показалось, что Крестовская использовала меня как салфетку и отбросила.
Будто полностью овладела моей душой, и я был удивительно пассивен не потому,
что хотел этого, а потому что не в силах был сопротивляться. На какое-то
время она просто подчинила себе меня всего, без остатка. Пока она
властвовала мной, я себе не принадлежал. Женщина-вампир... Это странное
ощущение мелькнуло и прошло.
отвалился на стул и стал обмахиваться какой-то революционной брошюрой. Может
быть, со статьями самого Ульянова-Ленина, засевшего нынче в Москве.
Крестовская не унималась.
марафон, Крестовская видя полное опустошение и усталость в душах как старых,
закоренелых революционеров, так и неофитов, удовлетворила себя сама,
расположившись на столе под лампой так. чтобы присутствующим было видно все
ее красное и влажное подробно.
энергии, которая светила в каждом ее движении.
закутанным в махровый халат. - Кстати, сполосни свое хозяйство в растворе
марганца, от греха.
революционеры?
бутылкой вина, ухватил ее, едва не уронив. - Как ты знаешь, я имел честь
учиться в Казани. Ну там были, естественно, какие-то сходки, сборища, так,
чепуха юношеская. Но таких страшных врагов царизма я там не видывал. В
Москве все революционеры такие?
глотка опустошил ее. - Есть. Но с ними неинтересно...
Крестовскую - рыжую, худую, с разными глазами. Только теперь она постриглась
и носит короткие волосы. "Бешеная", - так охарактеризовал ее
старик-обходчик, брошенный в камеру-двойку "за саботаж". Он сидел вместе с
неким Пашкой, одноглазым дьяком, которого взяли, по-моему, за то, что он был
дьяк. Пашка рассказывал старику, что творила Крестовская на допросах. Все ее
давние наклонности получили развитие на благоприятной почве чекистских
застенков. Она орала, била по щекам - для затравки. Раздевала Пашку догола,
хлестала плетью, била босой ногой в пах, царапала, прижигала половые органы
сигаретой.
Кричала, что пьет кровь врагов революции. Заставила пить Пашку, того
вырвало. Крестовская разбила о его лицо стакан, изрезав осколками.
впоследствии повешенного нами во дворе централа) Крестовская имела интимные
отношения почти со всеми следователями губчека, иногда совокупления
происходили в присутствии арестованных женщин. Имела она интимную связь и с
самим Шерстобитовым. Он признавался, что после одной из таких встреч,
Крестовская попросила его вымыть руки и ввести ей во влагалище два
деревянных полированных шарика соединенных медной цепочкой. "Не терплю
пустоты, - говорила ему тогда Крестовская. - Если во мне нет члена, заполняю
ее так. Помоги, Шерстобитов, своему революционному товарищу деревянный
протез поставить." Так шутила.
надев на талию ремень с кобурой, а на ноги тяжелые кованые сапоги. Она
хрипло орала, вырывала волосы.
московской встречи на ее левой груди появилась татуировка - скрещенные
кинжал и хлыст на фоне пикового сердечка. Дама пик...
московское приключение - закатившиеся глаза Крестовской, закушенные губы,
прыгающие груди, ломающиеся тени от семилинейной лампы. И содрогался,
представив себя в ее лапах в серых харьковских застенках.
со страшными ранами на грудях, людей с перерезанными глотками, с выломанными
крюком ребрами. Извлекли и отрезанную одноглазую голову. Обходчик опознал в
ней бедного Пашку...
целых и теплых людей для развлечений. Кровавая баня...
привел нас на сходку. Кажется, это было на Маросейке.
о чем-то серьезном. О судьбах народа, конечно, о чем еще? А мы с
Алейниковым, как назло, по странному совпадению опять были навеселе, ибо
вывалились из весьма уютного полуподвальчика, бывшего в содержании какого-то
поляка.
каблуками и, дернув подбородком, представился:
мотнул головой на манер лошади:
произнесла без улыбки, протянув тонкую руку:
нас юноша. - Я вот приглашаю Сашеньку к нам, побеседовать о революции,
пообщаться.
катались по ресторанам, дешевым публичным домам. А то и просто гуляли в
московских парках, загребая ногами желтую листву и читали друг другу стихи.
Он мне свои, я ему Северянина и свои. Так проходила последняя осень.
Артиллерист Толстой бросил армию и стал большим писателем. Забрось свои
портупеи и пиши стихи. Хочешь, езжай в мою усадьбу, благо она не продана,
затворись там, как Пушкин в Болдине, и только пиши. А я тебе буду изредка
присылать провизию и блядушек. Ты хоть записываешь свои стихи, бестолковый?
жаль!
заставил его надиктовать на карандаш. Записав, я выучил их наизусть. И
теперь помню
x x x
сторону смущенно улыбавшегося подпоручика Резухи. - А то он не верит.
в карман галифе. - Пойдем.
его периметра представляла собой глухой кирпичный забор. Видимо, благодаря
этому удачному стечению обстоятельств, тут и расположили контрразведку.
Предполагалось, что в глухом дворе, напротив стены удобно расстреливать.
Здесь и расстреливали из наганов. Раньше глушили и без того не очень громкие
револьверные хлопки заводя граммофон, но потом перестали: жители окрестных
домов быстро смекнули, что означает музыка средь белого дня. Таиться уже не
имело смысла, поэтому расстреливали не стесняясь. Иногда для разнообразия
вешали. Совсем уж без шума.
карандашом кружками диаметром примерно в пять сантиметров.
переложил его в левую руку, расстегнул кобуру и достал свой револьвер. Он
поудобнее пристроил револьверы в ладонях, шаркнул подошвами сапог, как бы
проверяя сцепление с мостовой, внимательно осмотрел повешенные на стене
листки.
во внутренний двор выглядывали офицеры управления. Некоторые из них= уже
слышали о способностях штабс-капитана Ковалева или видели этот фокус раньше.
винца или горькой. "Мальчишки," - штабс-капитан прикрыл глаза, настраиваясь:
- "А я не мальчишка?"