Николаем Павловичем - проверяют.

И даже школьный п"с Собакевич, который всегда носится по двору вместе с
нами, сейчас присмирел и сидит у дверей - вроде тоже переживает.

Уже дважды Николай Павлович выходил на крыльцо покурить и говорил:

- Чего вы? Идите домой. Вс" равно сегодня ничего не скажем. Завтра утром
приходите.

Потопчемся мы немножко, двинемся к воротам. Потом глядь - кто-то остался.

"Ага, - думает каждый, - он останется и узнает, а я как дурак дома сидеть
буду. Нет!"

И назад. Сперва тихо было, потом девочки "классы" на земле понарисовали,
запрыгали на одной ноге, мальчики в пятнашки стали играть. Вс"-таки время не
так долго тянется.

И вот наконец двери отворились, и на крыльцо вышла Галина Сидоровна. Все
- сразу к ней. Хлопцы молчат, а девочки, как сороки:

- Галина Сидоровна, ну скажите! Галина Сидоровна, ну пожалуйста! Галина
Сидоровна, дорогая!

Галина Сидоровна отрицательно качает головой: "Завтра, завтра". Но
девочки не отстают.

- Галина Сидоровна, ну хоть намекните!

Улыбнулась учительница:

- Хватит уже, хватит вам. Успокойтесь. Отметки объявим завтра на
родительском собрании. А вообще все перешли в шестой класс... Все, кроме...

И на Яве взглядом остановилась:

- Все, кроме Реня. Тебе, Рень, прид"тся ещ" раз писать. Осенью.
Переэкзаменовка у тебя. Написал ты диктант даже не на двойку, а на единицу.
Сам виноват - сколько раз я тебе говорила...

Мне больно было смотреть на Яву. Он стоял бледный, с опущенной головой.

Эх ты, мама-депутат! Эх вы, инстанции, которые требуют пят"рок!

Я никогда не видел Яву, всегда независимого и насмешливого, таким
униженным, жалким и одиноким. Были все - вес"лые и счастливые, что перешли в
шестой класс. И был он - один со своей переэкзаменовкой. Я боялся, что он
вот-вот заплачет. Должно быть, он сам этого боялся. Потому что крутнулся
вдруг на одной ноге, рванулся и побежал. Никто не стал его догонять. Даже я.
Что я мог ему сказать, чем успокоить?

Я переш"л себе в шестой класс, а у него переэкзаменовка.

Впервые в жизни разошлись наши пути. И ничто, ничто до самой осени, до
переэкзаменовки, не сделает нас равными, как когда-то. Да ещ" и неизвестно,
что будет осенью.

С тяж"лым сердцем возвращался я домой. И радости, что я сдал первый в
своей жизни экзамен, не было.