Чтение 5–й страницы книги ~Январские ночи~

Землячка торопится к Ульяновым. Там Владимир Ильич, Надежда
Константиновна и Сергей Иванович Гусев.
- Мы посылаем вас с Сергеем Ивановичем в Брюссель, - говорит ей
Владимир Ильич. - Съезд на носу, вам двоим поручается организовать
помещение, питание, жилье. Учтите, народу будет много, думаю, человек
пятьдесят.
По сравнению с Первым съездом это действительно много; в Первом съезде
РСДРП, собравшемся в Минске в 1898 году, участвовало всего девять
представителей социал-демократических организаций.
Ленин заботливо наставлял Землячку и Гусева, они получили все
необходимые указания, деньги и в тот же день выехали в Брюссель.

Возникновение партии

Сегодня торжественный день... Все ли это понимают, кто находится сейчас
в просторном помещении старого мучного склада?
Не так-то просто было найти этот склад! Помогли бельгийские социалисты.
Не слишком удобно и далеко от гостиницы, зато никому в голову не придет, что
здесь заседает съезд Российской социал-демократической рабочей партии. В
этом помещении легко разместятся сотни человек, так что пятьдесят семь
делегатов кажутся малозаметной горсткой.
Землячка видит, с каким удовольствием смотрит Гусев на дело своих рук,
вместе с нею он расставлял скамейки, устанавливал стол, втаскивал стулья,
мастерил из ящиков трибуну... Немало хлопот, но теперь все позади.
На трибуне Плеханов. Он произносит вступительную речь.
Пахнет мучной пылью, по полу бежит розовый луч, окно возле трибуны
завешено красной материей. Солнечно, просторно, торжественно. Все волнуются,
Землячка это чувствует по себе, даже Владимир Ильич волнуется, он весь
устремлен к Плеханову, повернулся к нему и, приложив левую руку к уху,
внимательно и напряженно слушает.
- Товарищи! - На мгновенье Плеханов смолкает, ему сдавливает горло. -
Организационный комитет поручил мне открыть Второй очередной съезд РСДРП.
В голосе Плеханова звучит подлинный пафос, он волнуется не меньше, чем
все остальные участники съезда, и говорит с таким подъемом, точно выступает
перед громадной толпой.
- Я объясняю себе эту великую честь, - продолжает Плеханов, - только
тем, что в моем лице Организационный комитет хотел выразить свое
товарищеское сочувствие той группе ветеранов русской социал-демократии,
которая ровно двадцать лет тому назад, в июле 1883 года, впервые начала
пропаганду социал-демократических идей в русской революционной литературе.
За это товарищеское сочувствие я от лица всех этих ветеранов приношу
Организационному комитету искреннюю товарищескую благодарность. Мне хочется
верить, что по крайней мере некоторым из нас суждено еще долгое время
сражаться под красным знаменем, рука об руку с новыми, молодыми, все более и
более многочисленными борцами.
Положение дел настолько благоприятно теперь для нашей партии, что
каждый из нас, российских социал-демократов, может воскликнуть и, может
быть, не раз уже восклицал словами рыцаря-гуманиста: "Весело жить в такое
время!" Ну, а когда весело жить, тогда и охоты нет переходить, по выражению
Герцена, в минерально-химическое царство, тогда хочется жить, чтобы
продолжать борьбу; в этом и заключается весь смысл нашей жизни...
С минуту Плеханов молчит, он дает своим слушателям время поглубже
осознать, что составляет для революционера смысл жизни.
- Двадцать лет тому назад мы были ничто, теперь мы уже большая
общественная сила, - я говорю это, конечно, имея в виду русский масштаб. Но
сила обязывает. Мы сильны, но наша сила создана благоприятным для нас
положением, это стихийная сила положения. - Плеханов опять замолкает на
секунду, из всего сказанного он хочет сделать основной теоретический вывод.
- Мы должны дать этой стихийной силе сознательное выражение в нашей
программе, в нашей тактике, в нашей организации. - Последнюю фразу Плеханов
произносит особенно выразительно: "стихийной силе сознательное выражение".
Плеханов смотрит через головы присутствующих - Землячка отводит глаза
от Плеханова и смотрит на Ленина; Владимир Ильич тоже весь устремлен вперед,
тоже смотрит куда-то вдаль, но один видит одно, а другой другое, взгляд
Ленина устремлен в иные дали; Землячка еще полностью не улавливает
противоречивой сути этих двух людей, но где-то в глубине себя ощущает, что
этот съезд действительно составит эпоху в истории партии.
По существу, это первый представительный съезд российских
социал-демократов, именно сейчас закладываются основы партии, которая
поведет пролетариат на борьбу за переустройство мира.
По лицу Ленина видно, с каким удовлетворением слушает он Плеханова.
Да и все, решительно все сейчас в приподнятом настроении. Споры и
разногласия начнутся позже, завтра, но сегодня... сегодня, кажется, все
понимают, что именно они, участники этого съезда, делают историю.
Все споры еще впереди, по существу предшествовавших съезду разногласий
не высказывались еще ни Плеханов, ни Ленин, ни Мартов; но то, что именно
здесь, именно сегодня начинается спор, в котором родится истина, Землячка
понимает великолепно.
В едином порыве, без голосования, Плеханова избирают председателем
съезда и затем записками, тайным голосованием, выбирают двух заместителей.
Ленин и Красиков занимают места за столом президиума.
Споры начнутся завтра, а сегодня у всех слишком приподнятое настроение,
слишком большое для всех торжество этот съезд!
Потому-то с таким оживлением все идут после первого заседания в
"Золотой петух" - так называется гостиница, в которой расположились
делегаты, - и по случаю торжества кое-кто позволил себе пропустить по
рюмочке, а Гусев дал целый концерт, он пел для товарищей одну оперную арию
за другой.
Разногласия начались на втором заседании. Ленин выступил с предложением
о порядке дня. Он находил нужным прежде всего обсудить вопрос о Бунде - по
существу, это был вопрос об основных принципах организации партии.
Началась работа; казалось, все было сделано для того, чтобы съезд
проходил в полной тайне.
Каково же было удивление Землячки, когда при выходе ее остановил
полицейский.
- Простите, сударыня, но я хотел бы спросить, чем это вы там
занимаетесь на этом складе?
Землячка растерялась.
- Мы готовим... готовим любительский спектакль.
- Благодарю.
Полицейский откланялся...
Землячка сообщила о разговоре с полицейским Гусеву, и тот тоже не
придал полицейскому любопытству серьезного значения.
Не прошло, однако, недели, как Землячку и Гусева пригласили в
полицейский участок - прислали в гостиницу полицейского, который с
безупречной вежливостью вручил им голубые повестки.
Пришлось пойти, чтобы отвести от себя подозрения.
Но выяснилось, что полиция отлично осведомлена о том, что происходит в
заарендованном брюссельском лабазе.
- Двадцать четыре часа... В двадцать четыре часа предлагается выехать
из Бельгии, - было безапелляционно предложено Гусеву и Землячке. - Мы не
хотим портить свои отношения с Россией. Вполне возможно, что на съезде вы
ограничиваетесь одними теоретическими дискуссиями, однако агенты русского
правительства утверждают, будто вы готовитесь взорвать...
Полицейский комиссар поводил в воздухе руками, так и не уточнив, что
именно собираются взорвать русские революционеры.
Оставалось лишь подчиниться.
"Со съездом переконспирировали, - вспоминала впоследствии Надежда
Константиновна. - Своим вторжением мы поразили не только крыс, но и
полисменов".
В Брюсселе уже ходили рассказы о русских революционерах, собирающихся
на какие-то тайные совещания.
Пришлось срочно перебазироваться - местом для продолжения съезда
избрали Лондон. Объявили на несколько дней перерыв, уложили чемоданы и
отправились в страну туманного Альбиона.
Прибыли в Остенде, погрузились на пароход.
Землячка ехала вместе с Владимиром Ильичем и Надеждой Константиновной.
Владимир Ильич был в отличном расположении духа. В конце концов не так
уж важно, где заседать. Важно, что съезд собрался и будет продолжаться и что
большинство искровцев были твердыми и последовательными сторонниками Ленина.
Вскоре после отплытия спустились в кают-компанию, поужинали.
Смеркалось. На море начиналось волнение. Пароход покачивало. Сперва
никто не обращал на это внимания, но постепенно пассажиры стали расходиться
по каютам. Пароход был старинной постройки, отдельные каюты предоставлялись
лишь пассажирам первого класса, а для пассажиров второго класса
предназначалась одна общая каюта для дам и одна - для мужчин. Делегаты
съезда путешествовали во втором классе, партийные деньги требовалось
экономить. Качка усиливалась. Надежда Константиновна побледнела, и Землячка
тоже чувствовала легкое головокружение. Они поднялись из-за стола.
- Мы пойдем, Володя, - сказала Надежда Константиновна. - Я хочу лечь...
- А я еще погуляю немножко, Наденька, - сказал Владимир Ильич. - Какая
отличная погода!
Однако погода была далеко не такая отличная, как казалось Владимиру
Ильичу. Качало все сильнее и сильнее. Крупская и Землячка лежали на своих
диванах, и им становилось все хуже и хуже, морская болезнь давала себя
знать.
В дверь заглянул Владимир Ильич.
- Ну как?
- Лучше не спрашивай, - простонала Надежда Константиновна. - Ты иди,