Чтение 5–й страницы книги ~Медный кувшин старика Хоттабыча~

объявил:

-- Вот. Твой груз. Столько было геморроя, ты себе просто не
представляешь.

-- Какой -- мой груз? -- опасливо спросил Джинн.

-- Пришел на твой адрес. Вот ГТД. Рыжов Геннадий Витальевич. Ты?

-- Я, -- ответил Джинн. -- Что такое ГТД?

-- Грузовая таможенная декларация. Заполнить стоит полтинник. Тебе --
бесплатно. Плюс на такой груз, как у тебя, требуется спецразрешение. Стоит
пятихатку. Я договорился на сто. И плюс моя сотня -- за растаможку. У тебя
стоимость стояла тысяча фунтов. Пришлось перексеривать сопроводительные
документы -- эруэй билл, это типа билл оф лэдинг, ну коносамент, только
авиационный. Считай, заново изготовили. Еле уломал своего таможенника. Так
что официальных платежей -- всего пятьдесят три рубля сорок восемь копеек.
Как с начинающего пятьдесят рублей тоже не возьму. Это мой подарок. Но
привез я его тебе в первый и последний раз. Сам будешь приезжать. Забирай
груз, и с тебя двести полноценных североамериканских долларов США. Со всеми
скидками. Два франклина, короче. Две кати первого.

-- Первого? -- только и смог спросить удивленный Джинн. -- А сегодня
какое?

-- Сегодня десятое. Мая. Тысяча девятьсот девяносто девятого года.
Спать надо больше. Пока ты спишь, уже премьер-министра поменяли. А первого,
прости за жаргон, -- это первый номер. Код валюты 001. Доллеры УэСЭй,
значит. Ты молодой, просто пацан. Фирму при Советах не утюжил. И пофарцевать
не успел. Вот и не знаешь. А я в свое время не одну катю на Плешке отстоял.

-- За что двести долларов?

-- Ты товара поднял на косарь паундов -- это один и семь к зеленому, --
тут отслюнявить двести грин на таможню -- сам Бог велел. Это вообще копейки.
Мы, например, обычно с двадцатифутового контейнера или с фуры, скажем, хавки
пятерку берем, это если в черную таможить, -- а цена ей по родному инвойсу
-- двадцатка, ну тридцатка. В математике сечешь? Процент сам вычисли. А у
тебя -- штучная вещь. Немереной цены. Да вообще -- считай, подарили.

-- Чего подарили-то?

-- А ты что, сам не знаешь? Джинн замотал головой -- нет.

-- Да кувшин какой-то музейный. Где ты его выцепил, просто не
представляю, но сразу видно -- профессионал. Я первый раз такое вижу.
Уважаю.

-- Кувшин? -- Удивление Джинна было легко понять. Он почти не помнил ни
про какой кувшин, который перед сном торговал в далеком Лондоне. И насколько
он помнил, ничего у него не получилось. Но даже если и получилось, то
представить себе, что вот только вчера...

-- Какое ты, говоришь, сегодня число? -- спросил он Олега.

-- Десятое, а что?

-- Так... -- Выяснение числа ничего не давало: Джинн не знал, какое
число было вчера, если вчера вообще было вчера, а не пару дней назад, -- он
даже примерно не представлял себе, сколько проспал. И особенно его удивило,
что мимо прошел День Победы. Впрочем, со всеми современными скоростями
посылку вполне могли доставить и за один день -- это вопрос цены. Какова
была виртуальная цена доставки заказа. Джинн не знал. Зато теперь знал,
какова цена оформления.

-- Ну, так, так так, -- резюмировал Олег. -- Давай деньги, и я поехал.
У меня куча дел.

-- Денег у меня нет, -- грустно сообщил Джинн, -- так что я его не
возьму.

-- Что значит нет? -- как бы удивился Олег -- Таможня -- это святое.
Надо найти.

-- Где -- найти?

-- Не знаю, хоть в кувшине. Он, кстати, запечатан. Его, конечно,
просвечивали... Сам понимаешь, вдруг -- контрабанда какая-нибудь левая,
непроплаченная. Вроде там нет ничего. Но ты -- взрослый человек. Раз
покупаешь такие вещи, должен себе представлять их цену. Все. Пока. Я тебе
позвоню.

И Олег ушел.

Джинн не особенно всерьез принял желание Олега получить двести
долларов. Если кувшин и вправду чего-то стоит, тогда можно что-нибудь
придумать. А если не стоит ничего -- за что деньги?

Джинн распечатал коробку и достал кувшин. Он был почти такой, как на
картинке, -- только трехмерный и с более четкой графикой изображения.
Вмятины и царапины были еще отвратительнее, местами он был покрыт зеленым
налетом плесени веков, а на крышке, заплавленной чем-то вроде сургуча,
действительно были какие-то древние каракули и маленькие рисуночки. К
кувшину прилагались бумаги, которые сертифицировали его древность,
уникальность и тот факт, что Джинн приобрел его на аукционе Гаммонда.

Осмотрев кувшин со всех сторон, Джинн решил его открыть. Понятно, что
если бы там и было что-то ценное, то его все равно давно бы уже не было. Но
все же. Запечатанный сосуд -- как нераскрытая тайна; пусть пустяковая тайна,
но настоящая. Приятный повод пофантазировать о несметных сокровищах и
сказочных дарах. Таких, как всемогущий джинн, навсегда привязанный к
повелителю кувшина. Правда, вспомнил Джинн, у бедного мальчика Аладдина была
медная лампа, но кувшин, с другой стороны, ничем не хуже. К тому же, по
последним традициям, джинны хранятся в сосудах. И Джинн ничем не хуже
бедного мальчика Аладдина. Кроме того, что Аладдин сам жил в сказке, а
Джинн, к сожалению, живет в сказке, ставшей былью, в бывшей сказочной
стране. Да мечтать-то это не мешает. В конце концов, подумал Джинн, каждый
из нас живет там, где считает возможным: если я хочу жить в сказке, где к
бедным программистам попадают кувшины с волшебными старичками, значит, я
живу в ней. Это будет сказка.

Джинн пошел на кухню за ножом, чтобы расковырять сургуч.

"Я буду это делать медленно, -- думал он. -- Когда появится старичок, я
уже буду готов заказать ему... э-э, что же заказать-то? Ну, денег, понятно,
компьютер помощнее и личный самолет -- летать к Этне по выходным...".

Тут Джинну стало стыдно.

"А как же мир во всем мире? -- ехидно спросил он сам себя. -- Как же
война в Югославии, экономика в России, голодные в Африке, наркоманы,
экологические катастрофы и все такое?"

Джинн вздохнул и начал отколупывать сургуч.

"Ну, война в Югославии -- это, конечно, да. Первым делом война в
Югославии. Потом, конечно, с коммунистами разобраться. И с бандитами. Тут
даже непонятно, с кого начать. Потом экология..."

Он так всерьез размечтался, что даже стал беспокоиться: а вдруг желаний
будет всего три или, скажем, семь. Тогда надо будет первым желанием сделать
так, чтобы их было сто. Или триста. В триста можно уложиться.

От этих мыслей он сам не заметил, как снял печать. Оставалось только
отщелкнуть задвижку, и крышка откроется.

"Ну что же -- дым, огонь, ужас, -- и старенький идиот, покорно
исполняющий желания освободителя..."

Он откинул крышку.

Никакого ужаса, дыма и огня. В кувшине было пусто. Правильнее, впрочем,
было бы сказать, что в кувшине была пустота. Самая настоящая пустота, самая
пустая из всех пустот, которые когда-либо приходилось видеть Джинну. Она
была еще пустее, чем все его мечтания и желания, пустее, чем воздух в
комнате, пустее, чем свет луча, пустее, чем какой-нибудь несуществующий сайт
в Интернете. В кувшине была абсолютная пустота, правда -- с легким налетом
горечи вполне ожиданного облома.

"Ну, конечно, -- подумал Джинн, -- раз даже у нас на таможне не взяли
денег за содержимое, значит, его действительно нет".

Он взял пустой стакан и до половины наполнил его пустотой из кувшина.
Потом поднял наполовину полный пустотой стакан к окну и посмотрел его на
свет. Пусто.

"Ну что же, -- Джинн попытался оптимизмом придавить разочарование. --
Пустота -- это уже кое-что. Пустоты мне как раз и не хватало. Все-таки
пустота -- это почти как свобода, с нее все начинается. Правда, и
заканчивается тоже пустотой. Интересно, это начало или конец?"

Он взял кувшин и аккуратно наклонил его, выливая (высыпая?) оставшуюся
пустоту на пол, перевернул его и постучал по донышку. Из кувшина выпал
маленький кусочек отслоившегося окисленного до черноты металла, и на этом
пустота прекратилась. Джинн перевернул кувшин обратно горлышком вверх и
набросил сверху крышку, не застегивая ее.

"Ладно, если ко мне придут гости, я всегда смогу угостить их свежей
пустотой, -- подумал он и ногой задвинул кувшин под стол почти без злости.
-- Я нахаляву стал обладателем предмета за тысячу фунтов. К сожалению,
совершенно бесполезного. Все справедливо".

Про двести долларов для Олега он совершенно перестал помнить.

Было уже половина восьмого. Это значило, что в "Турандот" уже
собирается тусовка и можно развеяться. Он быстро собрался и вышел на улицу.

И все же человеку, который так воспринимает действительность и играет с
пустотой, как маленький мальчик, только-только переставший играть в Чапаева,
жить должно быть гораздо легче, даже если он признанный неудачник.

Краткое содержание второй главы

Звонок в дверь заставляет Джинна проснуться. Его знакомый Олег,
таможенный брокер и вообще человек деловой, помогавший в свое время оформить
на Джинна квартиру, приносит ему купленный им через Интернет запечатанный
медный кувшин. Олег требует денег за растаможку кувшина, но денег у Джинна
нет. Джинн мечтает найти в этом кувшине джинна, который исполнит заветные
желания не столько самого Джинна, сколько всего прогрессивного человечества,
чем проявляет крайнюю непрактичность своих жизненных ориентиров. Однако
надежды на джинна из кувшина оказываются обломанными -- кувшин пуст. Что
вполне естественно, учитывая, что кувшин, прежде чем попасть к Джинну,
прошел через сотни рук вполне практичных людей, а сюжет с невесть откуда
взявшимся волшебником -- через фантазии тысяч авторов. Будучи человеком