Чтение 5–й страницы книги ~Битва железных канцлеров~

почти враждебная.

Советник посольства Виктор Павлович Балабин встречал нового посла на
венском вокзале.

- Ну, дружок, везите меня в "Империал".

- В посольство? - поправил его Балабин.

- Нет. Я сказал точно - в "Империал"... Вена была прекрасна, и Горчаков
любил этот город. Он любил только город, но не терпел венской политики.
Европа часто повторяла афоризм Горчакова: "Австрия - не государство, Австрия
- только правительство". Сытые, красивые кони выкатили карету на чистые
брусчатые мостовые венского Пратера.

ВЕНСКАЯ ПРЕЛЮДИЯ

Революция 1848 года разбудила и те народы, что жили в центре Европы. Они
словно очнулись от дурного сна:

"Где мы?" - и узнали, что находятся в Австрии. "А кто мы?" - и со всех
сторон отозвались люди: "Я чех, я немец, я серб, я итальянец, я мадьяр, я
словак, я хорват..." Если это так, то почему же чех не живет в Чехии, а
итальянец в Италии? Почему немец не имеет Германии, а мадьяр Венгрии? И что
такое сама Австрия, если в мире не существует людей с национальностью
австриец? В
чем же сила того злобного волшебства, которое много веков подряд всех нас
угнетает?..

Австрия - мыльный пузырь, раздутый Габсбургами до невероятных размеров.
Но уже со времен Марии-Терезии не было ни одного Габсбурга, который бы не
понимал фальшивости существования их империи. Меттерних потому и велик, что
30 лет не давал никому проколоть этот пузырь, делая вид, что он бронирован.
Его проколола революция! Венгры поднялись на борьбу за самостоятельность, и
Австрия сразу же стала разваливаться по кускам... Николай I жестоко подавил
восстание венгров, и этим спас империю Габсбургов от распада. Казалось бы,
император Франц-Иосиф до гробовой доски не забудет услуги Романовых. Однако
из Вены было сказано: "Мир еще ужаснется от нашей черной неблагодарности!"
Сейчас Австрия предъявила России ультиматум: вывести войска из Дунайских
княжеств. Валахия и Молдавия оказались под угрозой австрийской оккупации. В
порыве откровения царь спросил графа Алексея Орлова:

- Знаешь ли ты, кто из польских королей был самым глупым, а кто из
русских монархов оказался большим болваном?

Орлов не нашелся, что ответить своему сюзерену.

- Самый глупый король - Ян Собеский, спасший Вену от турок, а болван -
это я! Не подави я тогда мятеж венгерских гонведов - и Габсбургам не плясать
бы на моей шее... Гляди, уже не стало места на карте, ткнув пальцем в
которое можно было бы сказать: вот здесь Австрия сделала людям добро!

Русским послом в Вене состоял барон Мейендорф, женатый на сестре
австрийского канцлера Буоля; в Зимнем дворце не сразу хватились, что
Мейендорф, по сути дела, для того и торчит в Вене, чтобы подрывать интересы
России в угоду семейным связям с венской аристократией, - именно тогда-то
Николай I и назначил на его место князя Горчакова...

Горчаков, конечно, повидался с Мейендорфом:

- Я знавал канцлера Буоля, когда он был еще молодым человеком, умевшим
угождать не только дамам. Что скажете о нем, когда он сделал успешную
карьеру?

- Мой шурин имеет двести тысяч годовых.

- Конечно, весьма приятно иметь двести тысяч, но как мне удобнее
поддерживать отношения с этим счастливцем?

- Князь, - отвечал Мейендорф, - вы и без моих советов догадаетесь, как
следует поддерживать отношения с человеком, который имеет двести тысяч
годового дохода.

Горчаков внятно прищелкнул пальцами:

- В данной комбинации, барон, меня волнуют не двести тысяч талеров, а то,
что Буоль способен выставить за пределы Австрии двести тысяч штыков, а еще
двести тысяч останется в пределах империи для внутренних расходов, дабы
подавлять национальные революции в Венгрии и в Италии.

- Об этом я не думал, - отвечал Мейендорф.

- Потому-то у вас такое хорошее настроение...

***

Франц-Иосиф принял его в Шенбруннском замке, выспренне выражая свои
горячие симпатии к дому Романовых.

- Как жаль, что после стольких любезных заверений вашего величества я
завтра же должен покинуть Вену! - Этими словами Горчаков шокировал Габсбурга
(тогда еще молодого и не успевшего отрастить пышные бакенбарды, сделавшие
его облик анекдотичным). - Увы, я вынужден покинуть Вену, если не будет
остановлена ваша армия, собранная в Трансильвании для вступления в пределы
Дунайских княжеств, народы которых, валахи и молдаване, уже привыкли к
режиму российского покровительства.

Разрыв отношений с Россией был для Вены опасен.

- Вы не успеете доехать до посольства, как я депеширую в Трансильванию,
чтобы моя армия не трогалась с бивуаков.

Но, сказав так, Франц-Иосиф, кажется, не обратил внимания на слова,
произнесенные в ответ Горчаковым:

- Я не спешу располагаться в посольстве. Горчаков намеренно поселился в
"Империале", чтобы здесь выждать визита канцлера. Буоль вскоре появился в
отеле, но посетил соседний с Горчаковым номер, в котором принимала мужчин
модная темнокожая куртизанка с острова Сан-Доминго. Австрийский канцлер
демонстративно провел у женщины весь вечер...

Балабин сказал, что Буоль не придет.

- Может быть, - согласился Горчаков. - Но зато придет такое время, когда
канцлер Буоль, как последний дешевый лакей, подаст вам стул... Верьте - так
будет!

Свидание состоялось на нейтральной почве - в доме саксонского дипломата
барона Зеебаха, женатого на дочери российского канцлера Нессельроде. Буоль
начал с угроз: союзные державы с населением в 108 миллионов и тремя
миллиардами доходов ополчились против России, у которой 60 миллионов
населения и едва ли наберется один миллиард годового дохода.

Блеснув очками, Горчаков кивнул: все верно.

- Но еще не родилась коалиция, способная стереть Россию с лица земли, как
неудачную формулу с грифельной доски. Я не пророк, но могу предсказать:
после этой войны Вена еще очень долго будет дремать вполглаза... А на
столкновение с Францией я не смотрю так уж трагично! Наполеон Третий, сам
того не ведая, забивает сейчас сваи моста, который перекинется через всю
Европу между Парижем и Петербургом.

- Это ваша славянская фантазия, - заметил Буоль.

- Обратимся к фантазии итальянской! Франция не потерпит закабаления вами
Италии, возмездие придет.., не из Рима.

- Вы думаете.., из Парижа? - оживился Буоль.

- Мне трудно говорить за Францию, но, помимо Наполеона Третьего,
существует еще и Джуэеппе Гарибальди.

- Не ожидал от вас, столь воспитанного человека, что вы станете дерзить
мне при первом же свидании.

- Ах, простите! - извинился Горчаков. - Я как-то совсем забыл, что имя
Гарибальди считается в Вене крамольным...

Вражда (и границы этой вражды - от Дуная до Рима) определилась. Вскоре
русские войска отошли за Прут, а в долины Дуная сразу хлынули австрийцы.
Союзные войска высадили десанты в Евпатории и пошли на Севастополь, хорошо
защищенный с моря, но зато открытый со стороны суши. В эти трудные для
России дни Горчаков держался особенно гордо, тон его речей подчас был
вызывающим, а Балабнну он однажды сказал:

- Я предпочел бы сейчас с ружьем в руках стоять на бруствере самого
опасного Четвертого бастиона в Севастополе, только б не вариться в этой
ужасной венской кастрюле...

Европейские газеты писали о нем как об очень большом политике, который в
пору небывалого унижения своего отечества умеет сохранять достоинство посла
великой державы. Россия вела две битвы сразу: одна - в грохоте ядер - шла
под Севастополем, другая, велеречивая и каверзная, протекала в конференциях
и заседаниях, где Горчаков - в полном одиночестве! - выдерживал натиск
нескольких противников...

1854 год заканчивался; французы колонизировали Сенегал; Макс Петенкофер
начал борьбу с холерой; папа римский опубликовал энциклику о беспорочном
зачатии девы Марии.

***

А весною 1855 года перед Кронштадтом появился флот неприятеля.
Петербуржцы смотрели на эту блокаду с философским любопытством. Возникла
даже мода - устраивать массовые гуляния в Сестрорецке или на Лисьем Носу,
откуда хорошо были видны корабли противника. А когда маршал Пелисье получил
от Наполеона III титул герцога Малахова, Петербург дружно смеялся. Французы
не знали, что знаменитый курган под Севастополем получил свое название от
забулдыги Ваньки Малахова, основавшего под сенью кургана дешевый кабак. Так
что геральдическое основание для герба нового герцога имело прочную основу -
большую бочку с сивухой...

Наполеон III считал войну с Россией войной "платонической", как реванш
Франции за 1812 год. Он не желал продлевать вражду с Петербургом, истощая
свою казну и обогащая биржи Лондона. Переговоры за спиною Англии он поручил
сводному брату - герцогу Шарлю Морни. Через венских банкиров Морни вошел в
тайные сношения с князем Горчаковым.

- Россия, будучи нема, - ответил Горчаков, - не остается глухою. Но мир
между нами возможен в том случае, если Франция не потребует от России
унизительных уступок...